Слово 25. О смущении брата за любовь отца к искреннему своему ученику

Слово 25. О смущении брата за любовь отца к искреннему своему ученику

Рассмотрим братнюю откровенность, более же недуг его душевный, который он открыл о себе, говоря, что скорбит и смущается о том, что старец столь любит и уважает преданного ему ученика и сына духовного, который и живет с ним.

В такое негодование, более же оскорбление диавольское снисходит потому что сам живет, следуя своему разу­му, презирая советы и поучения старца, и не хочет предаться в истинное повиновение, поэтому и невольно поддается диаволам и их льщению [повинуется]. Ибо они, если увидят Ангела Хранителя, отдалившегося за презорство и зависть и братоненавидения от него, тогда собравши весь свой гибельный яд, напаяют его и сотворяют подобно себе, как бесноватого, а потому и не может брат терпеть того, что есть богоугодно и более всего лю­безно, то есть: что бы жить отцу с учеником в истинной люб­ви и единодушии.

Кажется, во всем мире не найдется, чтобы кто негодовал за то, что Божие благоволение исполняется. Он же скорбит, что отец с братом живут согласно завещания Евангельского, и терзается, мятется о том, что старец не изменяется и не приводится от богоугодной любви и смиренномудрия в про­тивное Богу презорство, что не пренебрегает преданного ему брата и не поднимается над ним властно, но смиряется и приемлет его советы, по подобию Апостола Павла, который хотя сам и совершен был, но с меньшими его Апостолами советовался и учился от Анании.

О злоумный! от этого самого познай, что ты держишься во власти вражией, ибо сам чувствуешь свою неправость и знаешь точно, что зависть такая от врага. То о сем ли гибельном пороке небрежет и не содрогается, который поистине уподоб­ляется Каину, возненавидевшему своего брата Авеля за то од­но, что вседушною любовью предан был Господу и самое лучшее приношение принес Ему в жертву, чего ради и сам любим был от Бога, и жертва его была Ему благоприятна. Каин же, напротив, не захотел сам подражать брату своему и до столько низвелся завистью и злобою на него, что и убить его не устрашился.

Да внемлет брат этому примеру и да блюдет себя осторожно, чтобы не низвестись злобою и завистью до погибели. Ибо за что и он терзается, мучится, свирепствует, и ни день ни ночь не обретает покоя, как сам сказал о себе, только о том, что отец не отвращается от брата, но любит и отечески печется о душе его, и утешается его любовью и истинным преданием, более же подражанием его святым Апостолам и Самому Госпо­ду, который был послушен Своему Отцу Небесному. Он же злобный и завистливый брат, видя такое равноангельное согласие отца с учеником, до такой степени предается свирепству и смущению, что мертвым желал бы увидеть его, если бы было возможно. А по­тому, да трепещет о душе своей, чтобы не вменился этот недуг его, подобно первому братоубийце Каину.

Поистине страшно и весьма жалостно устроение, более же низведение в беснование души такого брата, и необходимо как Старцу, так и всему братству молиться о нем. Но да рассмотрит и рассудит сам брат, сколь лют и бесчеловечен этот его недуг и злоба, и сколь велик враг и неприятель есть он брату тому, который не щадя собственного спасения и души, заботится и домогается о том, чтобы лишить смиренного того оте­ческой любви и попечения, которое дороже для него самой жиз­ни. Потому что чего ради он такою любовью привязался к отцу, что удалился от всех своих родных и близких, и не ищет духовных содружеств, но весь душою прилепился к отцу своему, в нем же полагает и свое спасение. И так доро­жит им, что и на Небеси не хочет без своего отца (старца) пребывать, но молит Господа, чтобы не только здесь, но и в вечности быть неразлучным с отцом. И после такого предания, если бы мог тот злонравный брат лишить его любви отчей, то не более ли самой смерти нанес ему удар? Но, хотя при по­мощи Божией до этого не может воздействовать вражие ко­варство и злоба, но все же страшно, чтобы не вменилось ему от Бога в самое дело, судящего и по намерению.

Если же брат говорит, что жестоко я написал это, то да внемлет еще к этому и слова святого Златоуста: «Мир – такое благо, что творцы его и устроители называются сынами Божиими. Это правильно: и Сын Божий для того пришел на землю, чтобы устроить мир между тем, что на земле, и тем, что на небесах. Если же миротворцы – сыны Божии, то возмутители – сыны диавола. Что ты говоришь? Вводишь раздоры и столкновения? Кто, скажешь, до такой степени жалок? Да, есть многие, радующиеся злу и терзающие тело Христово более, нежели воины, пронзившие копьем, нежели иудеи, пригвоздившие к древу. То зло меньше этого; те члены, будучи рассечены, опять соединились; а эти, будучи расторгнуты, если здесь не соединяются, то и никогда не соединятся, но останутся вне общества верующих».

И так это, завистью и самочинием одержимый, да видит ныне сам себя, во что и в какую диавольскую гибель низво­дится, что и самых евреев-распинателей ненавистнее есть пред Богом. Ибо Христос страдал по воле Своей, чтобы при­вести всех к Отцу и соединить миром и любовью. Он же вра­ждует на любовь и согласие. Но если бы убоялся столь страшного осуждения и переменился бы сам, то и сам соединился бы любовью с отцом и с братом, и восчувствовал бы в себе что обновлен и просвещен благодатью Христовою. И не только здесь, пребыл бы в мире и радовании, но и при кон­чине безбоязненно предал бы душу свою в руки Распявшегося за любовь к миру.