Слово 42. К не хотящему слушать написанного поучения

Слово 42. К не хотящему слушать написанного поучения

Поистине неслыханно, чтобы кто, желая быть спасенным, презирал бы Святое Писание и не хотел слушать продолжительного поучения и на­ставления отеческого. Видим, как Мария, упоми­наемая во Евангелии, присев у ног Иисуса, тщательно слушая поучения Его, за что самое от Господа более сестры ее Марфы похвалена была. И при Апостоле Павле всю ночь сидев, слушали поучения его, если и от сна победившись, как тот юноша, упавший с третьего этажа (См. Деян.20,9). И пророк Давид славит тех, которые поучаются в законе Гос­поднем день и ночь. Вспомним и того старца, который весь вечер долго поучал ученика своего и, поучая, уснул; ученик же во всю ночь предстоял при нем. И за та­кое его терпение семь венцев сплелись ему от Господа в ночь ту. Ожесточенному же брату надлежало бы нудить себя более других тщательно и прилежно слушать полезные по­учения, чтобы и самому приблизиться к тем добродетелям. Но вместо того еще досадует, почто его поучают и стараются об его исправлении.

Всякий нерадивый и не хотящий слушать полезных поуче­ний, хотя и молит Бога о помиловании, но не услышит его Бог и не приемлет моления его, так как он не слушает отца своего и отвращается от его отеческих наставлений. Еще по­мыслите, добро ли воссиявшему солнцу оставаться добровольно во тьме. Так творит тот, кто не хочет просвещаться от Святого Писания, какое показывает ему отец, как солнце, про­свещающее и согревающее душу прилежащего ему.

Вступившему в иночество подобает, по Апостолу Павлу, все за сор вменять и гоняться за спасением. Гоните, а не медлите: то есть все препятствующее к богоугождению, как сор, вскоре и не малодушествуя от себя отметать. Видим го­нящихся на состязаниях, со скольким усилием бегут, ни на ко­го не глядя, всех возбраняющих со многим стремлением отревают: и смысл, и око, и крепость, и душу, и тело ни к чему иному не простирают, но только к почести и к надлежащему концу. Так подобает усиленно стремиться к богоугождению, чтобы достигнуть спасительного чаяния и не лишится жизни вечной. Но развращенный брат противно поступает, не только сам не прилагает старания к исправлению, но и вспомоществующих ему отметает, и более свирепствует, и в нена­висти снисходит к отцу и ко всем богобоящимся братиям, пекущимся о нем и о его спасении.

Если же говорит, что потому не терпит продолжитель­ного чтения и поучений из Святого Евангелия и святых отец, что не понимает чтимого. Но такой должен бы еще более оказывать терпения и тщания, и со смирением умолять отца и братий, чтобы вразумляли его и объясняли ему чтимое, ибо без усердного старания и земного, и временного — ничему невозможно научиться. Тем более, Святое Писание невозможно без усердия и самому собою право уразуметь.

Такая же холодность и отвращение к словам наставника очень сладка и любезна врагу более всех величайших грехов. Потому что всякий грехи, который творим, от немощи совращаемся и падаем, как люди, или от ярости, или от похо­ти, или от нетерпения побеждаемся. А если отвращаемся и не терпим поучений отеческих и Священного Писания, происходит ни от чего иного, как только от неверия к наставнику и ожесточения и презорства к слову Божию. Божие же слово столь уважительно, что достаточно его держаться и предпочитать более жизни своей. Ибо все святые апостолы и мученики захотели лучше страдать и умереть, нежели умолчать и не говорить слово Божие ко спасению иных. Так как если бы умолчали и не возвещали слов поучительных, то могли бы избежать и мучительных страданий, и мы не познали бы истины и пребыва­ли бы во тьме пагубных заблуждений. А поэтому и у такого брата, который ожесточается, свирепствует и отвращается от спасительных поучений, видится сердце и дух такой же, како­й был у иных безбожных тиранов, которые мучили и убивали святых апостолов, мучеников и святых отцов за поучение и проповедание слова Божия. И этот, если бы имел власть и силу тех, то не только стал бы молить отца, чтобы сократил и оставил поучений, но употребил бы власть свою насильно сжечь все написанное к его обращению и назиданию.

Хотя такой брат в точности и не безбожник, и не варвар, но однако делами своими подражает им; так как не имя христианское и монашеское спасает, но дела иноческие приводят к Господу. Так и брат, если не слушает Святого Евангелия, отвращается поучений и наставлений, и живет с враждою, со смущением, тщеславием, славолюбием, презорством и непокорством, не воспользуется от наименования христианского, тем более, иноческого, потому что говорят святые отцы: если кто какой страсти поработился, то она ему и бог. И Апостол говорит: если христианин есть сребролюбец, то почитается как идолослужитель (Еф.5,5). А поэтому также, кто не хочет слушать святого поучения, то волею соделывается служителем диавола и повинуется ему, потому что только диавольским служителям противны и ненавистны святые поучения. То как можно признать такого брата за инока благочестивого, который управляет себя по подобию неверных безбожников? Поистине если о таком своем нечувствии и окаянстве не возопиет со стенанием ко Господу, чтобы всемогущею Своею десницею подъял его и помог бы ему обратиться и исправиться, то отчаянно его спасение.

Если бы брат отверг от себя пагубное высокоумие с презорством и гнался бы за смиренномудрием, тогда не только не захотел бы запрещать отцу составлять для него продолжительные поучения, но и просил бы отца умиленно, чтобы написанное для него всем объявлял и прочитывал для позора о его порочной жизни. Ибо со смирением сопряженный брат того и желает и тем более услаждается, если его бесчестят и уничижают.

И так каждый да испытывает сам себя, если поистине признает себя непотребным и любит уничижен [и поношаем] быть. Тогда от всей души да благодарит Бога, так как это не ложное есть знамение, яко вселился в него Дух Святый, и благодатью Божиею сподобился дара смиренномудрия.

Отец же еще более осудится от Бога, если не будет тщательно печься об исправлении брата, или поучением из Священного Писания, или сам написуя, что Бог внушает к его назиданию. Так как брат может быть ради страстного своего навыкновения, самонравия, высокоумия, как во мраке слепотствуя и не видит, не может познать своей гибели, но вопреки еще самообольщается и мнит о себе, как право и благо поступающий. Подобно лишенному ума, который хотя ножом режется, хотя сам себя угрызает, или в воде потопляется, или иным чем себя повреждает или губит, но все такое творя, мнит, что хорошо делает. И если сидящие при нем не будут его уберегать, то как не большему повинны будут греху и наказанию, нежели сам безумный. Так и братии, а тем более отцу неминуемо последует горе и осуждение, если вознерадит и не будет оберегать, вразумлять и удерживать брата от душевной погибели; но и сам брат при кончине лишится блаженного упования, и в бедственном отчаянии сократится жизнь его.

Оскорбление же и негодование порочного брата за продолжи­тельные поучения или писание старца к его душевному назиданию и исправлению касаются не только старца, но восходят к хулению Самого Бога. Потому что отец не от себя и не своим разумом пишет и поучает его, но сколько Бог помогает и вразумляет, как же Сам говорит в Евангелии: «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин.15,5). Тем более, что без Господа и без Его все­сильной помощи столь много написать и стараться об его исправ­лении невозможно.

Поэтому, о, брате! посмотри на пагубу души своей, если за труд и попечение отца ты платишь ему ненавистью и злобою. Тем более трудно тебе спорить с Богом: ибо если Гос­подь благоволил быть старцу в этом служении, то есть да будет попечителем и советником к назиданию и исправле­нию твоему и других, ты же споришь вопреки, чтобы не советовал, не писал и не предлагал о полезном, то этим самым Богу противишься; сопротивляясь же Богу, как можешь быть Ему благоугоден?

Известно же всем, что других приводить ко спасении и охра­нять от греховных деяний есть богоугоднее и благоприятнее более всех дел, постов и милостыней подаваемых. Чего ради не только не подобает скорбеть, но более благодарить и молить отца, чтобы не только об одних его пороках писал и обличал, но и самомалейших погрешностей не утаивал бы и не оставлял без уврачевания. Чтобы слышащий и прочитывающий этим пользовался, а чрез то сколько последует ему спасение, если только Сам захочет перемениться и исправиться: ибо Господь не только простит ему, но еще по благости Своей вменит ему, что он и братии послужил примером к исправлению.

Не так тот воин дивен бывает, который, пользуясь здравием и силою, крепко сражается и побеждает, как тот, кто весь в ранах и в пленении не поддается и не порабощается, но вырывается и, избежавши рук неприятельских, укрепив­шись, поражает их самих. Так и порочный, высокоумный и самонравный брат тогда дивен будет и увенчается от Бога, если поборет и отринет от себя богопротивные свойства: презорства, гордости, злобы, ненависти и пагубного высокоумия, и облечется, как щитом и бронею, кротостью, смирением и покорностью к отцу и к богобоящимся братиям.

Если же брат скорбит и не терпит того, почему сам отец от себя пишет и излагает для него поучения и увещания, — но такое его негодование не праведно, ибо видим и в святых житиях примеры благопокорных смиренных и даже облагодатствованных учеников, которые не только не отягоща­лись поучением своих наставников, но еще сами записывали преподаваемые им устные наставления. Писания же вменялись как священное сокровище, и всеусердно старались и самою жизнью ненарушимо исполнять его, и по кончине их еще их ученики воспринимали его как священное наследие. Видим много примеров святых, которые едиными только словами спасали и управляли учеников своих; видим и таких, которые при словесных поучениях и писание свое предлагали в наставление; но которые без писания одними словами поучали, то таких отцов все речи и наставления ныне нам не известны, как и о чем поучали своих учеников. А которые свои поучительные на­ставления писанием оставили, то и до сегодня весь мир вразумля­ется и пользуется ими.

Если бы Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст и прочие святые отцы одними бы только словами опроверга­ли еретиков и обращали от заблуждения, и устным только поучением просвещали и утверждали в истинном богопознании, то мало последовало бы пользы, ибо в те только времена процветало бы благочестие, и по кончине их еще возникло бы и усилилось злочестие и многовидные ереси. Но ныне, благодарение Богу, хотя и тьмами от недр сатаны проистекают пле­велы еретические, но поучаясь и вникая в премудрое и богодухновенное святых отцов писание, просвещаемся и утверждаемся в благочестии, и всякое ложное и богопротивное учение, как зловоние и прах, помощью Божиею отметаем.

Если же презоривый и высокоумный брат уничижает писание отца [своего] что далеко отстоящее от оных премудрых светил вселенной, но тем более такому старцу, который и сам несовершенен и многонемощен, скудоумен и грешен, подоба­ет более писать, чем говорить. Ибо, словами поучая, удобно может ошибиться и сказать ошибочно; написав же, со всяким опасением внимает, чтобы во всем сходно было со Священным Писанием. К тому же предлагает многажды на рассмотрение богопросвященным отцам, и по свидетельству их предлагает и ученикам своим без сомнения.

Но гордого и ожесточенного брата, по слову святых отцов, и святые книги не могут привести в чувство. Только Един Бог силен такого исправить. То может ли так высокоумный принимать и верить простым словам старца своего, если они с таким старанием написанное и избранное из святых книг и которые вся братия и отцы приемлют и одобряют, он же враждебно почитает, но еще и ругательное говорит, что сам диавол научает такое слагать и много написать. И если не слушает святого Лествичника, что бы от всякого подозрения на наставника, как от блуда отскочить. Он же не только не отвергает таких хульных мнений и подозрений, но и правое его писание приписывает диаволу. И если просто только в чем-либо не соизволит или противоречит наставнику своему, говорит святой Лествичник что весьма важно и грешно, то чего достоин такой, который непрестанно негодует, прекословит и отвергает управление и учение своего старца, именуя его наущением диавола и иных расстраивая и к тому же привлекая.

После такого хульного изречения нужно было бы ни часа не терпеть брата, но тотчас от себя и от братства и от святой обители отогнать; но так как Господь запретил самому за себя отмщать, того ради подобает и старцу терпеть. И еще повелел любить врагов, и добро творить ненавидящим. А поэтому и старец всетщательно гонится за его спасением и неусыпно старается о наследовании ему вечного блаженства.

Этого ради праведно есть брату, видя такую старцеву неизменную к нему любовь и болезненное старание о его спасении, верить, что отец его предлагает то, в чем сам должен ответ дать Господу, а потому не иное что, но только согласное с волею Божиею и служащее к его исправлению. И если таким смиренным помышлением послушает увещаний отца своего, то прочее время поживет мирно, в любви и согласии, и в сорадовании, и пребудет любезен Богу, старцу и всему братству.

Помыслите, что более и достоуважительнее — чудо ли некое увидеть или глас и слова Божия услышать? Всяк скажет, весьма предпочтительнее глас и слово Божие. Но развращенные и чудеса видели, и глас с небес слышали, но ни от чего не воспользовались. Ибо, видя чудеса, разгорячались завистью, слыша глас, «говорил: это гром», и: «Ангел говорил Ему» (Ин.12,29). Ныне же не от небес, но якобы из уст Божиих слышим Святое Евангелие, и лицом к лицу предлагается нам проповедание Святых Апостолов и святых богоносных отцов; и которые с верою и простосердечием приемлют его, тех видим в спасаемых, и небрегущих — далеко заблуждающих и отдаляю­щихся от Бога и своего спасения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.