Глава XVII Мечеть Омарова: Эль-Сахара (Храм Соломонов). – Мечеть Эль-Акса (Введение во храм Пресвятой Богородицы)

Глава XVII

Мечеть Омарова: Эль-Сахара (Храм Соломонов). – Мечеть Эль-Акса (Введение во храм Пресвятой Богородицы)

«Учитель! Посмотри какие камни и какие здания!.. Иисус сказал ему в ответ: видишь сии огромные здания? Все это будет разрушено так, что не останется здесь камня на камне».

(Мк 13:1–2)

«Се, оставляется вам дом ваш пуст!»

(Мф 23:38).

Самые следы чудесного храма Соломонова стерты с лица земли. Это здание, куда в продолжение нескольких веков текли сокровища всего Востока морем и сушею, разрушено Навуходоносором за 600 лет до Р. X. Храм Соломонов был возобновлен Зоровавелем и наконец Иродом Аскалонитским. Этот последний храм был тот, который существовал при Иисусе и от которого, по Его Божественному предречению, не осталось камня на камне по взятии Иерусалима Титом. Местность храма Соломонова определена со всею точностью в Священном Писании. Восточная часть его обращена была к горе Элеонской (Мк 13:3); с севера находилась купальня Овчая; с юга он оканчивался обрывом горы Мории, на которой он построен (2 Пар 3:1); но с запада не существует видимых предметов, которые могли б определить его ограду. Гора Мориа была соединена с горою Сионскою мостом и крытым ходом; – а стены Сионские простирались до ограды храма Соломонова, и потому, в Священном Писании, гора Мориа и храм принимались иногда за одно с Сионом[50]. На этом священном месте возвышается теперь великолепная мечеть Омарова, краса арабского зодчества; она занимает в ряду восточных зданий то же место, которое имеет римский Пантеон в классической архитектуре.

Мечеть Омара в Иерусалиме, называемая Эль-Сахарал-лах, пользуется почти одинаковою знаменитостью на Востоке, как и мечети Медины и Мекки. Магомет, в первые годы издания Корана, повелел, чтобы мусульмане во время молитв своих обращались к мечети иерусалимской; она принадлежит секте ганифитов – первой в исламизме. Вход в нее воспрещен христианам под смертною казнью. Сидней Смит, защитник мусульман противу французов во время экспедиции Бонапарте, не мог найти способа проникнуть туда. Даже до сей поры, когда влияние европейцев на Востоке сделалось так сильно, а власть мусульман так ослабилась, мы знаем про внутренность мечети Омаровой только по неверному описанию Али Бея[51]. Сказывают, что Бурхарт, знаменитый путешественник и ориенталист, сроднившийся с восточными обычаями до такой степени, что он был признан арабами за шейха, посещал мечеть Омарову, но мы не имеем его описания. Г-жа Бельзони, переодетая в мусульманское платье, в 1818 году быстро пробежала часть мечети Омаровой, волнуемая страхом, и все, что сказала об ней, также совершенно неверно. Но то, что мы знаем положительного об этой мечети, заимствовано у медика Ричардсона, который видел эту мечеть втайне, находясь в служении при муселиме Иерусалимском. Из старых описаний самые лучшие принадлежат Вильгельму Тирскому и отцу Рогеру; но они мало удовлетворительны. Новейший путешественник, Трапист, отец Жерамб, бывший в Иерусалиме за один год до меня, отвергая рассказываемые ему басни о камне, держащемся на воздухе в мечети Эль-Сахара, делает свои предположения, каким образом этот камень может быть утвержден в потолке, чтоб производить таковой оптический обман, – и тому подобное…

Я имел случай осмотреть обе мечети, находящиеся в ограде храма Соломонова: Омарову – Эль-Сахару, и другую, называемую Эль-Акса, которая обращена в мечеть из древней церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы. Мое описание не может быть обстоятельно, потому что в один час времени я не мог вникать в подробности, но по крайней мере оно будет верно. Скажу прежде о случае, доставившем мне туда вход.

В бытность мою в Египте я пользовался чрез г-на Дюгамеля благосклонностью нынешнего властителя Востока Мегмета-Али; на возвратном пути моем из Нубии я встретил его в последний раз в Монфалуте. При свидании моем с ним я получил от него несколько рекомендательных писем в Сирию, и между прочими одно особенное письмо к паше Сирийскому Шерифу, его зятю, пребывающему в Дамаске. По счастливому стечению обстоятельств Шериф-паша во время моего пребывания в Иерусалиме прибыл туда для набора рекрутов и расположился лагерем у стен города. До прибытия моего в Иерусалим мой соотечественник и короткий знакомый С., имевший также значительные рекомендации от Мегмета, начал уже переговоры с властями иерусалимскими о доставлении ему способа видеть мечеть Омарову; с приездом моим наши старания соединились вместе. Находившийся при мне драгоман нашего консула в Яфе оказал нам в этом случае большие услуги: я послал его в лагерь к паше с приветствием и с письмом от Мегмета-Али, приказав сказать ему, что я сам буду иметь удовольствие с ним познакомиться на другой день; я получил от него самое вежливое приглашение.

На другой день около полудня я отправился в его лагерь с моим драгоманом. Выехав из Яфских ворот, я увидел стан аравитян и направился прямо к украшенному полумесяцем шатру паши; мне казалось, что я вижу перед собою сцену из Освобожденного Иерусалима. Приближаясь к шатру Шерифа, мы увидели его стоящего на коленях у входа в шатер и совершающего свою полуденную молитву; он был обращен на восток; мы отклонились в сторону, и увидев тут же, что он кончил свои рикаты или поклоны, я оборотил лошадь и, несколько не доезжая до шатра, был встречен им самим. После взаимных приветствий мы вошли в его распахнутый шатер и расположились на диване. Нам подали трубки и кофе. Он занял меня расспросами о России – увеличивал до чрезвычайности число наших армий, спрашивал моего мнения о Египте и проч. Дойдя до предмета моего путешествия, он стал мне предлагать свои услуги, прибавя, что Мегмет-Али рекомендовал меня ему особенно; я отвечал ему, что я буду его просить о некоторых предметах, касающихся до моего путешествия, через моего драгомана, и мы расстались с ним очень дружелюбно. Не желая, чтоб он отказал мне в чем бы то ни было, я послал на другой день моего драгомана к его секретарю с полными наставлениями, чтоб выхлопотать от паши разрешения на вход в мечеть Омарову. Шериф-паша видел сам моего драгомана, представлял ему все трудности и опасности, сопряженные с исполнением нашего желания; хотел сзывать на совет всех шейхов иерусалимских, желая сложить на них неуспех; но мой драгоман, зная, что в письме Мегмета-Али к Шерифу было употреблено выражение «выполнить все, чего душа моя пожелает» и что письмо, данное моему сотоварищу, было почти такового же содержания, пребыл настойчив – и ему принадлежит весь успех нашего предприятия.

Галиль, один из драгоманов А. С. Норова, сопровождавших его в путешествии по Востоку. Рисунок автора

Положено было, что на следующий день рано поутру кавас паши сирийского явится к нам с повелением имаму мечети Омаровой, от имени Мегмета-Али; но вместе с тем нас просили несколько скрыть наш европейский костюм под восточною одеждою. Никогда не было примера такого почти официального дозволения, и конечно, мы должны это приписать нашему имени русских. Кавас явился к положенному часу, и мы отправились к заповедной мечети. Нас набралось кроме меня и моего сотоварища С-а, еще двое русских путешественников, Ч-в и Е-в; при нас было двое слуг и кавас. Драгоман представил положительные причины, по которым ему следовало остаться. Некоторые из нас были одеты совершенно по-восточному; но если кто менее всех походил на мусульманина, то это, конечно, я: на европейское мое платье был накинут нараспашку армянский халат, а на голове моей, вместо чалмы или фески, была моя старослуживая военная фуражка. Люди наши, для всякого случая, были вооружены.

На улицах было еще пусто. Пройдя мимо Овчего водохранилища, мы вступили под свод грозных для христиан ворот. Привратник глядел на нас с удивлением, но видя с нами каваса паши, он вошел с ним в переговоры, продолжавшиеся несколько минут; по его мимике мы видели, что он представлял затруднения; но все это кончилось тем, что мы, оставя в воротах туфли, вступили на мраморный помост обширного двора. Этот помост имеет, как полагают, 1000 футов в длину и 500 в ширину и весь устлан плитами белого мрамора. Вообще ограда мечети Омаровой или храма Соломонова, который, может быть, простирался несколько далее на запад, составляет, конечно, шестую часть всего Иерусалима. Середина этой мраморной площади занята четверостороннею платформою, возвышенною ступеней на 20, также из белого мрамора. Туда ведут с каждой стороны крыльца, в неравном расстоянии между собою и украшенные прекрасными портиками. Посереди этой платформы отделяется еще другая, о семи или восьми ступенях, и на ней уже возвышается восьмиугольный храм, исполненный зодческой гармонии. Купол, самой чистой сферической пропорции, основан на восьмиугольном фонаре и слит с ним в прямую линию; он увенчан золотым полумесяцем. Стены одеты разноцветною узорчатою кафелью, которая отливается синим цветом; во многих местах цветочные узоры искусно слиты с позолоченными изречениями Корана. Эти кудрявые надписи расточены кругом купола, карнизов и корпуса храма.

Лист рукописи «Путешествия» с планом мечети Эль-Акса и Купола скалы (Эль-Сахара)

Тут все похоже на радужное воображение детей Востока. Красота этого столь искусно оттененного храма еще более выказывается на помосте из белого мрамора. Несколько водоемов под красивыми куполами на легких колоннах приятно льстят слуху своим журчаньем под жарким небом. Разбросанные группы кипарисов, лавров и померанцев вырываются кой-где из скважин мраморных плит. Тут все действует на воображение, и это есть место отрады для мусульман в строгом, диком и глубоко меланхолическом Эль-Кодсе (Иерусалиме), в котором они уже начинают, может быть, разгадывать предреченье их падения. Я думаю, что взоры их часто обращаются невольно на Золотые ворота, ими закладенные и которые находятся против самых восточных дверей мечети, в городской стене.

Не раз, может быть, седой имам Магометова храма в мрачные часы ночи пробуждался здесь страшным видением того Ангела-истребителя, который некогда на этом самом месте поражал целые племена за прегрешение Давида; не раз, может быть, видел он, как эти ворота Бабуль-Дарагие распадаются перед тем самым Ангелом, нависшим как туча между небом и землею, и как они попираемы нахлынувшими воинами, в чьих руках знамя Креста, а кругом сияет надпись: «Осанна! Благословен грядый во имя Господне!» Он знает, дрожащий имам, – он знает, что в эти врата вступил Спаситель мира, когда потряслись камни иерусалимские; какие твердыни не падут перед Его знамением?

Я не видел внутренности Золотых ворот, оттого что не знал, что есть туда вход; говорят, что они замечательны: там двойной свод, освещенный сверху, поддержан древними мраморными колоннами разных орденов.

Против восточных дверей храма построен мраморный водоем особенной красоты; зодчий подражал вкусу мечети Эль-Сахара. Он имеет также форму восьмиугольника; своды его, покрытые подобным куполом как на мечети, поддержаны кругом двойным рядом легких коринфических колонн. Это место называют троном или судилищем Давида.

Мы вошли в Эль-Сахару чрез северные двери, которые называются Бабуль-Джинна, то есть Двери Рая. Южные двери называются Бабуль-Кибля, двери молитвы; восточные – Бабуль-Дауд, или Давидовы; западные – Бабуль-Харб, двери войны. Все эти двери, расположенные по четырем ветрам, были растворены, – но томный свет, падающий сквозь разноцветные стекла из семи окон купола, разливал необыкновенную таинственность на предметы. Два круга колонн из разного мрамора, с позолоченными капителями, поддерживают арки потолка – они, конечно, принадлежали зданиям древнего Иерусалима. Первый ряд, заключающий в себе 16 колонн и 8 пилястров, идет вкруг стен, а второй ряд, имеющий 12 колонн и 4 тумбы, находится под самым основанием купола. Этот второй ряд колонн основан на небольшом подъеме и идет кругом необделанного, огромного камня или скалы, обнесенной позолоченною решеткою. Длина этой скалы – во весь диаметр купола; ширина – менее; а высота превосходит человеческий рост. Окружность этого центрального ряда колонн имеет по моему счету 83 шага. Этот камень составляет святилище храма; весь Восток имеет к нему глубокое благоговение и по нем называется мечеть: Эль-Гаджара Сахарал-лах, то есть мечеть Священного или Божественного камня. Эта грубая масса посреди совершенства арабского зодчества поражает с первого взгляда.

Отклоним от себя, если можно, мысль о нечестии, которое обитает теперь на этом некогда священном месте. «Оставих дом Мой, – читаем мы у Иеремии, – оставих достояние Мое; дах возлюбленную душу Мою в руки врагов ея» (Иер 12:7). Вспомним великие события, которые совершились здесь. На эту вершину отец многих народов, Авраам, привел возлюбленного сына Исаака в жертву Богу. Сюда сошел с небес Ангел-истребитель для наказания Давида. Здесь, где было гумно Орнана иевусеянина, соорудил Соломон храм великолепнейший в мире; здесь стояла страшная Скиния Завета. В этот храм принесен был Своею Божественною Матерью младенец Иисус и принят благовестителем, престарелым Симеоном. Сколько небесных поучений излилось здесь из уст Спасителя мира! Храм, здесь сооруженный, назвал Он домом Отца Своего, и отсюда изгнал Он торжников. Здесь, наконец, завеса церковная раздралась с верхнего края до нижнего, когда совершилось Искупление мира!

В восточных книгах сказано, что один кади, называемый Джималеддин, видел в Иерусалиме, как христианские священники носили сосуды с вином на камень Эль-Сахары, до сооружения мечети. Есть предание, что этот камень перенесен сюда из Вефиля при построении второго храма – того, который существовал при Спасителе; что на этом камне опочил Иаков, когда он видел во сне небесную лествицу, и что на нем утверждена была Скиния Завета.

С каким сожалением слушал я рассказы жреца Магометова об этом таинственном камне, который поглощал все мое внимание. По словам имама, камень этот упал с неба. Когда Магомет, сопутствуемый Ангелом Гавриилом, совершил в одну ночь на кобылице Эль-Бораке путешествие из Мекки в Иерусалим, то он сошел на этот камень и с него прыгнул на небо!! – и тут показали нам мнимый след лже-пророка. Под камнем есть спуск в пещеру; перед входом туда стоят прислоненные к камню и к решетке разные хоругви. Тут щит Магометов, знамя и огромный меч Али – но тут же и копье Давидово; это ржавое оружие воспламенило мое воображение несмотря на все сомнения в вероятности этого памятника. Тут же на камне лежит подлинник Корана, седло кобылицы Эль-Борак и весы для свешивания душ. Хоругви находятся налево от входа в пещеру, стоя к ней лицом, а мнимый след ступни Магометовой направо; эта часть камня прикрыта зеленою и красною шелковою тканью, – цветы лже-пророка. При сходе в пещеру камень поддержан с двух краев двумя малыми колоннами из белого мрамора; они утверждены косвенно в пол и в камень. Колонны эти, по мнению магометан, должны раздавить всякого христианина, дерзающего ступить между ими; несмотря на то, мы спустились в пещеру по 8 или 9 ступеням, также из белого мрамора. Эта пещера, называемая магометанами сходом в подземное царство душ, есть не что иное как квадратная комнатка шагов в 8 пространства и немного выше человеческого роста, она грубо оштукатурена, кроме потолка, который образован камнем. «Не думайте, – сказал мне имам, – чтобы стены поддерживали этот камень; нет, он держится сам собою, а эти стены служат только для образования пещеры». Это объясняет столь известную басню о камне, держащемся на воздухе. При самом сходе, направо от крыльца, показывают магометане выделанные в скале кресла Гаруна или Аарона, брата Моисеева, и над ними впадину в потолке, сделанную головою Аарона, который по своему росту не помещался в пещере; тут также показывают места Авраама, Давида, Соломона, Архангела Гавриила и святого Иоанна.

Внутри мечети также расточены кафельные украшения вместе с мрамором; на кафедрах они представляют вид драгоценных камней. Окна купола заключены в огивах арабского вкуса. Хотя Омар есть основатель этого изящного здания, но оно было совершенно перестроено Валидом сыном Абдуль-Малека, калифом из рода Оммиадов.

Выйдя из южных дверей Эль-Сахары и спустясь по великолепному крыльцу с платформы, мы направились к находящемуся напротив большому зданию, выстроенному параллелограммом, с куполом на оконечности. Это христианский храм, построенный Константином или Еленою, а по иным преданиям Юстинианом, на том месте Соломонова храма, где находилась Святая Святых. Христиане называют это здание церковью Введения во храм Пресвятой Богородицы. Теперь оно омрачено полумесяцем и называется мечетью Эль-Акса, или Отдаленною, по ее дальности от других стран мусульманских.

Вступя в это торжественное здание через крытый притвор, я думал, что я нахожусь в церкви Св. Павла за стенами Рима[52]. Храм этот построен крестом. Нижняя часть креста состоит из длинной галереи, которая имеет по два ряда колонн с каждой стороны – около 12 в каждом ряду – и, кажется, по четыре – при входе. Все колонны из разного мрамора, они не уступают красотою колоннам мечети Омаровой и, конечно, также принадлежат Иерусалиму времен Спасителя. Они поддерживают ряды сводов, а потолок плоский. При конце галереи колонны, следуя рисунку креста, расходятся на две стороны – и все в два ряда. Над головою креста возвышается купол. Там, где должен быть алтарь, стоит теперь из резного дерева мусульманская кафедра, а за ее перегородкою видны в крайней стене два ниша. На помосте первого ниша, который направо, напечатлен на простом камне след одной стопы человеческой; а на помосте второго – след двух стоп. Первая, одинокая стопа есть след Иисуса, перенесенный сюда с вершины горы Элеонской, где остался другой отпечаток Божественной стопы. Другие два следа оставлены на земле, как сказывают мусульмане, Пресвятою Девою Мариею. Я пал ниц и облобызал обе святыни, находящиеся, к глубокой горести, в руках неверных.

Мусульмане называют Спасителя Пророком Исою и, что замечательно, дают Ему особенное название Рухул-лах, то есть Дух Божий. Пресвятая Богородица именуется у них, как у христиан, Мариам; они признают бесплотное зачатие Иисуса, говорят, что только один Иисус и Мария безгрешны; признают главные события жизни Спасителя, но говорят, что Бог не попустил Его распятия. Повторим с Исаией: «Слухом услышите и не имате разумети, и зряще узрите и не имате видети! Отолсте бо сердце людей сих и ушима тяжко слышаша и очи свои смежиша».

Утешенный во глубине души, найдя следы Искупителя человеков и Божественной Его Матери в месте, обреченном неверию и лже, – я оставил величественный храм.

У самого притвора есть ход в подземную часть здания, так же как и на Сионе; но старания наши проникнуть туда были напрасны. Искали ключей и не находили, а между тем время не позволяло нам оставаться здесь долее в безопасности. Мы удалились.

Мусульмане уверены, что если б христианин, вошедший в Эль-Сахару, стал молить Бога даже о уничтожении исламизма, то Он услышал бы его. Но судьбы Божии совершаются! с каждым днем языки скончеваются; невнятный страх – предвестник падения царств – быстро распространяется от Каспийского моря до южного Океана среди поклонников Магомета, – и запустение водворяется в разрушающихся храмах Ваала.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.