Глава IV Дорога от Мертвого моря к обители св. Саввы. – Обитель св. Саввы (Энгадд) Фекоа. – Вифлеем
Глава IV
Дорога от Мертвого моря к обители св. Саввы. – Обитель св. Саввы (Энгадд) Фекоа. – Вифлеем
«И воста Давид оттуду, и седе во узинах Енгадды».
(1 Цар 24:1)
Мы оставили берега Мертвого моря в 8 часов утра, направясь к пустыне Св. Саввы. Через час мы достигли подошвы гор. Поднявшись на первую высоту, мы проезжали по узкой отдельной скале, образованной как мост; внизу в глубоком ущелье видно русло иссохшего потока, который должен быть поток Кедрский, хотя мой драгоман говорил, что это другой, текущий зимою от самого Назарета; не знаю, на чем он основывает рассказ свой. Несколько вооруженных бедуинов, укрывающихся от рекрутства, показывались как привидения на темях гор. Топот наших лошадей далеко вторился по излучинам гор и призывал их на добычу, но вид кавасов паши скоро их рассеивал. Вправо от нашего пути заметна была одна из гор, увенчанная сантонским памятником. Мусульмане воображают, будто здесь погребен Моисей, не переходивший Иордана. В этом месте находится, как сказывают, слой камня черноватого цвета, который горит, как смола, и имеет противный запах, его можно тесать и употреблять на строение, как лаву. Скоро за сим начинается большая нагорная равнина; в конце ее видны на крутой горе развалины (мы доехали до этой горы через три часа и три четверти от Мертвого моря). Там был некогда монастырь, очень многолюдный; он разрушен Хозроем, и 14 тысяч братий были здесь умерщвлены; говорят, что кости их видны еще поныне на вершине. Арабы рассказывают, что эти кости, будучи несколько раз уносимы поклонниками, появлялись опять на своих местах.
Отсюда начинаются грозные и тесные ущелья, ведущие к пустынной обители Св. Саввы. Был полдень; разженные скалы дышали на нас как из печи. На отвесных высотах этих скал видел я тот род скоростелей, о которых упоминается в Библии и которыми питались израильтяне в пустыне; эти птицы теперь редко встречаются: они очень малы, долгошеи и бегают по скользким стенам скал, как по земле; цвет их коричневый; вот что я мог разглядеть[89]. Мы не могли по ним стрелять, потому что наши ружья были заряжены пулями.
Мы погружались более и более в ущелья и въехали наконец почти в непроходимый дефилей. И мы, и лошади были изнурены; здесь скалы состояли из белого меловатого кряжа, отражение солнца было ослепительно для глаз; тут же мы нашли обширную пещеру и возле нее высеченный в скале четверосторонний ров, вероятно для дождевой воды. Эта пещера, где после обитали отшельники, принадлежит Ветхому Завету; в ней укрывался Давид во узинах или дефилеях Энгадди; сюда же был завлечен Саул, и здесь Давид, имея во власти жизнь Цареву, не хотел по сердцу и по долгу посягнуть на Помазанника Божия, но отрезал только полу от его одежды. Здесь же совершилось их примирение. Эта знаменитая пещера укрыла и нас под своею сенью. По кратком отдохновении мы продолжали путь.
Отсюда по труднейшим горным стезям, на которых лошади наши беспрестанно обрывались, мы спустились наконец в долину, называемую в простонародии монаший базар. В первые века христианства, когда эти дебри были населены многочисленными отшельниками, эта долина была в положенные дни их сборным местом. Мы поднялись отсюда опять на горы; тут открывается ужасное ущелье, называемое Расуль-Уади; это не что иное, как русло потока Кедрского. Вскоре, обогнув скалу, является пустынная обитель Св. Саввы.
С первого взгляда здания этой обители составляют одно целое с дикою горою, из которой они образованы, – по одинаковому цвету камней. Четыресторонняя башня венчает темя главной скалы; другая башня, подобная ей, – ниже. Обитель обнесена высокими стенами; прочие здания, с плоскими террасами, сходят уступами в дикое ущелье. Здесь увидел я впервые на одном куполе утешительное знамение креста, – оно укрыто пустынею! Единственный вход находится всегда под крепким затвором, по причине частых набегов бедуинов. Никого из братии не было видно на стенах; мой передовой наездник подал сигнал пистолетным выстрелом; тогда один из отшельников появился на высоте башни и звоном колокола известил обитель о прибытии странников. В обители были предупреждены о моем прибытии, чрез иерусалимскую братию. Меня встретил настоятель и препроводил прямо в главную церковь, где я отслушал молебен. Иконостас и стены украшены очень древним византийским письмом. Все очень ветхо и бедно; несколько древних греческих рукописей, церковных учителей, расставлены тут же по полкам, но большая часть их находится в келье, смежной с церковью. – Из церкви мы прошли в паперть или притвор, где в кругу братии я был угощаем кофеем, пока для меня приготовляли комнату. Я не ожидал в таком грозном уединении найти спокойный приют, украшенный кругом широкими диванами; это была для меня истинная нега после утомительного пути, но зато эта комната, определенная для одних путешественников, есть единственная роскошь строгой обители.
Святой Савва процветал в конце V и в начале VI века при Юстиниане. При нем не было здесь ничего кроме нескольких вертепов, где он обитал со святым Ксенофонтом и потом малое число его сподвижников. Сюда же уединились от мира святые Евфимий, Кирилл Иерусалимский и Иоанн Дамаскин; доселе показывают их кельи. – святой Кирилл, современник святого Саввы, передал нам его жизнь. Император Юстиниан защитил впоследствии пустынную обитель Св. Саввы стенами и башнями, узнав о его Святой добродетели. Чрез несколько времени все пространство безжизненных горных ущелий, от Мертвого моря до Вифлеема, где даже не обитали звери, заселилось сонмом отшельников; их существование не было даже подозреваемо свирепыми властелинами Палестины. Рассказывают, что когда Селим ІІ, император турецкий, завоевал Палестину, монахи лавры Св. Саввы, узнав о назначении нового сангиака в Иерусалиме, пришли к нему, для приобретения себе его покровительства, с бедными дарами, состоящими из овощей и плодов, – удивление властителя Иерусалимского было чрезмерно, когда он увидел перед собою облеченных в одинаковую одежду до тысячи смиренных пустынников, о которых он никогда не слыхал. Этот варвар, приняв дары, выбрал из всего числа братий только двадцать, которым дозволил возвратиться в пустыню, а все остальные были тут же умерщвлены его стражею.
Главное место обители есть небольшая площадка, посереди которой устроена восьмиугольная часовня с куполом, на том месте, где в недрах скалы покоились мощи святого Саввы. Они были перенесены, по сказанию некоторых писателей, в Венецию, – но здесь мне сказывали, что они находятся теперь в Антиохии. Во внутренности часовни весь купол занят изображением нерукотворного образа Спасителя. Под этою каменною площадкою иссечены погребальные пещеры для монастырской братии. Вход туда обозначен подъемным камнем с отверстиями. По ту сторону площадки есть еще другая церковь о двух приделах. Она древнее той, о которой я говорил, как по своему построению, так и по письму образов. Там, за железною решеткою, показывают груды костей и черепов убитых пустынников. Три чудотворных черепа лежат особенно, снаружи. Вправо от площадки, когда стоишь лицом к оврагу, виден укромный садик с одною пальмою и несколькими кустарниками, разведенный на нанесенной сюда земле; он примыкает к отвесной скале, на которой возвышается полуразвалившаяся третья башня, при которой устроена церковь Св. Симеона Столпника. В этой скале показывают молитвенный вертеп святого Саввы и другой, где была его опочивальня; далее иные пещеры, где некогда были сожжены и задушены дымом здешние отшельники, от неверных. Грустные воспоминания о мученичестве того малого числа избранных, которыми, может быть, держится здешний мир, стесняют здесь на каждом шагу сердце.
Возвратимся мимо часовни Св. Саввы в притвор главной церкви. Оттуда, как из центра, идут пути в разные подразделения обители, следуя уступам скал, вдоль, вверх и вниз. Эти пути ведут с крылец на крыльца, то по коридорам, то по террасам мимо пещерных келий. Тут же, на двух или трех террасах, встречаются рассадники нескольких лекарственных растений или овощей; земля туда также нанесена. В угловом рассаднике, примыкающем к ограде, рисуется одинокая пальма, которая, по преданиям, растет от корня пальмы, посаженной самим святым основателем этой удивительной обители. В среднем коридоре сохранилась очень древняя часовня или церковь, посвященная святому Иоанну; остатки ее альфресков, в особенности при входе, замечательны по хорошей живописи; они состоят из нескольких круглых образов Спасителя, Богоматери и святых, в малом размере. Тут же несколько древних греческих надписей на стенах. Поднимаясь выше, по направлению скалы, достиг я наконец главной башни, венчающей скалу; она называется Юстиниановою. Мы вошли в нее через железную дверь; стены башни необыкновенно толсты. Братия показали мне в ней потаенную лестницу и сход в пещеры, куда они могут укрываться в крайних случаях. Вид с высоты башни на мертвую дикость огромных гор и на глубокое ущелье, ужасен. – На высоте этой башни обыкновенно находится сторожевой монах; оттуда проведена вниз веревка к колоколу, для сигналов. Во время возмущения против Ибрагима-паши иноки этой обители были несколько месяцев в осаде у диких племен арабов. Теперь главные их притязания оканчиваются по большей части требованиями некоторого количества съестных припасов, хотя обитель очень не богата ими, но у братии приготовлено для таких случаев несколько корзин с хлебом, которые они спускают им вдоль стен на веревках.
К немалому удивлению, я нашел в этой башне нестройную груду рукописей и книг. С дозволения настоятеля я с большим любопытством занялся их разбором. Я уже сказал, что в самой церкви хранится несколько рукописей; там находятся только те рукописи и книги, которые заключают в себе известнейшие творения святых отцов, или церковно-служебные; там они в порядке; но эти – отброшенные и обреченные тлению – пробудили мое сожаление, и я принялся немедленно за работу. Удивление мое превратилось в радость, когда я нашел тут несколько рукописей словенских, на пергамене, на бомбицине и на бумаге, я начал откладывать то, что находил примечательного. Из словенских я выбрал все рукописи, сколько было; число их дошло до 15 книг, из которых две печатные; к ним я прибавил 9 рукописей греческих. Древность их была для меня несомненна; последствие оправдало мой выбор. Уверясь в бесполезности этих книг для монастыря, я наконец приобрел их, с благословения митрополита Иерусалимского, и конечно, любители отечественных древностей и библиографии не без любопытства прочтут описание этих приобретений[90]. Небольшая библиотека, хранящаяся в церкви, заключает в себе несколько драгоценных рукописей, они все греческие, и письмо многих из них принадлежит VIII, IX и X векам, а может быть и древнейшим. Из моих рукописей в числе греческих древнейшие две – IX века, а из словенских – ХІІІ и ХІV веков.
К притвору главной церкви прилегает трапеза. Мне отрадно было разделять скромное брашно с братиями. Сам Иисус председает с ними в своем Божественном изображении, которое находится в главе стола, где уже никто не садится, и Его спасительные глаголы раздаются во все время трапезы из уст одного из отшельников.
Нижняя часть обители расположена по наклону скалы в ущелье и оканчивается там, где скала спускается отвесно к высохшему руслу потока Кедрского. Оттуда не иначе можно сойти на дно ущелья, как по приставной лестнице. Тут есть источник, истинное сокровище для пустынножителей, если б он не иссякал от чрезмерного жара. Бродящие арабы и хищные звери равно приходят к нему утолять жажду. Мне рассказывали, что один шакал так сдружился с братиею обители, что приходил есть из их рук. Русло потока Кедрского только зимою освежается малым количеством воды. По ту сторону ущелья, против самой обители, видны в скалах несколько пещер; мне показали те, в которых некогда обитали святой Савва и Ксенофонт; доступ туда труден; оттуда обитель представляется во всей своей пустынной красоте.
Жизнь отшельников обители Св. Саввы исполнена самоотвержения; их кельи, иссеченные в скалах, в знойные дни лета раскаляются, как печи; тогда иноки ложатся спать посереди пола, не касаясь стен, и принуждены бывают обливать их водою, если нет недостатка в воде; источник часто иссякает или бывает недоступен по причине нападений бедуинов; тогда им остаются одни дождевые водохранилища, и этой воды едва достает для братий. Раскаленные стены скал не простывают и ночью, равно как и каменные плоскости террас, так что иноки окружены удушливою атмосферою. Их искусственные рассадники попаляются этим воздухом; мы видим из жизни святого Иоанна Молчаливого, что существование этих скудных растений приписано молитвам святого Саввы[91]. Иноки снабжаются съестными запасами из Иерусалима. Всей братии здесь тридцать человек; половина из них греки, а другая половина – русские; я имел утешение слышать здесь обедню, частью на родном языке, потому что все священники здесь греки. Русские иноки жаждут иметь своего священника, чтоб изредка слышать родное служение!
Женскому полу воспрещен вход в эту обитель, по завету самого святого Саввы, который не допустил сюда даже свою матерь.
Из гостеприимной обители Св. Саввы я направился в Вифлеем. Дорога ведет туда по чрезвычайно высоким горам; высочайшая из них гора Монтар; вид оттуда обширен, он простирается с одной стороны на Иорданскую пустыню и Мертвое море, а с другой на Иерусалим с его окрестностями.
Через час езды от обители Св. Саввы открылся нам вдали Вифлеем, и мы подъезжали к горе, покрытой развалинами. Тут находился библейский город Фекоа основанный, так как и Вифлеем, Ровоамом (2 Пар 11:6). Здесь обитал Пророк Аввакум. Это есть отечество той мудрой жены, которую Иоав послал к царю Давиду для умилостивления разгневанного отца против его сына Авессалома, в чем она и успела. Отсюда отправился Амос пророчествовать на Исраиля. В окрестных горах много пещер, из которых иные замечательны по их чрезмерной глубине. На развалинах Фекоа был некогда основан монастырь Св. Феодосия; эта обитель могла не иметь икон для моления; оттуда видны: Вифлеем, пустыня Иорданская, Иерусалим и гора Элеонская: места Рождения, Крещения, животворной Смерти и Вознесения Спасителя! – Святой основатель обители, конечно, выбрал это место с намерением. Здесь погребена была княжна Полоцкая Игуменья Евфросиния (в мире: Предислава) в 1173 году. По ребрам гор видны еще следы водопроводов, которые направлены к развалинам.
Отсюда прекращается мертвенность дикой дебри и начинается засев; он принадлежит здешним бедуинам, которые разбежались от Шерифа-паши за Иордан. – Тут открылась нам обширная долина, окруженная горами Вифлеемскими; она идет к самой подошве той горы, на которой стоит Вифлеем, и занята отчасти пашнею и пастбищем. Здесь хоры Ангелов возвестили пастырям Рождество Спасителя мира и воспели торжественный гимн: «Слава в вышних Богу и на земле мир! в человецех благоволение!» Место явления Ангелов доселе принадлежит пастухам вифлеемским; оно засажено несколькими древними оливами и обнесено каменною оградою. Я снял этот вид со спуска от Фекоа.
Подъезжая к пастырской огородьбе, я был встречен наездником, посланным ко мне навстречу от арабов-христиан, из пастырского селения, лежащего на скате горы Вифлеемской. Они узнали издали моего Якуба. Искусный наездник, провожая меня, ратовал беспрестанно передо мною на своем борзом коне, делая на всем скаку самые крутые повороты по дороге, усеянной камнями. Мы слезли с лошадей у ворот пастушеской огородьбы.
На священном месте явления Ангелов существуют развалины церкви времен святой Елены. Остаток алтаря еще сохранился; там на двух обломанных капителях утверждена мраморная плита; на ней католики совершают иногда обедню. Сверх того здесь есть подземная церковь греческого исповедания; она принадлежит пастухам; ключ от нее находится у них, и они сами провели меня туда. При входе лежал плуг, а другой был привешен на ближней маслине. Я прочел II главу Евангелия от Луки и потом сошел помолиться в церковь. Она столь же бедна, как и ее обладатели; иконостас едва держится от ветхости.
По указанию блаженного Иеронима[92], здесь Иаков пас стада свои; тут, вероятно, была и башня или столп Едер[93], где Иаков разбил шатры свои после погребения Рахили.
Я направился в Вифлеем, окруженный толпою здешних пастухов; я должен был проезжать мимо их селенья; их шейх, который тут находился, просил меня убедительно отдохнуть у него; я не мог не согласиться на его дружелюбное приглашение. Селенье пастушеское занимает один уступ горы Вифлеемской; дома или прислонены к скалам, или прикрывают подземелья и пещеры, что объясняет образование вертепа Рождества Христова. Я просил шейха остаться на вольном воздухе; мы расположились под огромною маслиною, которая служит сборным местом для здешних жителей; нам изготовили кофе, сарачинское пшено и яичницу и уже готовились заколоть самого тучного барана, но я предупредил эти гостеприимные хлопоты, поспешив отъездом и отблагодарив моих добрых хозяев.
В нескольких шагах от монастыря Вифлеемского показывают вертеп, где, по преданиям, Пресвятая Богородица укрылась с младенцем Иисусом на несколько дней до бегства своего в Египет, при слухе о жестокостях Ирода; он называется млечным. Матери вифлеемские при потере молока своего ходят сюда молить Пресвятую Деву о подании им помощи для вскормления своих младенцев. Здесь есть католический придел.
В Вифлееме я был дружественно принят отцом Иоаникиосом. Поклонясь великой святыне Рождества Спасителя, я возвратился тем же днем в Иерусалим.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.