Часть 11

Часть 11

По законам жанра в нашем философском исследовании пора бы поставить точку. Ведь мы, как выражаются учителя литературы, оценивая школьные сочинения, «раскрыли тему»: разобрались в трёх значениях слова «любовь», разграничили их между собой и даже поняли суть христианского брака. Но богатая на сюрпризы жизнь не даёт закончить разговор и требует сказать кое-что ещё. Дело в том, что в последнее время термин «любовь» стал употребляться в неслыханном прежде диком словосочетании «заниматься любовью». Это калька с английского (точнее, американского) «to make love», и русскому языку она совершенно чужда, но какая-то анонимная агентура упорно хочет внедрить в него это выражение, сделать для нас обиходным и привычным. На этот вызов мы обязаны как-то отреагировать – как минимум, разобраться в том, чья это агентура.

В навязываемом нам штампе любовь предстаёт уже не чувством, каковым она являлась испокон веков, а действием, ибо чувствами «заниматься» нельзя – их можно питать, испытывать, переживать. Никто ведь не скажет «я занимаюсь ненавистью». Здесь мы имеем дело с типичной лингвистической провокацией, имеющей целью вывести любовь из разряда чувств и свести её к совокуплению.

Методология лингвистических провокаций не нова. Она представляет собой излюбленное фирменное оружие некоей инстанции, которую можно узнать по использованию этого оружия, как льва узнают по когтям, а осла – по ушам. Оно было изобретено несколько веков назад и за протекшее время доказало свою высочайшую эффективность, которая объясняется тем, что через умело подсунутое людям словоупотребление в них по законам психологии вырабатывается нужное мировоззрение. Конечно, подмену значений стоит производить только в отношении важнейших для человеческой жизни понятий. Вот несколько примеров.

1. Слово «просвещение» означало когда-то проникновение в душу света Христовой истины. Но вот в XVIII веке во Франции этот смысл был подменён противоположным, и «просвещение» стало означать пропаганду атеизма. Взятый в этом новом значении термин приобрёл такую важность, что весь предреволюционный период получил название эпохи Просвещения. Результатом этой языковой провокации стал якобинский террор, сотни тысяч отсечённых на гильотине голов и воцарение буржуазного образа жизни, основанного на культе материального богатства.

2. Слово «самодержавие» понималось на Руси как самостоятельное правление русского царя, не являющегося данником или вассалом царя иноземного. Первым нашим самодержцем стал сбросивший в 1480 году татаро-монгольское иго Иван Третий. Это была для нашего народа великая радость. Но в XIX веке, опять же в предреволюционный период, только уже наш, а не французский, людям искусно навязали совсем другое значение слова «самодержавие»: используя его ассоциативную по звучанию близость со словом «самоуправство», приучили понимать его как тиранию. Лозунг «Долой самодержавие!» и расчистил большевикам дорогу к власти.

3. Слово «прелесть» было одним из самых страшных слов на Руси. Не дай Бог впасть в прелесть – это значит быть обманутым сатаной и погибнуть! Но вот настал XIX век, и всё изменилось. Почитайте Пушкина, Жуковского и других поэтов и писателей того времени и их преемников, и вы только и будете встречать фразы вроде «чистейшей прелести чистейший образец» (Пушкин), «какая прелесть эта Наташа» (Толстой). Целенаправленная лингвистическая провокация приучила думать, что прелесть, то есть бесовский соблазн, – это хорошо.

4. Такую же трансформацию претерпело слово «одержимый». Хуже того, чтобы стать одержимым, христианин не мог себе ничего представить, ибо одержимым можно быть только бесами. А теперь не редкость услышать в рассказе по телевидению или по радио о каком-нибудь художнике или скульпторе такую характеристику его натуры: «он одержимый», и она подаётся и воспринимается как положительная. Запоминайте, господа, одержимым быть замечательно!

Думается, после этих примеров ситуация заметно проясняется, и гадать, из какой инстанции приходят такого рода лингвистические провокации, не приходится. Тут достаточно поставить вопрос: кому они выгодны? Кому были выгодны революции с их массовым человекоубийством? Кому было выгодно свержение монархов, этих последних «удерживающих», стоявших на пути наступающего безбожия? И главное, кому было выгодно притуплять бдительность людей по отношению к нападениям дьявола? Конечно, только самому дьяволу, и больше никому.

И вот он добрался до главной своей цели – до слова «любовь». Извратить, вывернуть его наизнанку издавна было его заветной мечтой. Почему? Потому, конечно, что одно из основных значений этого слова определялось для христианского мира формулой «Бог есть любовь», а Бог – предмет его величайшей ненависти, в Нём он видит своего врага номер один. И начиная с позднего Средневековья он стал исподволь готовить эту центральную терминологическую подмену. Сначала он внушил отпадавшим от Бога европейцам, что любовь есть влюблённость. Это был первый его успех, ибо во влюблённости нет никакого Бога. Затем настал момент, когда он перешёл в планомерное развёрнутое наступление, закончившееся победой.

Поскольку этот бесплотный, хотя имеющий рога и копыта, деятель всё на земле совершает через завербованных им людей, отметить этапы его наступления можно именами тех, кто особенно сильно ему помог. Это австрийский невропатолог Зигмунд Фрейд (1856–1939), американская женщина-этнограф Маргарет Мид (1901–1978) и американский же энтомолог, переквалифицировавшийся в специалиста по половому вопросу, Альфред Кинзи (1894–1956) – отец «сексуальной революции».

Фрейд начал честно и результативно. Он успешно лечил неврозы, вызванные психическими травмами, нанесёнными в раннем детстве сексуальными домогательствами взрослых. Сами домогательства, вызвавшие когда-то сильный испуг, забылись, но безотчётный страх время от времени, особенно ночью, возвращался и приводил к истерическим припадкам. Фрейд разработал эффективную терапию: погружал клиента в состояние гипноза и заставлял его вспомнить, что с ним произошло, понять причину страхов, объяснить её и преодолеть, поставив на этом точку. Это помогало, и многие благодаря Фрейду выздоравливали. Он стал известен в кругу специалистов, обрёл хорошую практику. Но этого ему было мало – он мечтал о мировой известности, о больших деньгах, о возможности путешествовать и отдавать своих детей в привилегированные учебные заведения (его собственное признание в письме другу). А ведь давно известно, что стоит только воскликнуть: «Я хочу славы и богатства и ради них готов на всё!», как хвостатый моментально их предложит в обмен на такую малость, как душу. Фрейд пошёл на такую сделку. В 1896 году он перестал быть врачом и сделался лжепророком, какие предсказаны в Евангелии (Мф. 24, 11), гипнотизируя теперь не отдельных лиц, а всё человечество. Он объявил о своём великом открытии: оказывается, у всех людей, а не только у тех, к кому в младенчестве приставали, имеются отрицательные сексуальные переживания, причиной которых является эдипов комплекс – мальчики хотели совокупляться со своей матерью, а девочки со своим отцом и страдали оттого, что это невозможно. Так что в лечении нуждается каждый, и вылечить его можно только по фрейдистской методике, называемой «психоанализом». И как ни странно, эта ни с чем не сообразная теория была принята на ура и Фрейд был причислен к лику великих мыслителей. Помощь и поддержка хвостатого ох как действенна!

Мы отмечали, что во фрейдизме имеется некая правда: идея «сублимации» родового инстинкта во влюблённость ради его облагораживания. Но пафос учения состоит не в этом. Он заключается в неправомерном распространении этой идеи на весь внутренний мир человека, в утверждении, будто всё, представляющееся нам в нас самих высоким, в действительности есть сублимация самого низкого. Внедрение этой лжи в общественное сознание как раз и было первой крупной победой сатаны в новейшее время. Но, кроме того, что он «лжец и отец лжи», он ещё и «человекоубийца от начала» (Ин. 8, 44), поэтому, в соответствии со второй своей «специальностью», он взялся за человека.

Убить человека – не обязательно значит лишить его жизни. Пускай он живёт на земле, потребляет пищу и всё прочее, что нужно для его тела, пусть даже и размножается, но пусть перестанет быть человеком. А что значит «перестать быть человеком»? Это значит стать скотом с человеческой внешностью. Отличие же человека от скота, согласно Владимиру Соловьёву, состоит в наличии у него чувства стыда, ибо благодаря этому чувству он внутренне отмежёвывается от того, что есть в нём скотского. Отнять у человека это чувство, сделать его бесстыдным – вот что стало главной задачей дьявола после первого его триумфа, которым он обязан Фрейду.

Здесь ему тоже понадобился подходящий исполнитель, и его выбор пал на молодую американку, выучившуюся в университете на этнографа. По каким признакам он её заприметил? Конечно, проникать в глубины ума и сердца человека он не способен – подлинным душеведом является только Бог, лучше знающий нас, чем мы сами, – но пороки в человеке он видит очень зорко. А у Маргарет Мид, судя по её дальнейшему поведению, от рождения было такое угодное дьяволу качество, как полная бессовестность.

В 1931 году на деньги Рокфеллеровского фонда она поехала для проведения полевых исследований на остров Самоа к полинезийцам. Своей задачей она поставила выяснение того, как эти «дети природы» относятся к половому вопросу. Каков будет результат её научной командировки, ей было известно ещё до того, как она покинула Соединённые Штаты, так что на поездку она смотрела просто как на увеселительную прогулку в места с хорошими океанскими пляжами и возможностью устраивать дружеские застолья с молодыми офицерами американской военной базы. Соответственно, она не потрудилась освоить хотя бы азы полинезийского языка и знакомилась с мировоззрением местных жителей с помощью переводчика. Понятно, что сведения о нравах и обычаях туземцев, изложенные в её книге «Юность на острове Самоа», были чистой воды «липой». А сведения, заинтриговавшие американцев и вызвавшие их восторг, заключаются вот в чём: не испорченные цивилизацией островитяне не считают ни в какой мере зазорными добрачные и внебрачные связи, то есть исповедуют «свободную любовь». Вывод: следовательно, блуд естественен для человека и его не надо стыдиться.

Ссылка на островитян, якобы считающих, что совершить половой акт с кем попало – всё равно, что выпить стакан воды, является таким наглым враньём, какое может внушить только «отец лжи». Этнографам всего мира давно и хорошо известен тот факт, что у племён, находящихся на низкой стадии социального развития, которых ещё недавно называли «дикарями», брачные отношения регламентируются гораздо более жёстко, чем у «цивилизованных» народов, и супружеская измена большей частью карается смертью. Но Мид не только крепко уповала на покровительство того, кому продала свою душу, но и от природы была настолько лживой, что «стаканом воды» для неё был даже такой обман, который не приносил особой пользы: соврать для неё было что дышать. Это доказывается одним эпизодом её жизни на острове: у жителей Самоа был обычай выбирать раз в год «Королеву девственниц» (который, между прочим, доказывает, что тамошние «дикари» высоко ценили целомудрие!). Когда они познакомились с Маргарет, они решили увенчать этими лаврами её – возможно, из чувства гостеприимства. Та с удовольствием приняла титул, преспокойно скрыв тот факт, что она замужняя женщина.

Покровительство же действительно было оказано ей хвостатым, да ещё какое! Её книга стала бестселлером, выдержала много изданий, а сама Маргарет Мид получила все, какие только можно, научные премии и звания и при жизни стала классиком в области этнографии и такой же знаковой фигурой Америки, как Чарли Чаплин или Уолт Дисней. Как же: она «научно доказала», что собачьи свадьбы с точки зрения этики вполне законны и для людей и стесняться их не надо.

Но такого уровня бесстыдства было человекоубийце все равно недостаточно. Выиграв второе крупное сражение, он стал готовиться к третьему. Ведь то блудодеяние, которое оправдывала Маргарет Мид, было всё-таки связью между мужчиной и женщиной и в биологическом отношении являлось нормальным. А почему бы не узаконить и извращения, доведя бесстыдство до предела? И тут на сцене появился новый фаворит сатаны – доктор Альфред Кинзи.

Как мы уже сказали, он начал с энтомологии, ловил и изучал жуков и бабочек. Но это не давало ему известности и достатка, и, как в своё время Фрейд, он затосковал и стал думать, чем бы ему заняться более престижным и прибыльным. Невидимый советчик подсказал ему, что надо делать. Он бросил своих бабочек и начал статистические исследования, имевшие целью выяснить, какому проценту американских мужчин свойственна тяга к «нетрадиционным» формам удовлетворения сексуальной потребности, а также неискоренимое стремление к внебрачным половым связям. В результате сбора данных путём анкетирования и прямого опроса и их обработки был получен сенсационный результат: признаки сексуального маниакализма присутствуют у 98 % взрослых американцев мужского пола. Впечатляющие данные, не так ли? А теперь внимание: опрос производился доктором Кинзи среди заключённых, сидевших за половые преступления! В свете такого факта непонятно, почему он недосчитался двух процентов. Как обратил на это внимание иеромонах Введенского монастыря в городе Иваново Макарий, собравший много материала на эту тему, судить по такой выборке о том, насколько развратна вся нация, так же неправомочно, как выяснять процент курильщиков в стране, опрашивая людей, заходящих в табачную лавку. Тут невольно вспоминаешь афоризм: есть ложь, есть наглая ложь, а есть статистика. Конечно, если она устанавливается по методике доктора Кинзи. Но как бы там ни было, мораль басни все прекрасно поняли: если почти все люди извращенцы, то извращение – норма.

В чём же был смысл такого передёргивания, моментально сделавшего его автора знаменитым? Ведь он возвёл на свой народ ужасный поклёп, который ничего не стоило сразу разоблачить! И разоблачения были. Несколько серьёзных специалистов написали книги, где вскрывался весь механизм фальсификации. Но эти книги никто не хотел печатать, а те, которые вышли ничтожными тиражами за счёт самих авторов, никто не читал, и никакой рекламы им не делалось. Опровержение лжи осталось неизвестным обществу, а сама ложь укоренилась в нём и стала краеугольным камнем его мировосприятия.

После этого третьего удара человек, принадлежащий к западной цивилизации, уже не мог оправиться и перестал быть венцом творения, превратившись в его позор. «Сексуальная революция», произошедшая в Америке в середине 1960-x годов в результате усилий Альфреда Кинзи, превратила западный мир в Содом и Гоморру, сделав извращенцев не только полноправными с нормальными людьми, но и привилегированной группой населения, сплочённой, энергичной и имеющей огромное влияние. Что ждёт такое общество? Конечно же, то самое, что случилось с этими библейскими городами, – какая-то разновидность опаляющего всё серного огня. Страшный удар волны по приехавшим в Юго-Восточную Азию для разврата с поставляемыми местными жителями проститутками обоих полов (в том числе детьми), этот «малый потоп» не есть ли предупреждение? О перспективе Америки после её «сексуальной революции» проживший там 16 лет философ Евгений Наклеушев пишет следующее: «Благополучно ли общество, где поёт Боб Дилан, любимец ещё живых и совестливых в стране (альбом «Подходит запоздавший поезд»):

Порнография – в школах,

развратники – на амвонах!

Вы, допустившие гангстеров к власти,

Преступников – истолковать законы,

Когда же проснётесь вы,

Когда же проснётесь вы,

Когда же проснётесь вы

– и спасёте то, что осталось?

Едва ли не все творческие американцы, какие могли себе это позволить, жили и живут в нашем веке где угодно, но не в собственной стране. Благополучно ли это?

Благополучно ли общество, где у положительных героев мультфильмов непременно низкие лбы? И где, пожалуй, самая зловещая мифологическая фигура – огромнолобый “сумасшедший учёный”? Чтобы, надо полагать, детишки не запутались в значении выражения “интеллектуальная элита”, но знали, не задумываясь, что это – наимерзейшая бяка. И, будьте покойны, они в подавляющем большинстве и не задумываются – те немногие дети, что приходят ещё в школу, чтобы всерьёз учиться, а не валять дурака, получают от сверстников прозвище “нёрд”, заряженное более хлёсткой ненавистью, чем “урод-калека”. Благополучно ли общество, где подавляющее большинство просидевших в школе положенные двенадцать лет выходят из неё, не умея толком ни читать, ни писать, ни решить простую арифметическую задачу? Благополучно ли общество, где правительственная комиссия приходит к выводу: “Если бы наше состояние школьного образования навязывалось нам иностранной державой, мы сочли бы это актом войны…” Будет ли Бог (или история, как хотите) долго терпеть такое общество?»

Конечно же, это война, и война, выигранная человеконенавистником. А выиграл он её только потому, что правильно спланировал стратегию, бросив все свои силы на дискредитацию понятия «любовь».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.