А. Внутрь–пребывание

А. Внутрь–пребывание

Когда наседка, нашедши зерно, дает знать об этом своим детенышам, тогда они все, где бы ни были, лётом летят к ней и собираются своими клювами к той точке, где есть клюв. Точно так же, когда Божественная благодать воздействует на человека в сердце его, тогда дух его проникает туда своим сознанием, а за ним и все силы души и тела. Отсюда — закон для внутрь–пребывания: держи сознание свое в сердце и собирай туда напряжением все силы души и тела. Внутрь–пребывание, собственно, есть заключение сознания в сердце, напряженное же собрание туда сил души и тела есть существенное средство, или делание, подвиг. Впрочем, они взаимно друг друга рождают и предполагают, так что одно без другого не бывает. Кто заключен в сердце, тот собран; а кто собран — тот в сердце.

Около сознания в сердце должно собираться всеми силами — и умом, и волею, и чувством. Собрание ума в сердце есть внимание, собрание воли — бодренность, собрание чувства — трезвение. Внимание, бодренность, трезвение — три внутренних делания, коими совершается самособрание и действует внутрь–пребывание. У кого есть они, и притом все — тот внутрь; у кого нет, и притом хоть одного — тот вне. Вслед за такими деланиями душевными, туда же должны направляться и телесные, им соответствующие органы: так, за вниманием — обращение внутрь очей, за бодренностию — напряжение мускулов во всем теле, в направлениях к персям, за трезвенностию — оттеснение мокротных, как выражается Никифор, каких–то расслабляющих, движений, подходящих к сердцу из нижних частей тела, подавление услаждения и покоя плоти. Такие телесные делания, действуя неразлучно с душевными, суть самые сильные, помогающие тем душевным средствам, без коих им и быть нельзя.

Итак, все делание внутрь–пребывания чрез самособрание состоит в следующем. В первую минуту по пробуждении от сна, как только сознаешь себя, низойди внутрь к сердцу, в эти перси телесные: вслед за тем созывай, привлекай, напрягай туда и все душевные и телесные силы, вниманием ума, с обращением туда очей, бодренностию воли, с напряжением мускулов и трезвением чувства, с подавлением услаждения и покоя плоти, и делай это до тех пор, пока сознание не установится там, как на своем месте — седалище, не прилепится, не привяжется, как липкое что–либо к крепкой стене; и потом пребывай там неисходно, пока пользуешься сознанием, часто повторяя то же делание самособрания и для возобновления его, и для укрепления, потому что оно поминутно то расслабляется, то нарушается.

Надобно знать, что это внутрь–пребывание и собрание не то же, что углубление при размышлении, или дума (от слова «задумываться»), хотя много походит на него. Последнее стоит только в исходище ума, оставляя другие силы незанятыми, и держится в голове, а то стоит в сердце, в исходище всех движений, ниже и глубже всего, что в нас есть и бывает, или происходит так, что все это совершается уже поверх его, пред его глазами, и то позволяется, то запрещается. Отсюда само собою очевидно, что внутрь–пребывание есть, в истинном своем виде, условие истинного господства человека над собою, следовательно, истинной свободности и разумности, а потому и истинно духовной жизни. Это подобно тому, как во внешнем мире владетелем города считается тот, кто занимает крепость. Потому всякое духовное делание и всякий вообще подвиг должен быть совершаем отсюда, иначе он — не духовен, ниже подвижничества и должен быть отметаем. Царствие Божие внутрь вас есть, говорит Господь (Лк. 17. 21), и потом для одного духовного делания заповедал: вниди в клеть твою и затвори двери… (Мф. 6, 6). Это — клеть сердца, по разумению всех святых отцов. По сей–то причине человек духовный, спасающийся, подвизающийся, и называется внутренним.

Что собрание внутрь есть приспособленнейшее средство к хранению ревности, это сейчас видно:

1. Собранный должен гореть, ибо собирает все силы воедино, подобно как лучи рассеянные, будучи собраны в одну точку, обнаруживают сильный жар и зажигают. И действительно, с собранием всегда соединена теплота: дух здесь видится сам с собою, как говорит Никифор, и играет от радости.

2. Собранный силен, подобно войску устроенному или пуку слабых тростей связанных. Оно, подобно препоясанию чресл, означает готовность и силу действовать. Несобранный всегда слаб и или падает, или не делает.

3. Собранный зрит все в себе. Кто в центре, зрит по всем радиусам, все видит в круге ровно и как бы в один раз, а выступивший из центра видит по направлению одного только радиуса; точно так и тот, кто собран внутрь, видит все движения своих сил — видит и управить может. Горение же духа — сила и зрячесть, и составляют истинный дух ревности, который из них слагается. Потому следует сказать: только будь внутрь, и не престанешь ревновать.

Так–то значительно внутрь–пребывание! Значит, должно потрудиться, чтобы стяжать его, ибо и оно не вдруг оказывается, а по времени и многом искании. На первом месте оно поставляется потому, что есть условие духовной жизни. Его совершенствование зависит от совершенства трех производящих его душевных и трех телесных деланий, именно: внимания ума с обращением внутрь очей, бодренности воли с напряжением тела и трезвения сердца с отбиванием услаждения и покоя плоти. В полном же свете явится тогда, когда будет стяжена чистота ума от помыслов, чистота воли от пожеланий, чистота сердца от пристрастий и страстей. Но и до того времени все же оно есть внутрь–пребывание, хотя несовершенное, незрелое, не непрерывное.

Отсюда само собою очевидно, какие средства к неисходному внутрь–пребыванию, или, лучше, средство одно: удаляй все, что может нарушать показанные три делания, в их двойном сочетании, или все, что может отвлекать вовне силы души, с соответственными им отправлениями тела: ум и чувства, волю и мускулы, сердце и плоть. Чувства развлекаются внешними впечатлениями, ум — помыслами, мускулы расслабляются распущенностью членов, воля — пожеланиями, плоть — покоем, сердце — пленом или прилеплением к чему–нибудь. Следовательно, держи ум без помыслов, чувства — без развлечений, волю — без пожеланий, мускулы — без ослабы, сердце — без плена, плоть — без угодия и покоя. Итак, условие и вместе средство к внутрь–пребыванию: в душе — борение с помыслами, пожеланиями и пленами сердца, в теле — связание его, а за ними — изменение внешнего порядка. Судя по сему, и все последующие подвиги, кои будут направляться к умерщвлению самости, суть вместе средства и к внутрь–пребыванию.

Вот почему в наставлениях святых отцов (учение о трезвении, блюдении ума) внутренняя жизнь всегда поставляется в неразрывной связи с подвижническою бранию. Однако же собрание не то же, что брань. Это — особое делание духовное, начальнейшее. Оно есть место, где все духовное делается — и брань, и чтение, и богомыслие, и молитва. Что ни делал бы подвизающийся, прежде всегда войди внутрь и оттуда действуй.