НАУЧНОЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ ПОЗНАНИЕ КАК ПОСТИЖЕНИЕ ИСТИНЫ

НАУЧНОЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ ПОЗНАНИЕ КАК ПОСТИЖЕНИЕ ИСТИНЫ

Наука изучает окружающий нас эмпирический мир, религия же (в самом общем смысле слова) стремится постичь мир иной — надэмпирический... Они имеют дело с разработкой и систематизацией различных сфер опыта, которые не только не противоречат друг другу, но, напротив того, взаимодополнительны. Поэтому истины науки в принципе не могут противоречить истинам религии, находящим своё выражение в различных богословских доктринах. (Дальше под «религией» понимается христианство, поскольку, я убеждён, что христианство — это единственная религия в подлинном смысле слова «религия».) Научные концепции, с одной стороны, и богословские доктрины, с другой, разрабатываются в рамках различных парадигм. Слово «парадигма», как известно, было популяризировано и стало одним из ключевых терминов современных исследований в истории и методологии научного исследования благодаря работам Т. Куна, в рамках которых оно имеет около 22 смыслов, основными из которых являются: 1) теория, господствующая в некоторой области знания; 2) набор предписаний, в соответствии с которыми должно проводиться исследование в той или иной области знания; 3) общепринятые конкретные образцы и стандарты решения научных проблем. Известно, впрочем, что в прошлые времена между христианством и наукой иногда возникали недоразумения и конфликты. Например, в 17 веке учение о движении Земли вокруг Солнца было осуждено католическим трибуналом. О подобных конфликтах очень любят вспоминать атеисты. Они делают из наличия подобных конфликтов вывод о принципиальной несовместимости христианского и научного мировоззрений. Этот вывод совершенно неверен. Но почему всё же подобные конфликты были возможны? Потому, в частности, что далеко не всегда сами христиане умели проводить чёткую грань между вечным в христианской доктрине и временным, преходящим в ней — между сущностью христианства и предрассудками христиан определённого времени. К подобным предрассудкам христиан раннего средневековья относится (кроме уже указанного предрассудка относительно вращения Солнца вокруг Земли) и, например, мнение, согласно которому рай в прямом смысле слова находится на небе, а ад — под землёй; вулканы же, согласно этому мнению, — отверстия, соединяющие поверхность Земли с адом.

Конфликты и недоразумения подобного рода не имеют сущностного характера — они временны и преходящи. А, по сути, христианство и наука не только не противоречат друг другу, но, напротив, вполне согласуются и гармонично соотносятся друг с другом. Существует, если можно так выразиться, определённое разделение труда между христианством и наукой: наука исследует преимущественно материальный, вещественный мир, христианство же интересуется преимущественно нематериальным (высшим, духовным) миром. Между этими мирами нет противоречия. Более того, связи, свойства и законы привычного для нас мира нашего повседневного и научного опыта — материального мира — общее в этом мире, структурированность и упорядоченность этого мира обусловлены духовным миром.

Можно сказать, что нематериальный мир управляет миром привычного для нас повседневного опыта. Но наука непосредственно не изучает высший мир. Отсюда атеисты делают вывод, что высшего мира не существует. Этот вывод неверен. Зададимся, однако, вопросом; как этот вывод получается? Люди, делающие его, рассуждают примерно так: наука изучает естественные процессы, то есть процессы, объяснимые взаимодействиями внутри нашего мира; сверхъестественное же, — продолжают они, — не даётся нам в результате изучения естественного. Поэтому, — заключают они, — сверхъестественного не существует. Их рассуждение вполне верно вплоть до слова «поэтому», то есть вплоть до вывода о несуществовании сверхъестественного мира. Сам же вывод неверен, ибо, ограничив свою мысль обзором непосредственно наблюдаемого и обобщениями наблюдений, замкнув этим ограничением «наш» мир, создав из этого ограничения нечто подобное непрозрачным и «непробиваемым» стенкам аквариума, внутри которого мы поместили себя, мы добровольно лишаем себя возможности хотя бы выхода в более широкий — Божий мир. Но, во всяком случае, мы не имеем права утверждать, что этого — более широкого, сверхъестественного, Божьего — мира «не существует». Это утверждение подобно утверждению неразумного слепорождённого человека, что видимого мира — мира света — не существует. Разумный же слепорождённый лишь сказал бы, что, поскольку он не воспринимает этого мира, то он не может ни утверждать, ни отрицать его существования, хотя и слышал свидетельства других людей о его существовании. Но он также имеет свободу поверить в существование этого мира на основе свидетельств зрячих людей. И учёные-материалисты и христиане «смотрят» Книгу природы. Но материалисты «видят» лишь «буквы» этой книги и находят лишь определённые внешние — непосредственно зримые — регулярности в способах сочетания этих букв («законы природы»), не умея «читать» эту книгу, то есть не уразумевая глубинный смысл этих букв, слов и словосочетаний, не умея понять, что эта Книга не сводится к чёрным «значкам» букв, что она рассказывает нам об Ином, непосредственно не видимом, высшем мире. Христиане же умеют читать эту Книгу — уразумевают глубинный смысл её начертаний, говорящий нам о высшем мире, о Боге...

(«Научное и религиозное познание как постижение истины в рамках различных парадигм» В. А. Карпунин, г. Санкт-Петербург) (ХНАЦ) www.creation.crimea.com