Р. ИУДА-НАСИ (РАБИ, РАБЕНУ ГА-КАДОШ)

Р. ИУДА-НАСИ (РАБИ, РАБЕНУ ГА-КАДОШ)

Обмен детьми

Вышел указ, воспрещающий совершать обряд обрезания. А у р. Симеона бен Гамлиеля как раз к тому времени родился сын, прозванный впоследствии Рабену Га-Кадош.[74] – Мыслимо ли, – сказал себе р. Симеон, – повеление Господа нашего нарушить, а приказание этих нечестивцев исполнить?

Не колеблясь нисколько, он совершил обрезание новорожденного.

Узнал об этом начальник того города и, призвав р. Симеона, спрашивает:

– Как дерзнул ты нарушить повеление кесаря?

– Я исполнил повеление Бога, – отвечает р. Симеон.

– Слушай, – говорит начальник, – я, правда, должен оказывать тебе всяческий почет и уважение как главе народа. Но тут дело касается императорского указа, и я этого так оставить не могу.

– Что же ты намерен сделать?

– Отправить тебя в Рим, и пусть кесарь сам решит, как поступить с тобою.

Отправил начальник к кесарю жену р. Симеона с новорожденным.

После целого дня пути остановилась мать с ребенком на ночлег в доме одного знакомого римлянина. У этого римлянина также был новорожденный сын, которому отец дал имя Антонин. Мать Антонина, увидя жену р. Симеона, с которою была дружна, спрашивает:

– По какому случаю ты здесь?

Рассказала ей жена р. Симеона: так и так, вышел приказ кесаря, но мы с мужем не послушались, совершили обрезание, и вот везут меня с ребенком к кесарю.

Услыша это, римлянка говорит:

– Если желаешь, возьми с собою к кесарю моего сына (он не обрезан, конечно), а твой пусть остается у меня до твоего возвращения.

Жена р. Симеона так и поступила и с подмененным ребенком отправилась к кесарю.

Обнаружилось, что ребенок необрезанный. Разгневался кесарь на того начальника и подверг его строжайшему наказанию, а мать с ребенком отпустил с миром.

Вернулась она к своей подруге, матери Антонина, и та сказала:

– Так как небесам угодно было через меня совершить чудо тебе, а я через моего сына, твоему сыну, то пусть эти дети наши станут добрыми друзьями на всю жизнь.

(Бет-Гам. 6; Тосеф., Аб.-3. 10)

Восемь благ

Р. Симеон бен Менасия говорил:

– Восемь благ насчитывали наши мудрецы в награду благочестивым: красоту, силу, богатство, почет, глубину ума, долгоденствие, седину благословенную и многочисленное потомство. Всех этих благ вместе удостоился Раби и дети его.

(Аб., гл. 6)

Из-за теленка

В продолжение тринадцати лет поражен был Раби тяжкой болезнью. И болезнь его, и исцеление произошли от случая.

Однажды вели по улице теленка на бойню. Когда резники поравнялись с проходившим в то время Раби, теленок вырвался и, подбежав к Раби, с жалобным ревом спрятал голову в полы его одежды, как бы умоляя заступиться за него. Но Раби отогнал теленка, говоря: «Ступай, куда тебя ведут, – ты на то и создан!»

– Он не знает жалости, – сказали на небе, – пусть же он сам испытает страдания.

И в ту же минуту Раби поразил тяжкий недуг. Исцеление же его произошло от следующего случая. Убирая в доме, служанка нашла выводок хорьков и вознамерилась вымести крошек-зверьков вместе с мусором. Увидя это, Раби закричал ей:

– Оставь их! Милость Господа на всех творениях Его.

И тогда сказали на небе:

– Он смиловался, – смилуемся и над ним.

(Б.-М., 84; Береш.-Р., гл.33)

В голодный год

Однажды в голодный год Раби открыл свои зернохранилища, заявив:

– Пусть приходит всякий, учившийся чему-нибудь: Св. Писанию, Мишне, Талмуду – галахе ли или агаде. Круглым же невеждам вход сюда закрыт.

С трудом удалось пробиться туда р. Ионатану бен Амраму. Подошел он к Раби и говорит:

– Учитель, дай мне на пропитание.

– Учился ли ты, сын мой, Св. Писанию? – спрашивает Раби.

– Нет.

– Мишне?

– Нет.

– Какое же право ты имеешь на даровое пропитание?

– Учитель! Накорми меня, как ты накормил бы собаку или ворона.

Велел Раби выдавать ему на пропитание. Но вскоре же начал раскаиваться в этом: следовало ли все-таки давать хлеб какому-то невежде?

– Отец, – заметил ему сын его р. Симеон, – если я не ошибаюсь, человек этот один из твоих бывших учеников. Зовут его Ионатан бен Амрам, и он известен тем, что никогда за всю жизнь свою не позволял себе извлекать малейшую пользу из своего звания ученого.

Удостоверившись в этом, Раби объявил:

– Отныне житницы мои открыты для всех без исключения.

(Баба-Б., 5)

Двенадцать вдов

Было тринадцать братьев. Двенадцать из них умерли бездетными. Приходят их вдовы к Раби и требуют, чтобы оставшийся в живых женился на них, согласно закону.[75]

– Учитель! – говорит тот. – Я не имею достаточно средств, что бы кормить их всех.

– Мы сами будем содержать дом, – заявляют вдовы, – каждая из нас по одному месяцу в году.

– А в високосные годы кто же возьмет на себя издержки на лишний, тринадцатый месяц?

– Это я принимаю на себя, – заявляет Раби и, пожелав им счастливой жизни, отпускает их с миром.

Проходят три года, и Раби сообщают:

– Целый табор детей явился на поклон к тебе.

Выглянул Раби в окно и видит: двенадцать женщин и с ними детей целых три дюжины.

– Зачем, – спрашивает он, – явились вы ко мне?

– Чтобы ты дал нам на пропитание на тринадцатый месяц нынешнего високоса.

Раби ничего не оставалось, как исполнить их требование.

(Иеруш., Иеб.)

Дочь вероотступника

К Раби явилась однажды женщина и говорит:

– Учитель, дай мне на пропитание.

– Кто ты? – спрашивает Раби.

– Я дочь Ахера.

– Как! – воскликнул Раби. – Еще осталось потомство от него на земле? Не сказано ли о ему подобных: «Ни сына у него, ни внука в народе его»?

– Учитель! – продолжала дочь Ахера. – Вспомни великую его ученость и не вспоминай о поступках его.

В эту минуту пал огонь с неба и опалил кресло, на котором сидел Раби.

Видя это, воскликнул Раби со слезами на глазах:

– Если ради человека, посрамившего Тору, возможно подобное, то сколько же возможно чудесного ради тех, кто почитал и прославлял ее!

(Хаг., 15)

Неоценимый подарок

Парфянский вельможа Артабан послал в подарок Раби драгоценный жемчуг, рассчитывая, что Раби отдарит его чем-нибудь не менее ценным. Раби же послал ему мезузу.[76]

Посылает Артибан сказать Раби:

– Я послал тебе вещь, которой цены нет, а от тебя я получаю безделицу, стоящую какую-нибудь мелочь!

Отвечает Раби:

– Все мои и твои драгоценности ничего не стоят в сравнении с этой безделицей. Более того, ты послал мне вещь, которую мне приходится оберегать, а то, что я тебе послал, будет и наяву, и во сне тебя оберегать.

(Береш.-Р., гл.35)

Преждевременный Мессия

Илия-пророк часто посещал школу Раби. Однажды, в день новомесячия, он явился позже обыкновенного.

Спрашивает его Раби:

– Почему опоздал сегодня господин мой?

– Время прошло у меня, – отвечает Илия, – пока я поднял праотца Авраама из гробницы, дал ему совершить омовение и стать на молитву, после чего я вновь уложил его. То же самое с Исааком, затем с Иаковом.

– Отчего, – спрашивает Раби, – господину моему не поднимать праотцев одновременно?

– Из опасения, – отвечает Илия, – чтобы силою общей их молитвы не был бы Мессия преждевременно призван на землю.

(Бава-М., 85)

Мухи

Прибыв однажды в Кессарию, Антонин послал пригласить к себе Раби. Проводить Раби пошли сын его р. Симеон и р. Хия Великий. По пути встретили они легион римских воинов – все на подбор красавцы на редкость и ростом до капителей колоннад.

– Полюбуйся, – говорит р. Симеон р. Хии, – до чего откормлены эти тельцы Исавовы!

Повел его р. Хия на базар и, указав на корзину с виноградом и финиками, обсыпанными роем мух, говорит:

– В моих глазах тот легион и этот мушиный рой имеют одинаковое значение.

Передал р. Симеон этот разговор отцу своему, Раби. Так, мол, сказал я и так ответил мне р. Хия.

– Удивляюсь р. Хии, – заметил на это Раби, – можно ли этим легионам придавать значение даже наравне с мухами: мухи, как-никак, а все же выполняют волю Божию.

(Танх., Ваеш.)

Пригодится для потомков

Ежедневно Антонин посылал Раби мехи, наполненные золотым песком, сверху засыпанным пшеничным зерном, и посланному говорил:

– Отнеси эту пшеницу к Раби.

Говорит при встрече Раби Антонину:

– Напрасно ты посылаешь мне это золото, – у меня и своего достаточно.

– Нет, не напрасно, – отвечает Антонин, – пусть унаследуют это золото твои потомки, чтобы иметь из чего давать моим потомкам.

(Аб.-3, 10)

Холод и зной

– Помолись за меня, – сказал однажды Антонин Раби.

– Да спасет тебя Господь от холода! – произнес Раби.

– Но стоит ли об этом молиться? – возразил Антонин. – Один теплый плащ – и холода как не бывало.

– Пусть же спасет тебя Господь от зноя!

– Вот это пожелание, – сказал Антонин, – имеет действительно большое значение. И дай Бог, чтобы молитва твоя услышана была. Ибо памятно мне сказанное вашим псалмопевцем: «Ничто не укрывается от зноя Его».

(Иеруш., Санг.)

Патриарх-сноповяз

Пришел однажды Раби в один город поучать народ. Не нашлось в том городе достаточно обширного помещения, и Раби вышел с учениками в поле. Поле оказалось сплошь занятым свежескошенным хлебом – и Раби тут же принялся за работу и весь хлеб перевязал в снопы.

(Шаб., 127)

Причина долголетия

Раби спросил однажды престарелого р. Иошую бен Карха:

– Чему ты обязан своим столь необыкновенным долголетием?

– Да мне это долголетие мое давно надоело, – ответил р. Иошуа.

– Учитель! – продолжал Раби. – Это вопрос весьма серьезный, и я должен его уяснить себе.

Отвечает Р. Иошуа:

– Во всю жизнь мою взор мой не останавливался на облике человека злого и порочного.

Перед смертью р. Иошуи Раби пришел к нему за последним благословением.

Раби Иошуа произнес:

– Да благословит тебя Бог дожить до половины моих лет.

– Почему не полностью?

– Но ведь и другим не пастухами же только быть?[77]

(Мег., 28).

Кончина Раби

Чувствуя приближение смерти, Раби сказал:

– Я хочу видеть моих детей.

Когда дети явились, он обратился к ним со следующими словами:

– Завещаю вам, дети мои: «Оберегайте честь и покой матери вашей». Из-за траура по мне не нарушайте ничем обычного порядка в доме: лампады пусть горят, стол стоит накрытым и ложе убранным – все по-прежнему.

Иосиф хайфянин и Симеон ефратянин, прислуживавшие мне при жизни, пусть займутся приготовлениями к моему погребению.

Далее Раби заявил:

– Прошу ученых зайти ко мне.

Когда ученые явились, он сказал:

– Прошу вас нигде не устраивать по мне траура.

По истечении тридцати дней после моей кончины приступите вновь к обычным занятиям в академии.

Хахамом будет сын мой Симеон, патриархом – мой сын Гамлиель, главою академии – Ханина бен Хамма.

Отпустив ученых, Раби велел позвать младшего сына р. Симеона и подробно объяснил ему правила, которых должен придерживаться хахам.

Призвав затем старшего сына р. Гамлиеля и изложив ему правила патриаршества, Раби прибавил:

– Завещаю тебе держать патриаршую власть на подобающей высоте и соблюдать строгое отношение к ученикам.

В последний день перед смертью Раби учеными объявлен был пост, и молебствия происходили беспрерывно.

Верная служанка Раби взошла на кровлю и стала горячо взывать к Господу, говоря:

– На небесах ждут Раби и на земле не желают расстаться с ним. Дай, Господи, земным победить небесных!

Но когда она сошла вниз и увидела, как тяжко страдает любимый учитель, борясь со смертью, она страстно начала молить:

– Нет, Милосердный, пусть уже победят небесные!

С этими словами она схватила глиняный кувшин и бросила его об землю. При треске разбитого кувшина молебствие прервалось, и в ту же минуту раби почил навеки.

Посланный Бар-Капара нашел Раби уже скончавшимся и, разорвав на себе одежды, начал погребальный плач такими словами:

«Львы небесные спорили со земными твердынями

Из-за Ковчега святыни.

Львам победа дана – и досталась в добычу им

Слава Ковчега Святыни».

Перед последним вздохом поднял Раби руки свои к небесам, и уста его прошептали:

– Тебе, Властелину миров, известно, что я всеми силами своими служил св. Торе Твоей и даже краем мизинца не извлекал из того для земных благ моих. Да будет же воля Твоя дать мне отпущение с миром для успокоения вечного!

И прозвучал Бат-Кол:

– Да грядет с миром и покоиться будет на ложе своем.

(Кет., 103–104)