Пост и искушение от диавола Мф. 4, 1-11; Мк. 1, 12–13; Лк. 4, 1-13

Пост и искушение от диавола

Мф. 4, 1-11; Мк. 1, 12–13; Лк. 4, 1-13

Господь Иисус Христос, Который для того и пришел в мир, чтобы разрушить дела диавола (1 Ин. 3, 8), при самом вступлении Своем в служение искупления испытал борьбу с виновником всего зла – диаволом. Местом этой духовной брани была пустыня, куда по крещении Богочеловек был возведен Духом для искушения от диавола.

Некогдачеловечествовлицесвоихпрародителей не устояло в борьбе с врагом своим – человекоубийцею от начала (Ин. 8, 44) – и пало. Восстановитель первого Адама, последний Адам Господь с неба (1 Кор. 15, 45, 47), в Своем Лице вновь поставил человечество в невыдержанное Адамом испытание, сделавшееся более трудным на земле, нежели оно было в раю. Таким образом, по выражению святителя Филарета Московского, «несоблюдение первым Адамом легкого поста в раю надлежало второму Адаму исправить выдержанием на земле строгого поста, и с тем вместе отразить и низложить нашего превозмогшего искусителя». Постящийся, искушаемый и побеждающий искусителя Начальник и Совершитель веры нашей (Евр. 12, 2) собственным примером ободряет Своих последователей в борьбе с врагом спасения и на опыте указывает им наиболее действенное оружие для отражения наветов его (2,17–18). Иисус Христос постился, говорит святитель Иоанн Златоуст, «не для того, что Ему нужен был пост, но для нашего научения», и после сорокадневного поста «вступил в борьбу с диволом, подавая всем нам пример, чтобы и мы вооружались постом и, укрепившись им, вступали в борьбу с диаволом».

Господь Иисус Христос для Своего подвига уединился в самую дикую пустыню, где не было ни одного человека и жили только звери. Здесь в одной из пещер, послужившей временным приютом для Богочеловека, Он провел сорок дней и сорок ночей в посте и ничего не ел в сии дни. Так некогда постились великие мужи Ветхого Завета – Моисей (Исх. 34, 28) и пророк Илия (3 Цар. 19, 8). «Если бы, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – Христос долее продолжал пост, то многим это могло бы служить поводом сомневаться в истине воплощения; Он не простирается далее, чтобы чрезмерным величием чуда не сделать сомнительною самую истину воплощения», а по словам святителя Кирилла Александрийского, «Он не хотел превзойти меру древних постников и потому, чтобы противник не уклонился от борьбы с Ним, т. е. чтобы, узнав, кто в Нем скрывается, не убежал от брани с тем, что видел в Нем». Одному Богочеловеку только ведомы те мысли и чувствования, которые наполняли Его чистейшую душу в эти дни, предшествовавшие открытому служению Его, но для человеческой природы Его сорокадневный пост служил как бы нарочитым приготовлением к тем подвигам и страданиям, которые предстояли Ему (Мф. 21, 18; 26, 36–46; 27, 27–50; Лк. 5, 16; 6, 12; Ин. 4, 6). По окончании сорока дней и ночей Он напоследок уступил природе и взалкал, дабы – по выражению блаженного Феофилакта – «алканием дать случай диаволу приступить к Себе и сразиться с Собою, и таким образом поразить его и низложить, а нам даровать победу».

Отвечая на вопрос: каким образом искуситель мог приступить к Иисусу Христу? – святые Отцы утверждают, что тайна искупления до известного времени была сокрыта от исконного врага нашего. «Князю века сего неизвестны были девство Марии, Ее Рождение и смерть Господня» (свт. Игнатий Богоносец); «по высоте Божества Христос был бы неприступен противнику, если бы через алкание не снизошел до человеческой немощи» (свт. Василий Великий), и «диавол воздвиг брань не против Божества, которого не признал, но против человека, которого древле мог ввести в обман и через обманутого на всех людей распространил действие злобы своей; Слово, противопоставив врагу зрак раба, одерживает победу через побежденного некогда» (свт. Афанасий Александрийский), так что «змий, почитающий себя мудрым, приступив к Адаму, сверх чаяния встретил Бога и о крепость Его сокрушил свою злобу, как шумное море сокрушается о твердый утес» (свт. Григорий Богослов).

Все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская (1 Ин. 2, 16): таковы плоды греха Адамова в падшем человеческом роде. И теперь диавол хитро и лукаво направляет свое искушение к этим трем главнейшим влечениям растленной грехом человеческой природы. Что проще и естественнее, как удовлетворение мучительного чувства голода? И вот искуситель, «не зная ясно неизреченного таинства воплощения» (свт. Иоанн Златоуст), говорит Христу: аще Сын вси Божий, рцы, да камение сие хлебы будут. Так наш враг, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «не забывает своего искусства: ибо чем он изринул из рая первого человека, чем тысячи других людей подверг бесчисленным бедствиям, тем и здесь начинает свое обольщение, т. е. невоздержанием». Иисус Христос отверг искусительную мысль словами, заимствованными из книги Второзакония: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих (Втор. 8, 3). Бог питал израильтян в пустыне манною, чтобы они поняли отсюда, что всемогущество Божие может сохранить жизнь человека и другими способами, кроме обыкновенного хлеба. Прилагая к Себе это изречение, Иисус Христос выражает совершенную преданность воле Отца Небесного, Который в премудрости Своей всегда найдет наилучшие и вполне приличные средства к удовлетворению потребностей человека. «Бог подает все числом и мерою и сообразно с потребностью, – замечает преподобный Исидор Пелусиот, – а здесь и просимое было излишне, и чудотворение вообще неблаговременно». Отражая противника, Господь внушает нам ту истину, что у человека кроме низших требований чувственной природы есть еще высшие требования духа, – что эта духовная сторона человеческой природы должна господствовать над стороною чувственною, – что, наконец, не всегда дозволено и прилично и то, что естественно.

Действуя с хитрой постепенностью, диавол второе искушение направляет уже не к природным потребностям, а к духовным стремлениям, и думает найти себе опору именно в том непоколебимом уповании на Промысл Божий, какое высказал Господь Иисус Христос; берет Его диавол в святый город и, поставив на крыле храма, говорит Ему: аще Сын вси Божий, верзися низу, писано бо есть, яко Ангелом Своим заповестъ о Тебе сохранити Тя, и на руках возмут Тя, да не когда преткнеши о камень ногу Твою (Пс. 90, 11–12). Высота восточной стены храма простиралась до 400 локтей (ок. 200 метров), и т. к. стена шла над глубоким обрывом кедрского потока, то, по замечанию Иосифа Флавия, с портика, построенного над стеною, нельзя было смотреть вниз без головокружения. На крыше этого портика, или церковного крыла, называвшегося Соломоновым (Ин. 10, 23; Деян. 3, 11), диавол поставил Иисуса Христа, чтобы самым положением над храмом внушить Ему горделивую мысль. Для большего успеха искуситель в своем обращении ко Христу употребляет изречения Священного Писания, но – по выражению преподобного Исидора Пелусиота – «не был похвален за изучение их, а напротив – осужден и отвергнут, потому что, имея ведение, отрекается от дел», т. е., зная Писание, не исполняет его наделе и пользуется им лишь с злою целью – для причинения вреда. В настоящем случае диавол желал возбудить в Господе тщеславие, самонадеянность и духовную гордость. Но как спокойно и просто Господь устраняет это искушение, поражая врага тем же оружием: паки писано есть: не искусиши Господа Бога твоего (Втор. 6, 16). Эти слова некогда были обращены Моисеем к народу израильскому, требовавшему у него чуда по случаю недостатка воды (Исх. 17, 1). В устах Иисуса Христа они получают такой смысл, что ничего не должно делать с тем намерением, чтобы вынуждать, так сказать, всемогущество Божие к какому-либо чуду там, где не настоит в нем особой надобности. Бог не творит чудес без нравственной необходимости, без достаточных побуждений со стороны приемлющих, не творит чудес, не соответствующих премудрым целям, не творит чудес для того только, чтобы произвести внешнее впечатление на чувства зрителей. Он подает помощь, по выражению преподобного Исидора Пелусиота, «тому, кто в опасности, а не искушающему – тому, кто в нужде, а не напоказ все делающему и уловляющему пустую славу». Отразив это искушение диавола, Господь дает нам разуметь, что только тогда мы можем надеяться на содействие Божие, когда правильно пользуемся естественными силами и средствами, данными нам от Бога, не допуская ни бездействия их, ни злоупотребления.

В третьем искушении соединяются соблазны предшествующих искушений, потому что мирское владычество, удовлетворяя чувству гордости, обыкновенно возбуждает склонность и дает средства к чувственным удовольствиям. Опять берет диавол Иисуса Христа на весьма высокую гору и показывает Ему – во мгновение времени (Лк. 4, 5) – все царства мира и славу их, и говорит Ему: сия вся Тебе дам, аще под поклонишимися. Диавол говорит это, как князь мира сего (Ин. 14, 30; 16,11), имеющий темную власть (Кол. 2, 15) и державу смерти (Евр. 2, 14). Но Христос пришел основать на земле царство Божие, чистое, святое и духовное (Ин. 18, 36), где нет места греху и виновнику греха (12, 31), и притом – средствами духовными, которые далеки были от мечты мгновенного преобразования всего и состояли в просвещении людей истиною, в руководстве их Собственным примером и в искуплении их ценою Своих страданий и смерти. Вот тот путь, предуказанный от вечности, которым надлежало Христу внити в славу Свою (Лк. 24, 26) и получить всякую власть на небеси и на земли (Мф. 28, 18)! Господь с особенною силою отверг предложение искусителя и указал ему основный закон Своего Царства: иди за Мною, сатано, писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися и Тому единому послужиши (Втор. 6, 13). Выражение сатана (с еврейского – противник, враг), которым по преимуществу называется злой дух (1 Пар. 21, 1; Пс. 108, 6; Иов. 1, 6, 8; 2, 1; Зах. 3, 1, 2), показывает, что искусителем Господа был сам глава всех духов злобы (Откр. 12, 7, 9; Мф. 12, 24). Если евангелист Лука говорит, что диавол окончил все искушение (Лк. 4, 13), то, как замечает святитель Иоанн Златоуст, «мне кажется, что он, упомянув о главных искушениях, сказал все, потому что в оных заключаются и все другие, ибо источники бесчисленных зол суть сии: служение плоти, тщеславие, чрезмерное пристрастие к богатству»; а словами отошел от Него до времени евангелист, по выражению того же святого Отца, «дает разуметь, что диавол и после нападал на Христа посредством своих орудий, хотя уже, помня свое поражение, сам непосредственно более не приближался к Нему. Не прежде, как по окончании искушения, Ангелы приступили и служили Ему, потому что Он «не попускал являться Ангелам, доколе продолжалась брань, дабы сим не отгнать того, кого надлежало уловить».

Эта духовная брань Искупителя нашего с врагом спасения имеет внутреннее соответствие с тем искушением, которого не выдержали наши прародители. Змий древний, нарицаемый диавол и сатана (Откр. 12, 9; 20, 2), искушал некогда человека гордостью: будете, яко бози (Быт. 3, 5), искушал также похотью плоти и очей: виде жена, яко добро древо в снедь и яко угодно очима видети (Быт. 3, 6), – и торжествовал горестную победу, повергшую все человечество в тяжкое состояние рабства греху и диаволу (Рим. 6, 20). Но обетованное еще в раю Семя жены (Быт. 3, 15) – Господь наш Иисус Христос – победил древнего искусителя. Темже убо, якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение, такожде и Единаго оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни (Рим. 5, 18).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.