3. Грехи против веры

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3. Грехи против веры

Надобно показать и отступления от правды относительно веры, чтобы всякий мог видеть яму и не пасть в нее. Будем идти рядом с исчисленными обязанностями и означать возможные уклонения от них.

Против первой обязанности — иметь веру — грешат не имеющие веры, не знающие Бога и своего к Нему отношения — безбожники. Не место здесь показывать существование безбожников; говорим только, что если они есть, то грешат, и грехом самым великим, которому и равного нет. Различать, впрочем, можно и должно безбожников теоретических, кои и по образу мыслей своих допускают небытие Бога, и практических, кои живут, не думая о Боге, или так живут, как бы не было Бога. К первым можно отнести фаталистов, кои говорят: самослучайно рождены есмы — как у Премудрого (Прем., гл. 2). Все, что ни есть и бывает, есть и бывает так. Грехом сим искушаются и мысленно грешат все те, кои, раздумавшись о начале и судьбе мира, о запутанном ходе происшествий рода человеческого и своих, в сердце своем помышляют: неужели есть Бог? Не так ли все сие? Сюда же относятся пантеисты, для коих эта вселенная есть Бог, но не имеющий лица, связанный законом необходимости, неотдельное существо. Они родственны фаталистам. Особый вид их — эволюционисты, по коим мир есть развитый Бог. Это грех грубейший, хотя к нему принадлежат очень утонченные умствователи, как Фихтэ, Гегель и др. Практические безбожники по–всюднее. У них один характер — жизнь в бо–гозабвении, в волях сердца, без сознания над собою какой?либо высшей власти, без чувства неизбежной необходимости отвечать за жизнь. О них говорит пророк: Рече безумен в сердце своем: несть Бог. А что эта речь от них — прилагается: растлеша и омрзишася в начиналиях своих (Не. 13). Предавшись чувственности и страстям, они подавили лучшую часть своего существа и нить, связующую их с небом, прервали. Они уже, по апостолу, не приемлют яжеДуха Божия (1 Кор. 2:14; о них же: Еф. 2; Рим. 1). Их можно встречать в большом количестве во всякое время и во всяком месте, и что особенно жалко — иногда не совсем развратных, а живущих в естественных чувствах сердца. Впрочем, в сей смрад, хотя на время, погружаются и ведущие Бога, но дни, месяцы, а иногда и годы проводящие в суете ума, как бы без Бога (Еф. 2).

Против второго долга — иметь единую истинную веру — грешат индифферентисты, кои содержат и проповедуют, что все одно: какую ни имей веру, только имей. Всякая пригожа и приведет к своему назначению — христианская ли это или не христианская. Как груба погрешность здесь, видно из того, что говорено в подтверждение необходимости иметь единую истинную веру. Тут еще приложить должно, что после того, как Сам Бог научил людей приближаться к Нему, Сам приходил, воплотился, страдал и умер, ниспослал Духа и столько чудес делал для утверждения веры, подвиг небо и землю — после всего сего говорить, что все равно, сию ли веру держать или другую, означает не только безумие крайнее, в коем истину ставят наравне с ложью, но и нечестие, в коем наводится некоторый укор на человеколюбивого Бога, будто излишне расточал милости, и в коем, лжа, творят Бога истины, будто не единая та вера, которую Он объявляет единою. Индифферентизм есть, сверх того, язва рода человеческого. Если одна только вера ведет ко спасению, так что все иноверия не спасают, а влекут за собою пагубу, то кто удерживает в них, не губит ли всех, кого удерживает? Когда свирепствует мор и искусный врач изобретет единственное врачевство, то всякий уверяющий: ничего, и то?то лекарство хорошо — губит всех, кои его послушают. Таков индифферентизм. Он расслабляет и убивает дух. Содержащий его почти то же, что безбожник, ибо явно, что для него вера есть стороннее дело, что он держит ее по обычаю, в подражание другим, или, еще хуже, будто какое?либо средство политическое. Все сии укоры падают и на того, кто говорит: все равно, лишь бы была христианская вера, а то какая?нибудь. Откуда эта мысль?! Апостолы с такою ревностию заботились о единомыслии, так деятельно старались восстановить его, когда оно как?нибудь нарушалось, так строго вооружались против разномыслящих, что определили им отлучение; а ныне вошло в обычай говорить: все равно, лишь бы христианская, хоть бы то была и ересь. Как же Господь говорил: аще Церковь преслушает, буди тебе яко язычник и мытарь (Мф. 18:17)? И потом как же Церковь во все свое продолжение так сильно ратовала и вооружалась против всех разномыслящих? Будто все сие так? И что Господь оправдывал знамениями и чудесами единую истинную веру и доселе оправдывает, будто и это все так?

Близко подходит к индифферентизму, или есть его вид, тот развратный образ мыслей, по коему проповедуют, будто религия не что иное есть, как средство в руках правительства. И те, кои так думают о правительстве, и само правительство, которое так поступает, крайне нечестивы и безбожны… Ну, если пригоже для правительства магометанство, или жидовство, или другое какое нечестие, будто его вводить и ему благоприятствовать должно? Цель общества — весть человека к цели; цель человека—в Боге, к Богу же идти можно только так, как Он указывает во святой вере. Следовательно, духом общества должна быть единая истинная вера. Что за правительство, которое, мало чем успокаивая своих подданных во временном, за это губит их на целую вечность! Говорят: смущение будет в народе! Кто же позволяет насилие? Яви истину, чтобы всякий увидел ее. И кто к тому способнее, как не правители? Потому они безответны пред Богом, если не хранят и не вселяют в народе истинной веры. Против третьего — испытай, где истина — грешат неиспытывающие, погруженные в сон беспечности; нерадящие, кои тем только отличаются от индифферентистов, что никакой мысли не имеют при своей беспечности или совсем и не думают о вере и суть потому веро–презиратели; сомневающиеся, кои вообще остановились на нерешенном вопросе: есть ли Бог и нужно ли Ему поклонение? — или подозревают, истинна ли святая вера православная, и, однако ж, остаются равнодушными, не ищут разрешения недоумений и в таком нерешительном, колеблющемся состоянии продолжают жить по принятому порядку. Это как бы повисшие на воздухе, истощающие и мучащие дух свой. Сила их преступления и в равнодушии к истине, к Богу и своему спасению, и особенно в том неестественном положении духа, что держат его в известном порядке против убеждения, идут против совести и убивают в себе жизнь. Остановившиеся на лжи, все заблуждающиеся в вере: язычники, магометане, иудеи, особенно натуралисты, те, кои думают, что для познания Бога и своего спасения достаточно естественных сил человека, своего ума и самодеятельности. Это заблуждение иначе называется рационализмом. Он есть самая очевидная глупость и безумие. Видеть и свои ошибки, и ошибки других мыслителей, знать из истории, сколько заблуждений и пороков наводнили землю от разумного человека, и еще верить в свой разум! К тому же в соседстве рационалист видит откровенную Богом веру, чудодейственно утвержденную, представившую и представляющую опыты спасенных, и остается при своем упорстве! Непонятно. Не без основания потому некоторые подозревают, есть ли основательно убежденные в твердости своего рационализма рационалисты? Большая часть, без твердого, ясного убеждения, с мутным сознанием верности своих мыслей, заносчиво проповедует не знать что, чтобы только заставить говорить о себе: вот всеобъемлющий гений!

Против того, что узнанной святой православной вере должно покориться смиренно, молча, всецело, грешат тоже рационалисты, только библейские, кои признают Откровение, но принимают из него только то, что сообразно с их образом мыслей. Это гордые умы, возносящиеся на ум Божий, не покоряющиеся Ему, не хотящие послушать веры, потому суть то же, что неверы. Ибо неверие, собственно, и есть непризнание истинным того, что святая вера признает истинным. По своему духу это разбойники в ограде Божией, прилазящие оти–нуде, кои, вошедши туда, вместо смиренного пребывания, своевольно рвут, разбрасывают и искажают все Божий сокровища. Все еретики, паписты, протестанты всех родов и другие — естественный плод неверия и своемыслия, или своенравия ума в деле веры. Вера вселенская есть правило ведения и жизни, обязательное для всех. Кто мудрствует не так, как она, в каком?нибудь члене, зная, что сей род мудрствования не. одобряется ею и противен ей, и потом далее не покоряется никаким убеждениям, а упорно стоит в своем мудровании, тот есть хульник Духа Святого, Духа истины. Он раздирает целость веры и в этом тем преступнее, чем яснее сознает порядок верования, чем больше чувствует колебаний в совести и сердце против своих мыслей, чем больше за себя, а не за истину стоит в своем упорстве ради земных и самостных каких?либо целей. Отступники, те, кои или из страха преследования, или по надеждам земным, или по человекоугодни–честву, иногда по легковерию и внутренней причудливости оставляют истинную веру и переходят к заблуждающимся. Из них не извиняются и те, кои воображают, что делают сие по убеждению в истине. Истина явна. Если страсть не омрачит ума, истина не может быть не замечена. Следовательно, отступление и в таких невозможно иначе как по страсти и греху… Что отступники — народ погибший, учит апостол: волею согрешающим по приятии разума истины, о гресех не обретается жертва, а страшное чаяние суда, и огня ревность (Евр. 10:26). Сему суду, очевидно, не подлежат те, кои от иноверия переходят к истинной вере. Их хвалить и за них благодарить Господа должно, что приводит братии наших из тьмы в чудный Свой свет.

Наконец, против всех остальных обязанностей стоит холодность к вере, окостенение духа от погружения в плоть, от снедающей заботы, непомерной гордости и самости себя только знающей. В сем состоянии духа не знают ни тех отрадных чувств, кои приносит вера, каковы: покой, радость, благодарение и славословие — ни тех дел, кои естественно вытекают из любви к вере, как то: исповедание ее, расширение и радение о ней — дел и очень ценных здесь, и приносящих блаженство вечное на небе.

Все указанные уклонения кому не приходилось встречать лицом к лицу? Да ведает теперь всяк, где им место. Если кто потрудится хорошо утвердить в мысли все показанные расположения и дела в отношении к вере и притом так, как они вытекают одно из другого, то получит значительную крепость в уме и сердце, от которой, как от стены, будет отлетать всякое нападение на веру — внутреннее и внешнее.