в) Господь спасает людей от явной опасности, если жизнь их полезна, то таинственным голосом, то иными средствами.
в) Господь спасает людей от явной опасности, если жизнь их полезна, то таинственным голосом, то иными средствами.
Один ремесленник (по занятию портной), работал в той комнате, в которой, в колыбели, спал его ребенок. Вдруг, среди веселости, без всякого видимого повода, им овладел какой-то непонятный страх, словно от спазмы сжалось его сердце, и какое-то смутное чувство говорило ему, что жизни спящего в колыбели его ребенка, угрожает какая-то опасность. Мало этого, он совершенно отчетливо услыхал внутри себя голос, кратко и определенно говоривший ему: «встань скорее и возьми ребенка из колыбели!»
Ремесленник не послушался сейчас же этого неизвестного голоса. Он старался даже успокоить себя разными соображениями. Ребенок спал по-прежнему крепко в своей постельке; ничто его не беспокоило в комнате; на улице также все было тихо. Откуда же может грозить опасность его жизни? «Должно быть, это просто воображение создало такое беспокойство душевное; нужно его прогнать», – порешил портной и, взявши опять иголку для работы, постарался даже затянуть песню. Действительно, ему удалось успокоиться на несколько мгновений; но потом вдруг по-прежнему, объял его страх, на этот раз гораздо сильнее прежнего, и опять он услыхал внутренний голос, более определенный и почти угрожающий: «встань скорее и возьми ребенка из колыбели!»
Опять отец прекращает свою работу, и песня сама собою как бы замерла на его устах. Внимательно он озирается кругом и осматривает всю комнату, начиная от своего рабочего стола и до самого последнего, отдаленного уголка ее. Так как он решительно нигде не нашел какого-либо повода опасаться за ребенка, а последний, по-прежнему, крепко спал в своей постельке, то ему показалось неразумным из-за какой-то воображаемой опасности беспокоить ребенка и вынимать его из теплой постельки. Не слушая, таким образом, голоса, он опять занял свое место за рабочим столом и принялся за работу; но у него уже исчезла прежняя веселость: он не напевал более песни.
Тщетно употреблял теперь он все усилия к тому, чтобы преодолеть какими-либо соображениями свой страх. Чрез несколько мгновений, страх снова возвратился и гораздо сильнее прежнего; в сердце же с силою громового удара опять раздался голос: «встань скорее и возьми ребенка из колыбели!» Теперь, наконец, он сделал то, чего требовал предостерегающий голос. Мгновенно он был уже у колыбели ребенка, поспешно взял его и отнес на свое место, где сам перед этим сидел.
Едва только он успел занять свое место, как в том углу комнаты, где находилась колыбель, раздался сильный грохот. Весь потолок мгновенно рухнул, повалился на колыбель и покрыл ее совершенно мусором и отвалившимися кусками штукатурки. Ребенок проснулся от сильного шума и заплакал, но он был цел и невредимо покоился на руках отца, который, будучи глубоко тронут случившимся, прижимал его к своему сердцу. Какою живою радостью объята была бедная мать, когда, заслышавши громкий шум, со смертельной бледностью в лице, вбежала в комнату; она боялась, что муж и ребенок убиты, а они оба остались целы и невредимы. Преисполненное глубокой набожностью ее сердце, равно как и ее мужа, излилось искреннейшею молитвою к Господу, когда муж рассказал ей, как чудесно был спасен дорогой им ребенок (Сост. по «Воскр. чт.» 1885 г., № 19).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.