***

***

Церковь христианская основана посредством проповеди о воскресении ее Главы. Хотя против этой мысли нет и не и может быть серьезных возражений, однако, в виду важности факта, полезно выставить его в полном свете.

В день пятидесятницы, апостол Петр произнес первую из апостольских проповедей. О чем же он говорил? «Бог воскресил Иисуса, расторгнув узы смерти… Бог воскресил Иисуса, чему все мы свидетели» [123]). Толпа собирается вокруг Петра и Иоанна в Иерусалимском храме. Петр повторяет свое утверждение. «Бог воскресил Начальника жизни, чему мы свидетели» [124]). Образуется церковь. В ее собраниях «апостолы с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса» [125]). Свидетельствовать об этом воскресении они и считают главным делом своей миссии. Начальники народа запрещали им учить об имени их Учителя; они отвечали: «Богу; нужно повиноваться больше, чем людям», и тут же, чтобы объяснить причину своего неповиновения приказаниям человечески, прибавили: «Бог отцов наших воскресил Иисуса, Которого вы убили, повесив на древе» [126]). Петр – в Кесарии у сотника Корнилия; он проповедует ему о воскресении Того, Кто был повешен на древе [127]). Он пишет соборное послание некоторым церквам и начинает его прославлением Бога, за что же? «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому» [128]). И дальше тот же апостол указывает на это воскресение, как на основании веры и надежды христиан: «Бог воскресил Иисуса из мертвых… чтобы вы имели веру и упование на Бога» [129]). Начальники синагоги в Антиохии Нисидийской приглашают ап. Павла говорить к народу: он проповедует, что его Учитель был распят, снят с древа и положен во гроб, но что «Бог воскресил Его из мертвых» [130]). Чем тот же Павел вызвал насмешки афинян, слушавших его спокойно до тех пор, пока он говорил только о бытии Бога? Проповедью о воскресении Христовом [131]. Чем он дал повод римскому правителю Фесту считать себя сумасшедшим? Тем, что он говорил царю Агриппе о воскресении Христа [132]). И когда он пишет церквам, то нет почти ни одного послания, в котором он не упоминал бы об этом факте. В послании к римлянам он утверждает, что Иисус открылся Сыном Божиим именно чрез Свое воскресение. Три обстоятельства особенно достойны внимания в послании к коринфянам: во-первых, то, что смерть и воскресение Христа указываются, как существенная часть проповеди евангельской; во-вторых то, что апостол не учит о воскресении, но напоминает своим читателям что это воскресение есть основной пункт веры, который им был проповедан и который они приняли раньше составления его послания; в – третьих то, что св. Павел усвояет особенную важность этому пункту, так что прямо заявляет, что если Христос не воскрес, то проповедь его тщетна, и вера учеников напрасна. Эту важность христиане так живо чувствовали, что не только посвятили воспоминанию воскресения самый торжественный из своих праздников, но и пожелали, чтобы день седмичного покоя каждую неделю возбуждал это великое воспоминание. Воскресение заменило субботу, и каждое воскресение должно было возбуждать те же самые чувства, как и праздник Пасхи.

Итак, внушительною совокупностью текстов и фактов установлено, что проповедь о воскресении Христовом была одним из существенных элементов апостольской проповеди.

Воскресение Христово для христианина есть наиболее предмет веры, одно из главных оснований его религиозной жизни. Люди, обращающие внимание исключительно на внутреннее состояние души, т. е. на субъективную сторону религии, спрашивают, каким образом вера, во всей полноте глубокого смысла этого слова, может иметь предметом факт чисто внешнего характера? Им должно сделать следующую уступку: верование в то, что Иисус из Назарета воскрес из гроба, само по себе, как простое принятие известного повествования, не имеет еще религиозного значения. Но останавливаться на таком понимании дела значило бы держаться слишком поверхностного взгляда на предмет. От чего зависела сила апостольской проповеди? Не от того, что они возвещали простой исторический факт, а от того, что они проповедовали победу над смертью, одержанную Начальником жизни [133]). У тех, кто внимал их речам, при этом рассеивались облака сомнения и неверия, для них открывались небесные горизонты, и они, несмотря на свою смертность, составляющую свойство всех земных вещей, предвкушали обетования жизни загробной. Для христианина воскресение Христово не есть воскресение одного известного человека, но воскресение человека вообще, – воскресение человечества в лице его Главы, восхотевшего претерпеть крест, чтобы открыть врата царства небесного тем, которые входят с Ним в общение. Воскресение Христово для верующего есть залог его собственного воскресения. Он знает что «Бог воскресивший Господа, воскресит и его силою Своею» [134]). Он находит прощение своих грехов в голгофском кресте, жизнь вечную в гробе распятого и может восклицать вместе с апостолом: «смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?" [135]).

Итак, воскресение Христово, несомненно, есть преимущественный предмет веры, один из существенных факторов религиозной жизни. Впрочем, как могут все заметить, бесспорный и несомненный факт состоит в том, что церковь христианская основана на вере в воскресение ее Главы, а не на реальности этого воскресения. Какие аргументы можно представить для доказательства этой реальности?

Чтобы подкрепить свое учение относительно воскресения Господа, ап. Павел ссылается на свидетельства тех, которые видели Распятого живым, после того как Он оставил гроб. Он особенно настаивает на этом свидетельстве, и указывает на более чем пятьсот братий, видевших оное, большинство которых были еще живы в то время, когда он писал свое послание [136]). Это доказательство нельзя считать маловажным, хотя оно и не может иметь абсолютного значения, потому что оно основывается на таких памятниках, достоверность которых отрицательная критика может оспаривать; но мы имеем доказательство и другого характера, – те результаты, какие имело дело Иисуса Христа в мировой истории.

Влияние Его на человечество не есть лишь прошедший факт, признание которого зависит от изысканий критики и подвержено сомнениям, какие могут явиться, как следствие этих изысканий; это есть реальность, которая продолжает еще существовать в настоящем. Мы имеем дело не только с фактами, совершившимися назад тому 19 столетий, но с фактами, которые совершались в продолжение 19 столетий и совершаются еще и в наши дни.

Чтобы дать справедливую оценку влиянию, какое оказало христианство на мир, нужно, при свете истории, перенестись в те обстоятельства, среди которых действовали первые проповедники евангелия. Как, с точки зрения мира, было мало, ничтожно то семя, из коего выросло громадное дерево, ветви которого продолжают расширяться на наших глазах! Иисус Христос дал Своим апостолам повеление учить все народы [137]) Ап. Павел пишет, что имя Иисуса выше всякого имени, и что оно пройдет по всему миру [138]). Чье имя должно было достигнуть такой славы? Имя одного молодого человека, который, в одной безвестной и презренной области римской империи, был недавно предан позорной казни. Повеление Христа продолжает исполняться: Его учение проповедуется во всех странах земного шара. Исполняется и пророчество св. Павла: имя Иисуса, чем дальше, тем больше, становится величайшим из имен произносимых устами человеческими [139]).

В истории воздействия христианства на развитие цивилизации нужно в особенности остановить внимание на нравственном его влиянии, потому что нравственное развитие людей есть цель всякой истинной религии. По этому предмету существует одно заблуждение, которое следует опровергнуть или предотвратить. Некоторые апологеты несправедливо игнорируют и иногда даже злословят мудрецов языческого мира. Между тем в сочинениях мудрецов древнего Востока, – Греции и Рима можно найти возвышенные нравственные и религиозные воззрения. Иногда из этого факта заключают, что евангелие было лишь естественным развитием чувств и мыслей, существовавших в человечестве раньше. Винэ высказал но этому вопросу здравые и основательные соображения. – «Евангелие не изобрело нравственности; некоторые из его прекрасных правил давно уже были в обращении среди людей; евангелие не столько открыло их, сколько дало им новое обоснование и оживило их новым духом. Превосходство евангелия не столько в том, что оно возвестило новую нравственность, сколько в том, что оно дает силу исполнять старую. Познание нравственности не есть нравственность, и знание долга не есть исполнение долга» [140]).

Нравственная сила – вот что составляет специальную характеристику дела Христова. Много, по видимому, существует оснований оспаривать размеры и действенность этой силы. Сколько миллионов людей, несмотря на обширную деятельность миссий, еще не слыхали евангельской проповеди! Да и там, где евангелие возвещено, как много людей открыто враждебных или чуждых его влиянию! И у тех, которые, но их словам, принимают это влияние, весьма часто какая существует разница между исповедуемою верою и действительною жизнью. Как много места занимают в жизни именующих себя учениками Христовыми чувственность, корыстолюбие, тщеславие, пристрастие к миру! Если посмотрим на общественную жизнь народов, называющих себя христианскими, то окажется, что это название часто имеет характер жестокой иронии. Не видим ли мы, как эти народы отдают в жертву политическим интересам ту веру, которою они клянутся в торжественных трактатах? Не видим ли мы, как в интересах торговли и промышленности попираются самые священные права человечества. Не христианские ли нации навязывают отраву опиума китайцам и отраву крепких напитков несчастным островитянам Океании? Не военные ли бюджеты поглощают громадную часть доходов европейских государств? Как часто религия бывала причиною жестоких преследований, кровавых столкновений? Итак, в чем же проявляется нравственная сила Христа?

Все сказанное, к прискорбию, верно, но здесь лишь половина истины.

Нельзя не видеть, что, хотя евангелие было поводом и предлогом и для дурных поступков оно никогда не было их причиною. Злоупотребление в этом случае не только отличается от законного употребления, но оно прямо ему противоположно. В сфере инертной материи действие силы пропорционально ее энергии. Не так в том мире, где в событиях имеет место свобода. Евангелие есть закваска, а человечество есть тесто, которое эта закваска должна мало-помалу проникнуть, и это тесто не есть лишь пассивная масса: она представляет активное сопротивление. Несмотря на это сопротивление, дело Божие совершается. С самого начала существования церкви, в ней существовало не мало недостатков; но первобытная церковь была собранием душ, проникнутых святою любовью к долгу; она сохраняла этот характер во все время гонений. Когда христианская; вера была принята гражданскою властью и стала официальною религией, нечистые: потоки глубоко возмутили ее воды. Однако, можно проследить ее благодетельное влияние на постепенное преобразование общественных учреждений, на строй семьи, на взаимные отношения общественных классов. История современной цивилизации, без сомнения, должна отметить много воспринятых ею различных влияний; но из всех их влияние духа Христова, бесспорно, есть самое сильное. В наши дни, несмотря на все недостатки и позорные пороки наций, именуемых христианскими, легко заметить, что влияние евангелия резко отличает их от народов чуждых этому влиянию. Попечение о бедных и больных, попечение об обездоленных судьбою классах общества развито здесь в такой степени, какая неизвестна у язычников занимающих еще громадную часть земного шара. Исследуйте все дела милосердия, облегчения бедствий, общественной благотворительности, человеколюбия: везде, где мы встретим энергические, настойчивые и успешные усилия, самыми самоотверженными сотрудниками всяких благих предприятий были люди, одушевленные духом Христовым. Нам скажут, что в наши дни благотворительность принимает светский характер, что официальная деятельность правительств и деятельность чисто филантропических обществ начинает заменять непосредственно религиозную деятельность прошедшего времени. Это до некоторой степени верно; но какой вывод можно извлечь из этого факта? Из какого источника проистекает это движение? Почему филантропия не развита в Китае, Персии или в Индии так, как в Европе? Общество Красного креста, например, которое задумало столь смелое предприятие – облагородить войну, насчитывает в числе своих членов иудеев, магометан, язычников; но религиозный нейтралитет, характеризующий деятельность этого общества в настоящее время, не существовал на первых порах ее. Нехристианские правительства, согласившиеся не сколько смягчить обычаи того варварства, высшим выражением которого остается война, уступили веяниям христианской цивилизации. Эти веяния не могли родиться у них самих и под влиянием их собственных религиозных идей. Почему нравственная культура магометан наряду с благородными чертами, представляет такие темные пятна, каких нет у нас? Какой мало-мальски внимательный человек не заметит, что альтруизм последователей Огюста Конта не более, как контрафакция христианской любви? Современное сознание (страны, остающиеся еще в язычестве, суть продолжение древнего мира) образовалось под влиянием евангелия Христова и сохраняет некоторые черты этого зиждительного влияния даже у многих из тех людей, которые чужды вере в собственном смысле слова.

Повторим вкратце выше изложенные соображения, чтобы сделать из них выводы. Вера в воскресение Христово была основанием евангельской проповеди; эта истина стоит вне ударов критики. Христианство оказало на человечество самое значительное и самое спасительное духовное влияние, о каком только знает история, этот факт признается серьезными историками, даже такими, которые лично не имеют веры. Выставлять против этой истины то зло, поводом или предлогом к которому была религия – это аргумент, не имеющий никакой силы. В самом деле, добро, произведенное христианством, есть плод христианского духа, а зло, как например, гонения, религиозные войны и пр., есть продукт человеческих страстей, находящийся в прямом противоречии с этим духом.

Фома Аквинат спрашивает, какие у нас есть доказательства реальности тех сверхъестественных фактов, которые усвояются Христу, и отвечает: «удивительное обращение мира к вере христианской есть самое верное доказательство этих минувших знамений, и нет надобности в их воспроизведении, потому что они ясно видны в своих действиях. Было бы удивительнее всех чудес, если бы мир без особенных знамений людьми неучеными и низкого происхождения был приведен к верованиям столь высоким, и к делам столь трудным, и к надеждам таким возвышенным» [141].

Данте воспроизвел эту мысль своего учителя в XXIV песни своего Рая. «Если бы мир обратился в христианство без чудес, то это одно было бы таким чудом, что все другие не составляли бы и сотой его части». Ту же самую мысль выразил недавно один современный ученый, стяжавший репутацию человека весьма либерального, обладающего при том громадною эрудицией, страсбургский профессор Рзйс. «Если бы в делах Иисуса Христа, – говорит он, – не было ничего такого, что превышает вседневный опыт, то Его жизнь стала бы лишь еще более непонятною» [142].

Такова была мысль профессора Рэйса. Отметив те трудные вопросы, какие возбуждает критика по поводу повествований о воскресении, он написал следующие строки, которые, в силу положения, занимаемого автором в области богословия, имеют особенную важность. «Остается, – говорит он, бесспорным тот факт, что на этом фундаменте (факте воскресения Иисуса Христа) построена существующая 18 веков церковь, для которой Он есть, так сказать, ясное свидетельство, и по истине следует сказать, что вместе с Христом из Его гроба воскресла и церковь, которая иначе, по всей вероятности, навсегда осталась бы погребенною» [143].

Если Христос воскрес то мы имеем сверхъестественное доказательство сверхъестественного характера Его посланничества. Свидетельства людей сообщают нам познания о земных предметах; свидетельство Христово открывает нам реальности мира невидимого. В таком случае религиозная жизнь утверждается на прочном основании. Люди могут сомневаться относительно посланничества Христа, как и относительно всякой мысли, но то, что утверждает веру в это посланничество, утверждает вместе с тем и всю совокупность верований, тогда как без этой веры (в посланничество Христа) для каждой взятой отдельно истины пришлось бы представлять особенное доказательство. Доверие к божественному свидетельству есть фундамент духовного здания, и укрепить фундамент здания – значит укрепить все его части. Таково благодетельное значение авторитета Христова. (Извлеч. в сокращ. из кн. Э. Навиля: «Свидетельство Христа и единство христ. мира». М. 1898 г.).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.