Из Египта

Из Египта

Проповеди Нестория быстро распространялись по всей империи. Вскоре Кирилл Александрийский написал: «Нет такого города или селения, где бы не обсуждались эти вопросы, где бы люди не спрашивали: «Что за новое учение появилось в церквях?» К началу 429 года эти проповеди читали и обсуждали в египетских монастырях. Встревоженный распространением лжеучения о столь важном предмете Кирилл Александрийский быстро разослал монашеским общинам письма, в которых излагал свой взгляд на ортодоксальную доктрину. Он был искренне возмущен идеями Нестория, которые, казалось, приводят к идее о двух богах в одном лице и близки к политеизму. Либо, думал он, Несторий видит в Иисусе просто пророка, которому, тем не менее, следует поклоняться, как прежде язычники поклонялись героям-богам. Это было не менее опасным заблуждением, чем первое, хотя на самом деле Несторий не имел в виду ни первого, ни второго[197].

В то время Кирилла занимали и другие проблемы: он участвовал в решительном сражении внутри своей церкви. В частности, в тот момент группа египетских епископов, которых он пытался приструнить, обратилась за поддержкой к императору. Кирилл протестовал, утверждая, что это явно дурные люди: один из них, по его словам, обманул слепого, второй обнаженным мечом угрожал собственной матери. Однако Несторий не согласился на просьбу Кирилла оставить это дело без рассмотрения. Это усилило возмущение Кирилла, и у него появилась причина устроить новый суд, который отвлек бы внимание от его собственных дел. Точно таким же образом началось сражение египтян со Златоустом за тридцать лет до того[198].

Подрыв доверия к Несторию служил долговременным интересам Александрии в ее борьбе с Константинополем. С юридической точки зрения Кирилл находился в невыгодном положении, поскольку по новым законам и обычаям даже самые почетные епископы утратили право вмешиваться в дела чужих юрисдикций, так что Александрия не имела никакой власти над Константинополем. Подобное вмешательство можно было оправдать только экстремальной ситуацией, требующей неотложного решения, – скажем, случаем, когда почтенный епископ внезапно начинает провозглашать ереси, угрожающие сохранению ортодоксии в христианском мире. Кириллу было важно показать, как страшны ошибки Нестория. Хотя Александрия находится вдалеке от императорского двора, теперь Кирилл может показать, что она куда лучше защищает ортодоксальную веру. Кроме того, низложение Нестория позволило бы нанести удар по его родной церкви в Антиохии, так что этот ход позволял Кириллу бороться с двумя соперниками сразу. Кампания александрийского патриарха против Нестория была отчасти направлена и против более знаменитых антиохийцев – учеников Феодора Мопсуестийского[199].

Что бы он ни думал в тот момент, позже Несторий в течение долгих лет размышлял о своем падении. Оглядываясь на прошлое, он жаловался на то, что Кирилл создал себе мощную партию в Константинополе и, с помощью сети агентов и посланников (мы бы их назвали лоббистами), подрывал доверие к Несторию в церкви и при дворе. И фактически, говорит Несторий, Кирилл боролся просто за свое личное влияние. Он также обвинял Кирилла в том, что тот сопротивлялся любой попытке достичь компромиссного соглашения:

И вот клирики Александрии, стоящие за него, убедили константинопольских, обманув их, что им не следует принимать выражение «Матерь Христа», и те возмутились и устроили шум, ходя по всем местам и призывая всех им помочь; потому что его клирики извещали его обо всем этом[200].

Несторий считал, что Кирилл искал повода напасть на него только потому, что Константинополь не смог дать ему достаточно взяток, дабы предотвратить буйство. На самом деле Кирилл вымогал деньги, угрожая тем, что в противном случае события будут развиваться так же, как то было в случае Златоуста, и, когда деньги не поступили, разгорелся пожар.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.