"Кто́ облича́ет мя́ о собла́зне?"

"Кто? облича?ет мя? о собла?зне?"

— Геронда, если священнослужитель впадает в какой-то смертный грех, то теряется ли божественная Благодать, которую он имеет?

— Нет, как же она может потеряться? Божественная Благодать может не потеряться, а удалиться. Запрещенный в служении священник не лишен священства, но совершаемые им Таинства недействительны. Такой священник уже не имеет силы. Самое основное — это Благодать. Если же запрет со священника снят, то обладают силой и совершаемые им Таинства.

В отношении священников, имеющих канонические препятствия для священства, требуется многое рассуждение. Необходимо особое внимание, чтобы нерассудительные строгости не породили в людях соблазна; чтобы не начала мучиться помыслами семья этого священника. Он должен оставить служение литургии рассудительно, чтобы вместо добра это не принесло верующим зла. Ведь о канонических препятствиях знают Бог и священник, и если он прекратит священнослужение резко, одним махом, то и верующие и его семья начнут мучиться помыслами, а зло станет больше.

Иногда я вижу, как благоговейным, но имеющим канонические препятствия священнослужителям Бог попускает какую-то телесную немощь — например, кровотечения из носа, болезни желудка или нечто подобное. Эти священники рады, что все устраивается таким образом, что они должны прекратить служение литургий. Иногда ко мне в каливу приходит священник, имеющий какое-то каноническое препятствие, и я вижу, что ему, бедному, надо оставить священнослужение. Но подчас случается, что его епископ имеет на этот счет другое мнение. Что тут скажешь? Остается только молиться, чтобы вмешался Бог. Помню конкретный случай. Одному священнику я посоветовал оставить священнослужение и подготовил его к этому шагу. Но когда он сказал об этом своему духовнику и епископу, те не согласились. Так он продолжал священнослужение, несмотря на то, что имел каноническое препятствие. Прошло немного времени и его сбила машина. С проезжей части машину вынесло на тротуар, по которому он шел, и она задавила его насмерть. "Стра?шно е?сть е?же впа?сти в ру?це Бо?га Жива?го"[226]!

У нашей Православной Церкви нет ни единого порока. Единственный порочащий Церковь порок происходит от нас же самих, когда мы, начиная с того, кто стоит во главе иерархии, и кончая простым верующим, представляем Церковь не так, как подобает. Избранных может быть и немного, однако это не должно быть поводом для беспокойства. Церковь есть Церковь Христа и Ей управляет Он. Церковь — это не храм, который благочестивые люди возводят из камней, песка и извести, а варвары разрушают огнем. Церковь есть Сам Христос — "и пады?й на? Ка?мени Се?м сокруши?тся, а на? не?м же паде?т сотры?ет и"[227].

Сегодня Христос терпит происходящее. Он терпит, и ради народа действует божественная Благодать. Мы проходим через бурю, но положение прояснится. То, что происходит сейчас, не устоит. Помнишь, как написано в Евангелии: "Я не задую едва горящего светильника и не прикоснусь к надломленной трости"[228]. Христос сказал это для того, чтобы в день Судный нам нечем было оправдаться. Знаешь, когда в емкости светильника закончилось масло и осталось только немного масла в фитиле, светильник скоро погаснет, хотя его пламя "играет" — то ярко вспыхивает, то становится едва заметным. Такой светильник подобен человеку, лежащему на смертном одре, в котором видны последние проблески жизни. Однако Христос не хочет задуть, погасить этот светильник, потому что потом погасший светильник скажет: "Я горел бы и дальше, но Ты на меня дунул и погасил мое пламя!" А что там было на тебя дуть? Ведь у тебя в чашке совсем не было масла! И к надломленной трости Христос тоже не хочет прикасаться, потому что потом, сломавшись совсем, тростинка станет протестовать: "Это Ты до меня дотронулся, и потому я сломалась!" Но раз ты была надломленной, еле держалась и вот-вот сломалась бы сама, то что же ты обвиняешь Христа в том, что Он до тебя дотронулся и тебя сломал?

Не живя согласно Евангелию, мы — монахи, да и священнослужители тоже — распространяем безбожие. Люди нуждаются в наших добродетелях, а не в наших сквернах. А особенное, огромное значение имеет пример, который показывают мирским людям монахи. Мирские люди ищут повод для того, чтобы оправдать свои грехи, поэтому требуется внимание. Гляди, ведь мы не можем повторить вслед за Христом слов: "Кто? облича?ет Мя? о гресе??"[229], но слова: "Кто? облича?ет мя? о собла?зне" мы сказать можем. Христос сказал эти слова о грехе, потому что Он был Совершенный Бог и Совершенный Человек. А мы люди. У нас есть несовершенства, с нами случаются падения — что тут поделать. Но становиться поводом к тому, чтобы кто-то соблазнялся, мы не должны.

Один генерал рассказывал мне, что если бы он не унаследовал веру от своей матери, то потерял бы ее, находясь на Кипре в связи с тогдашними событиями[230]. Был приказ, который предписывал относиться к мирному турецкому населению гуманно, но этот генерал своими ушами слышал, как одно духовное лицо кричало в телефонную трубку: "Режьте вы турок!" — так, ни за что ни про что. И фарасиоты, переселившись в Грецию из Малой Азии, совратились в секты, которые начали распространяться здесь в те годы, потому что видели неблагоговейных архиереев, священников. Видя в Церкви людей иного пошиба — не ведущих духовной жизни, беженцы из Малой Азии соблазнялись, ведь у себя на родине они знали другое духовенство. И сразу, тут как тут, появились еретики-"евангелисты", которые говорили, что они якобы применяют Евангелие в жизни, и несчастные совращались в сектантство.

Но ведь если виноват какой-то владыка, священник или монах, то Христос не виновен. Однако люди так глубоко не копают. "Разве, — говорят они, — это не представитель Христа?" Да, но вопрос в том, утешает ли этот представитель Того, Кого он представляет? Или же люди не думают о том, что ждет такого представителя Христа в жизни иной? Поэтому некоторые, соблазняясь какими-то неподобающими явлениями в жизни духовных лиц, доходят до того, что теряют веру. Несчастные не понимают, что если виноват какой-то жандарм, то не виновен его народ, и если виноват какой-то священник, то не виновна Церковь. Однако те, кто соблазняется, но имеет доброе расположение, способны понять это, если им объяснить. У таких людей есть и смягчающие вину обстоятельства, потому что их могли увлечь ко злу, а каких-то вещей они просто не могут понять.

— Геронда, а почему никто не выказывает открыто свою позицию в отношении стольких происходящих в Церкви соблазнов?

— В отношении того, что происходит в Церкви, не по всем вопросам можно открыто выразить какую-то позицию. Можно просто переносить происходящее, терпеть, покуда Бог не покажет, что нужно делать. Терпеть происходящее — это одно, а одобрять его, в то время как одобрять это нельзя, — совсем другое дело. В случаях, когда предстоит что-то сказать, надо сделать это с уважением и мужеством — не брызгая в гневе слюной и не выставляя проблему на всеобщее обозрение. Надо сказать то, что требуется, наедине тому лицу, которого касается дело. Сказать с болью, от любви, чтобы он был более внимателен к каким-то вещам. Искренен и прям не тот, кто "режет правду в глаза", и не тот, кто трубит о ней всему свету, но тот, кто, имея любовь и живя по правде, с рассуждением говорит то, что нужно и когда нужно, в необходимый для этого час.

Те, кто обличает других без рассуждения, находятся в духовном помрачении и, к несчастью, смотрят на людей как на пни или бревна. Эти нерассудительные люди без жалости обтесывают остальных, которые мучаются и страдают. Но при этом помраченные "мастера кубизма" радуются тому, что из-под топора их обличений выходят ровные, обтесанные под прямым углом люди-чурки. Только для человека, одержимого старшим бесом, есть оправдание в том, что он выставляет людей на позорище и раскрывает их прошлое, чтобы колебать слабые души. Конечно, последнее касается лишь тех, в отношении кого бес имеет на это право. Понятно, что нечистый дух выставляет на всеобщее обозрение не добродетели людей, но их немощи. И наоборот: люди, освободившиеся от своих страстей, не имеют злобы и поэтому исправляют зло добром. Увидев где-то нечистоты, которые нельзя убрать, такие люди присыпают их чем-нибудь сверху, чтобы они не вызвали отвращения у кого-то еще. А вот люди, расковыривающие мусор и грязь чужих грехов, похожи на кур, которые копаются известно в чем...

Сейчас[231] диавол много пачкает, чернит и порочит. Он устраивает страшную путаницу, но в конце концов он обломает себе зубы. Пройдут годы, и праведники воссияют. Они будут заметны, даже если их добродетель невелика, потому что тогда в мире станет господствовать великая тьма и люди повернутся к ним. А тем, кто сейчас соблазняет других, если они доживут до тех времен, будет стыдно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.