№ 10

Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!

По последнему письмецу Вашему препровождаются к Вам тетрадки Ваши, о коих извольте услышать следующее:

1) Житие Отца Феодора Ушакова [389] и дополнение мною пересмотрено и токмо грамматические ошибки некоторые исправлены.

Потому некоторые, что все оное сочинение не по правилам писано, с смешением наречий Словенского и Российского. Но оно имеет ясность рассказа достаточную и некоторую оригинальность занимательную; только надо надписать в заглавии, что составлено {стр. 614} и написано самим Отцем Феофаном [390]. Тогда для всякого очень любопытно читать сочинение старца, и простый его рассказ гораздо приятнее покажется, нежели красноречие кого-либо другого.

2) К Беседам отца Феофана можно применить также сии последние слова. И потому в них постарался я только переправить грамматические ошибки.

3) Буди Вам известно, что житие о. Феофана мною довольно тщательно переправлено, и, как Вам угодно, но поостерегитесь хорошее заменить посредственным. Знайте, что его нравоучение, в Житии помещенное, прибавкою, мною сделанною, такой получило вид, что для людей, имеющих вкус и знание, кажется весьма связным, простым и сильным отрывком. Сие нравоучение вместе с описанием его нравственности и кончины составляет всю красоту сего жизнеописания. Ограда же, ризница, аудиенции и проч. суть предметы, наименее занимательные в жизни человека, прославившегося возвышенною нравственностию, смирением и презрением всего суетного!

Как пишете Вы, что намерены быть в Костроме, то вероятно поедете через Вологду, а может, и нас, нищих, посетить вздумаете. Михайло Васильевич отправился на свою родину, погостить.

Житие Преподобного Ферапонта препровождаю к Александру Федоровичу, возлюбленнейшему по духу собрату; а Житие Феофана Соловецкого оставляю у себя с намерением заняться оным повнимательнее. Весьма недавно начал я приниматься за всякое дело; а так было ослаб, что вовсе и хозяйством монастырским перестал заниматься. Здесь имею я довольно странную судьбу. Семигородная братия ждут меня в Семигородную; Тотемская — в Тотьму, Корнильевская — в Корнильев и проч. Кажется, из бесед извлекать более нечего для помещения в Жизнеописание: в них почти повторяется все одно и то же, простенько и смиренненько. Феодора Ушакова слова гораздо резче, но и по моему грешному суждению, далече отстоят от Василисковых. Затем простите.

Ваш сердечно любящий и покорный слуга

И<еромонах> И<гнатий>.

Житие Василиска есть евангельское, мудрование его Евангельское, очищенное и просвещенное!

Септ. 1832

{стр. 615}

Данный текст является ознакомительным фрагментом.