4. Апофатическое богословие

4. Апофатическое богословие

Мы уже несколько раз упоминали о том, что в своих писаниях Симеон широко пользуется апофатической терминологией.

Теоретические обоснования апофатического богословия были сделаны Дионисием Ареопагитом [839]. Однако и до Ареопагита апофатизм, исходящий из представления о непостижимости Божией, был характерен для многих восточно–христианских писателей [840]. Главный принцип апофатического богословия следующий: поскольку о Боге ничего нельзя сказать утвердительно, о Нем следует говорить в отрицательных терминах и описывать Его, так сказать,«от противного» [841]. Иными словами, следует говорить не о том, чем является Бог, но лишь о том, чем Он не является. Апофатический язык имеет мистическую природу: Отцы Церкви нередко прибегают к нему именно тогда, когда речь идет об опытном соприкосновении души с Божеством, о»таинственной взаимосвязи между душой и Богом» [842]. Если катафатическое богословие имеет дело с тем, что можно утверждать о Боге на основании Его действий и проявлений в тварном мире, то апофатическое богословие отражает такое мистическое состояние,«когда, в присутствии Божием, слово и мысль умолкают, и мы повержены в молчание» [843].

Как мы уже говорили в другом месте [844], терминологически апофатизм обычно выражается одним из четырех способов: 1) через прямое отрицание, т. е. употребление терминов с отрицательной приставкой ?-, ?? — (не-, без-); 2) через превосходную степень, т. е. использование слов с приставкой ???? — (сверх-); 3) через употребление парадоксальных понятий, заведомо противоположных ожидаемому (например,«мрак»вместо»свет»,«незнание»вместо»знания»); 4) через употребление оксиморонов — словесных пар, в которых одно слово семантически противоположно другому («видеть невидимое»,«постигать непостижимое») [845]. Среди предшественников Симеона можно выделить четырех авторов, которые больше, чем прочие Отцы, пользовались апофатической терминологией: Климент Александрийский, Григорий Нисский, Дионисий Арео–пагит и Максим Исповедник.

Наиболее известным и классическим примером развитой апофатической терминологии являются Ареопа–гитики: в них можно найти все упомянутые виды терминологии [846]. Дионисий говорит о Боге в отрицательных и превосходных терминах, называя Его ???????? (неведомый, непознаваемый), ??????????? (непостижимый), ????????????? (неименуемый), ??????? (недоступный), ????????? (непричастный), ???????? (безымянный), ??????? (невидимый), ??????? (беспредельный), ?????????? (сверхблагой), ???????????? (сверхневедомый), ??????????? (сверхневыразимый), ?????????? (сверхсущностный), ????????? (сверхсветлый), и даже ??????? (сверх–бог) [847]. Дионисий широко использует такие оксимороны, как»сверхсветлый сумрак» [848],«сверхсущностная Сущность» [849], а также парадоксальные утверждения, например,«будучи выражен, остается невыразимым, и будучи постигнут, остается непостижимым» [850], или»невидением и незнанием увидеть и познать» [851].

Сопоставляя апофатический словарь Симеона со словарем Дионисия [852], мы видим, что оба автора пользуются сходной терминологией. Впрочем, язык Симеона значительно богаче, когда дело касается отрицательной терминологии, и более ограничен в употреблении терминов с превосходной степенью. Симеон использует почти все отрицательные термины, встречающиеся в Ареопагитиках, но добавляет к ним термины собственного изобретения, а также такие, которые он заимствует в других, не–ареопагитских, источниках, например ????????? (несозерцаемый) [853], ??????????? (неуразумеваемый) [854], ????????? (неудерживаемый) [855], ??????????? или ????????? (неувядающий) [856], ???????????? (неизменный) [857], ???????? (невыразимый) [858], ??????????? (безгрешный) [859], ????????–???, ???????????, ???????????, ???????????? (неизреченный) [860], а также никогда ранее не встречавшийся термин ???????????? (негордый) [861], и многие другие.

Среди терминов с приставкой превосходной степени мы находим у Симеона преимущественно термины литургического происхождения, такие как ??????????? (пребезначальный) [862], ???????????????? (препрославленный) [863], ??????????????? (преблагословенный) [864], ????–??????????? (премилосердный) [865], ?????????? (сверхполный) [866] и некоторые другие.

Оксимороны используются Симеоном очень обильно. Он говорит о»животворной мертвости» [867],«сверхчувственном чувстве» [868],«неподвижно движущемся»уме [869],«неощутимом ощущении»,«внетелесном теле» [870],«непостижимом постижении»,«невообразимом образе» [871]. Особенно богат оксиморонами язык Гимнов: здесь мы находим такие выражения, как»мера безмерного» [872],«достижимо недостижимое» [873],«несмешиваемое смешение» [874],«начало безначального» [875],«неизменно изменяющийся» [876],«разделенный без разделения» [877], «видеть безвидно» [878], «высказывать неизреченное» [879] и другие.

При чтении Симеона порой встречаешь парадоксальные утверждения, смысл которых раскрывается только в контексте апофатической традиции. Симеон говорит о мысленном солнце, которое»все присутствует везде и все никоим образом нигде» [880]; о восхождении того, кто превыше всякого знания, к»всецелому незнанию» [881]; об уме, который»весь покрыт Божественным мраком и светом» [882]; о Боге, Который»всегда пребывает неподвижным и ежечасно весь движется» [883]. Симеон, подобно Ареопагиту, использует на равных противоположные термины, — такие как знание–незнание, свет–тьма, чувство–бесчувствие, — когда речь идет о Боге или человеческом опыте причастности к Божественному:

Умножение познания Бога становится причиной и источником незнания всего другого, и не только всего другого, но и самого Бога. И обилие Его осияния есть совершенное невидение, а сверхчувственное чувство, выходящее за пределы чувств, есть нечувствие всего, что вне его[884].

Симеон не настаивает на превосходстве апофатического языка над катафатическим, однако, обращаясь к богословским темам, весьма широко пользуется апофатической терминологией. Причина этому, как нам кажется, заключается в мистическом характере его богословия, в его глубоком чувстве непостижимости Бога и в его опыте непосредственной близости с Богом — опыте, передать который в положительных выражениях он подчас оказывался не в силах. В этом смысле Симеон близок таким предшествующим ему мистическим писателям, как Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит и Максим Исповедник, хотя прямых заимствований из сочинений этих авторов мы у Симеона не находим.