Голод: изъятие церковных ценностей (конец 1921–1922)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Голод: изъятие церковных ценностей (конец 1921–1922)

Летом 1921 года в Поволжье, Приуралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины разразилась жестокая засуха. В 34 губерниях России царил голод. К маю 1922 года голодало уже около 20 миллионов человек, около миллиона скончалось, 2 миллионов детей остались сиротами. Жители вымирающих деревень – кто на телегах, кто пешком – покидали голодающие районы и, обессиленные, падали. Дороги были устланы трупами. В газетах появились сообщения о случаях людоедства. Тогда власти решили изъять ценности у Русской Церкви. Для переговоров с церковными властями по этому вопросу направили А. М. Горького. Он вошел в кабинет Патриарха и смутился, не зная, как вести себя: принять благословение у Святейшего или протянуть руку. Патриарх Тихон приветливо улыбнулся и, сказав: «Давайте поздороваемся!» [2, с. 71], первым подал гостю руку.

Сострадая великому народному горю, святитель Тихон обратился к своей пастве, к восточным Патриархам, к папе Римскому, к архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому с посланием, в котором во имя христианской любви призывал провести сбор продовольствия и денег для вымирающего Поволжья: «Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его и на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь немедля! На щедрую, широкую, нераздельную помощь» [2, с. 72]. В ответ на обращение Патриарха в храмах начались сборы денег для голодающих.

В результате переговоров с А. М. Горьким под председательством Патриарха Тихона был организован Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол), в обязанности которого входило распределение помощи голодающим, в том числе и той, что поступала из-за рубежа. Но вскоре активная деятельность Помгола вызвала решительное недовольство властей, и 27 августа 1921 года этот комитет распустили декретом ВЦИК, а собранные им денежные средства конфисковали. Вместо него стала действовать государственная Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИКе. В декабре эта комиссия обратилась к Патриарху с призывом к пожертвованию ценностей, принадлежащих Церкви, на нужды голодающих. 19 февраля 1922 года Патриарх Тихон издает новое воззвание к православной пастве, в котором призывает церковно-приходские советы и общины жертвовать для голодающих любые драгоценные церковные украшения, если они не имеют богослужебного употребления.

В газетах, однако, стали появляться статьи, обвинявшие церковных иерархов в безразличии к бедствиям народа, хотя российское духовенство, православные миряне ни на один день не прекращали сбор денег, ценностей и продуктов питания. Как оказалось, обвинения и нападки готовили почву появлению 23 февраля декрета ВЦИК о порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих. На этот декрет Патриарх Тихон ответил посланием, в котором говорится, что «ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и Мы священным Нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных духовных чад Наших. Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство: миряне – отлучением от Нее, священнослужители – извержением из сана (Апостольское правило 73, Двухкратн. Вселенск. Собор. Правило 10)» [6, с. 252].

Послание Патриарха было разослано епархиальным архиереям с предложением довести его до сведения каждого прихода. В большинстве случаев Послание Патриарха Тихона было встречено и архиереями, и паствой с пониманием. Власти же сочли это нелегальной акцией и ужесточили давление на Церковь. Кампания по ограблению храмов началась по всей стране.

Одновременно верующие встали на защиту святынь. Снова, как и в первые месяцы после издания декрета об отделении Церкви от государства, миряне организуются в дружины для охраны храмов. По всей стране прокатилась волна протеста против ограбления святынь. Где-то она выражалась в тихом неповиновении властям, где-то – в стихийных выступлениях. Самым серьезным из таких столкновений было «Шуйское кровавое дело».

В Шуе, когда началось изъятие святынь из собора, к паперти сбежались люди. Милиция пыталась разогнать их. Тогда в толпе появились колья, которыми люди собирались защитить себя. Но тут на помощь милиционерам подоспели красноармейцы с пулеметами, и раздался залп. Толпа в ужасе разбежалась, на площади остались десятки раненых и пять человек убитых. Комиссия как ни в чем не бывало приступила к разорению храма.

В связи с этими событиями председатель Совнаркома В. И. Ленин составил секретное письмо: «Я думаю, – писал он, – что здесь наш противник делает громадную ошибку, пытаясь втянуть нас в решительную борьбу тогда, когда она для него особенно безнадежна и особенно невыгодна. Наоборот, для нас именно данный момент представляет из себя исключительно благоприятный и вообще единственный момент, когда мы можем с 99 из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь, и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Это соображение в особенности еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю следующим образом… Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.

Посланная же от имени политбюро телеграмма о временной приостановке изъятия не должна быть отменяема. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось нас запугать (об этой секретной телеграмме именно потому, что она секретна, противник, конечно, скоро узнает). В Шую послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем нескольких), причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше чем несколько десятков, представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей. Самого Патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он, несомненно, стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев. Относительно него надо дать секретную директиву Госполитупру, чтобы все связи этого деятеля были как можно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы, именно в данный момент. Обязать Дзержинского, Уншлихта лично делать об этом доклад в политбюро еженедельно. На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать» [2, с. 75–76].

30 марта заседало политбюро, на котором по рекомендациям Ленина был принят план разгрома церковной организации, начиная с «ареста Синода и Патриарха. Печать должна взять бешеный тон… Приступить к изъятию по всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей» [2, с. 76]. При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию, в итоге награбленное составило: 33 пуда золота, 24 тысячи пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.