Мученица Анна Шашкина
Мученица Анна Шашкина
Мученица Анна родилась 13 февраля 1888 года в деревне Пигаскино Пошехонского уезда Ярославской губернии в семье крестьянина Василия Шашкина. Окончив сельскую школу, Анна жила вместе с родителями и со временем намеревалась поступить в монастырь. Она часто ездила в Павло-Обнорский монастырь, находившийся в Вологодской губернии, к его настоятелю архимандриту Никону (Чулкову), к которому за советом и молитвенной помощью обращались тогда многие ищущие спасения; среди них было много женщин и девиц, и отец Никон впоследствии основал из них монашескую общину в селе Захарово, которая из-за начавшихся гонений на Церковь существовала сначала под видом сельскохозяйственной артели, а потом коммуны. Как раньше Павло-Обнорский монастырь, так теперь, после его закрытия безбожниками, монашескую общину в Захарове стали посещать верующие, встречаясь здесь с архимандритом Никоном.
В середине тридцатых годов из ссылок и заключения стали возвращаться священники, арестованные в 1929–1931 годах, и начинали вновь служить в храмах. Между тем обновленцы, захватившие за это время при поддержке властей православные храмы, с трудом удерживали их, не имея паствы. И тогда они снова призвали советскую власть и НКВД к содействию в борьбе против Православной Церкви.
В начале 1936 года обновленцы города Пошехонье-Володарска писали властям: «В силу крайне осложнившихся обстоятельств… со стороны тихоновской общины при Успенской церкви города Пошехонье-Володарска, каковые выражаются… в открытой борьбе с обновленческой ориентацией… Они… открыто порицают храм, как еретический…
У тихоновцев очень часто бывают нелегальные собрания. 7 января 1936 года Смирнов Алексей Евграфович, как главный руководитель тихоновской общины, вечером собрал у себя гостей, около двадцати пяти человек, в том числе был Петр Богородский, игумения Леонида, много бывших монашек и другие лица, и окончился этот пир далеко за полночь. А почему это не может быть нелегальным собранием? Ведь это неизвестно нам, о чем они вели беседу.
Кроме этого, пользуясь приливом святочных празднеств, клевета и наушничество пошли во все села данного района с призывом к… бойкотированию всеми силами всех обновленческих служителей культа; совращая темные силы верой в святость Бога лишь тихоновщины… близко все это видя, как гнездо вражды и нелегальности, просим вас передать нам наш храм, во избежание последствий, а равно нежелание иметь таковых соседей, где, кроме религиозных целей, преследуются остатки прежних царских привычек…
А посему еще раз убедительно просим вас… во избежание всех последствий не только за наш храм, а и район, пресечь в корне развитие этого гнезда нелегальности и передать храм нам, обновленцам».
В конце 1936 года, еще до получения приказа о массовых арестах, сотрудники Ярославского НКВД приступили к арестам духовенства и верующих в области. 10 января 1937 года Анну Васильевну Шашкину вызвали на допрос, и следователь спросил ее, правда ли, что она собирала подписи жителей, желавших принадлежать к тихоновской общине. Анна Васильевна объяснила, что в 1935 году умер сын ее брата и приходской их священник Петр Богородский отказался участвовать в его погребении, указав, что жители этой деревни не принадлежат к православной общине, и пусть они сначала определятся: в православный ли они будут ходить храм или к обновленцам; тогда она взялась собрать подписи жителей – тех, кто считает себя православными.
На допросе следователь задал ей вопрос:
– А вы к какой ориентации принадлежите?
– Я лично принадлежу к тихоновской ориентации.
– Почему же тогда Богородский требовал подписей за тихоновскую общину от всей вашей деревни?
– Я этого пояснить не могу.
В следующий раз следователь вызвал Анну Васильевну на допрос 20 февраля и стал укорять в запирательстве, между тем как известно, что она знакома со старостой храма Алексеем Евграфовичем Смирновым, который давал ей читать книгу Сергея Нилуса «Протоколы сионских мудрецов».
И следователь тут же на допросе предъявил эту книгу:
– Почему вы скрывали от следствия сведения о книге Нилуса и контрреволюционные рассуждения по существу ее содержания?
– Я скрывала о книге Нилуса «Протоколы сионских мудрецов» потому, что не хотела выдать Смирнова, который строго наказывал, чтобы мы никогда никому ничего об этом не говорили.
– Значит, вы знали, что книга «Протоколы сионских мудрецов» является контрреволюционной книгой, поэтому и скрывали знакомство с ней от следствия?
– Мне Смирнов говорил, что книга эта запрещенная, но почему, не сказал.
– В связи с переписью населения СССР среди населения города распространялись контрреволюционные провокационные слухи, исходящие из содержания книги «Протоколы сионских мудрецов» и ваших рассуждений о приходе антихриста, о печати и так далее. Эти слухи распространяли вы с целью срыва мероприятий советской власти по переписи. Подтверждаете вы это?
– Нет, это я отрицаю, никаких контрреволюционных провокационных слухов я не распространяла и об этих слухах ничего не слышала.
Вызвав в следующий раз на допрос Анну Васильевну, следователь стал добиваться от нее, чтобы она сказала, как давно она слышала об архимандрите Никоне и от кого, но она на этот вопрос отвечать отказалась.
4 марта 1937 года следователь снова вызвал ее на допрос и снова стал спрашивать об отце Никоне: как давно и как близко она была с ним знакома, но и на этот раз она ничего не ответила, и в тот же день следователь объявил ей, что она арестована как подозреваемая.
18 марта следователь снова вызвал Анну Васильевну на допрос и заявил:
– Вам предъявлено постановление о привлечении вас в качестве обвиняемой в преступлении, предусмотренном статьей 58-й. Обстоятельства преступления изложены в подписанном вами постановлении. Признаете вы себя виновной в этом?
– Признаю, что со Смирновым я связь имела, несколько раз посещала его дом, а также часто вместе ходили в… церковь. Книгу Сергея Нилуса «Протоколы сионских мудрецов» я у Смирнова видела, ее читала Гудкова, которая мне рассказывала ее содержание, но контрреволюционных слухов я среди населения не распространяла. Никаких вопросов о войне, о победе фашизма, о восстановлении в СССР капиталистического строя и так далее мы со Смирновым и Гудковой не обсуждали. Богородского я знаю как священника, и, действительно, по его заданию я собирала подписи за тихоновскую церковь, но никого не запугивала, подписывались все добровольно… Архимандрита Павловского монастыря Никона я знаю. Бывала несколько раз у него в монастыре, когда еще он был открыт. В 1924 году Никон был в городе Пошехонье-Володарске, был в нашем доме, а после закрытия монастыря я с ним связи не имею и, где он, не знаю.
– Сколько времени вы жили в никоновской коммуне?
– Я членом никоновской «коммуны» не состояла, но в коммуне была несколько раз.
– А зачем вы коммуну посещали?
На этот вопрос Анна Васильевна отвечать отказалась.
– Вы знали, что никоновская коммуна, по существу, была нелегальным монастырем, организованным для борьбы с советской властью?
Анна Васильевна и на этот вопрос отвечать отказалась.
– Кого вы посещали из членов коммуны?
– В коммуне я останавливалась у заведующей, Анны Александровны Соловьевой.
– Откуда вам известна Соловьева?
– Соловьеву я знала через ее тетку, монахиню Таисию. Кроме того, Соловьева, когда бывала в городе, останавливалась у меня.
– Имея связь с руководительницей коммуны, вы не могли не знать целей и задач этой коммуны. Следствие требует от вас откровенных показаний.
Анна Васильевна отказалась отвечать на этот вопрос.
3 апреля состоялся последний допрос, во время которого следователь снова попытался узнать у Анны Васильевны, что она знает о месте, где находится архимандрит Никон.
– Связи с архимандритом Никоном я не имею и, где он находится в настоящее время, не знаю, – ответила Анна Васильевна.
– А зачем и к кому вы ездили осенью 1936 года в Тутаевский район?
– Осенью 1936 года я действительно ездила в… гости к своей знакомой по имени Евдокия… фамилию ее я не знаю. Была у нее три дня.
– А как давно вы знакомы с Евдокией?
– Я с Евдокией знакома давно. Когда раньше ходила в Тутаев, то останавливалась у нее ночевать, и она, когда бывала в городе, тоже ночевала у меня.
– Как же вы не знаете ее фамилии?
– Фамилии ее я действительно не знаю и не знаю, чем она занимается.
– Вы явно лжете. Вы в Тутаевский район ездили с целью посещения архимандрита Никона, скрывающегося от наказания и проводящего активную контрреволюционную работу. Требую от вас откровенных показаний.
– Нет, у архимандрита Никона я не была и, где он скрывается, не знаю.
– За что был расстрелян ваш дядя, Александр Федорович Шашкин, и сидел его сын, Василий Александрович Шашкин?
– Мой дядя действительно в 1918 году был расстрелян, но за что, я не знаю. Также не знаю, за что сидел его сын, до революции он был урядником.
15 августа 1937 года Особое совещание при НКВД приговорило Анну Васильевну к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и она была отправлена с первым этапом в Северо-Восточные лагеря НКВД.
Анна Васильевна Шашкина скончалась 11 мая 1940 года в больнице отдельного лагерного пункта Мылга в одном из Северо-Восточных лагерей НКВД и была погребена в безвестной могиле.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.