Новые римляне

Новые римляне

Русь довольно быстро оправилась от сокрушительного поражения в Ливонской войне. Это поражение было сокрушительным скорее даже не в физическом, а более в моральном смысле. Формально война закончилась «вничью», но фактически между Европой и Россией на долгие годы был вбит клин. Однако идея «Нового Рима» не умерла. Не выглядит абсурдной (в отличие от многих других) догадка Носовского/Фоменко о том, что фамилия новой династии, пришедшей на смену Рюриковичам, образована искусственно от POMA NOVA. И здесь люди Церкви сыграли просто-таки выдающуюся роль в деле государственного строительства. Начнем с того, что сам 1-й Романов Михаил Федорович – сын боярина Федора Никитича Романова (впоследствии – патриарха Московского Филарета) и боярыни Ксении Ивановны Романовой (урожденной Шестовой), также впоследствии принявшей монашеский постриг. Что нас склоняет в пользу «новых римлян»? Ну, хотя бы то, что говорить о «смене» правящей династии не вполне верно. Михаил Федорович приходился двоюродным племянником последнему русскому царю из московской ветви династии Рюриковичей, Федору I Иоанновичу. Так что изображать Романовых как неких «бонапартов» не верно. (В наше время такое родство с последним российским царем дало бы автоматически права на престол и реставрацию монархии.) А вот новое поименование – это знаковый момент. Обычно ведь в подобных случаях как раз подчеркивают преемственность и принадлежность к династии. Здесь – наоборот! Подведена черта. Идея оказалась сильнее династических соображений. История воцарения Романовых – история мутная. Что и неудивительно – время было такое, «смутное». Но надо заметить, что, несмотря на постоянную гражданскую войну и отсутствие вменяемого национального лидера, Россия не распалась, а сохранилась как единое государство и сохранила большинство его атрибутов, в том числе и «единобожную» единовластную идеологию. Волхвам очень трудно обосновывать легитимность самодержавия. Если у вас богов несколько, то как царь может быть один? Другое дело аврамические религии. Бог един, на земле вместо него царь, мы – духовенство – посредники. Между кем и кем? Ну, выходит, между царем/шахом/султаном и вами, смердами. Вообще-то довольно стройная конструкция и очень простая, а потому невероятно прочная.

По версии известного советского историка, профессора А.Л. Станиславского, важную роль в воцарении Михаила Федоровича сыграло великорусское казачество. Трудно сказать, так ли это. Если судить по результатам, то казачество как раз более других проиграло от того, что новым государем стал именно Михаил. Царь упразднил многие казачьи вольности, существовавшие до него. А может быть, и такое тоже часто бывает, властитель всеми силами хотел «откреститься» от тех, кому он был обязан. Бояре казаков, мягко говоря, недолюбливали. Большинство историков сходятся на том, что истинным правителем России в те годы был отец Михаила, патриарх Филарет. Отсюда объяснения многих загадок. Встав во главе страны, Филарет испытывал необходимость «укреплять вертикаль власти». Структура, на которую мог опереться патриарх, была, естественно, Церковь, которая менее других пострадала в ходе «смуты», и тут потребовалось и «закручивание гаек», и «исправления и дополнения» в летописи, и необходимость расправляться с «неправильными» священниками и мирянами. И конечно же, совершенно необходимо было «повышать авторитет Церкви», один из способов – удревнить традицию. Скорее всего, примерно в это время появляется известная нам редакция «Повести Временных лет» и большинства «исторических документов». Именно к этому времени и принадлежит массовое крещение казачества и приобретение Церковью в исконно казачьих землях прочных позиций. Интересно, что в городах Черноземья и Южной России мы практически не встретим православных храмов ранее XVI века, зато во множестве найдем постройки XVII–XIX веков[53]. (Старейший храм Воронежа Успенья Пречистой Богородицы (Успенско-Адмиралтейский) 1600 года постройки, Успенско-Никольский храм – самое древнее культовое сооружение г. Белгорода – появился не ранее 1626 года (есть сведения, что 1703 (!). Главный храм казачества – Вознесенский собор (Новочеркасск) – 1811 год. Вознесенский собор г. Ельца был заложен в 1800 году на месте храма, построенного в 1745 году. Самый старый православный храм Ростова – Войсковой Воскресенский собор, который позиционируется местными туристическими ресурсами как «старейший храм Дона», был построен при непосредственном участии Петра I.) Так что эта часть Руси (а это почти треть в границах XVI века!) «крещена», можно сказать, совсем недавно. По крайней мере, убедительных свидетельств в виде храмовых построек (или хотя бы руин храмовых построек) до XVI века мы не найдем.

Косвенно это подтверждают даже церковные источники: «…казаки веками жили без церковного окормления, тяготились постепенно растущим усилением контроля со стороны Московских царей, а потому пользовались любым поводом, чтобы от этого контроля избавиться. К тому же именно в этих областях сохранились неправославные обычаи, к которым население могло привыкнуть в XIII–XIV веках. К ним относятся не только двоеперстие и посолонь, но и ряд других, например, благословение брака родителями вместо венчания в церкви. Для населения этих областей и церковная власть была чуждой, и она вызывала сопротивление» («Розыск о расколах за 2000 лет». Часть III. Гл. 16).

Но, боюсь, если сегодня некоему среднестатистическому казаку задать вопрос: «Где молился прадед твоего прадеда?» – теологическая дискуссия сведется к тому же, к чему свелась она у рыцарей Людовика Святого. И естественно, есть силы, которым это состояние Иванов, не помнящих родства, поддерживать выгодно.

При Михаиле Романове состоялась попытка «примирения» с британским королевским домом. Одну из его дочерей, Ирину, прочили выдать за датского принца Вальдемара, но свадьба расстроилась. С этого момента европейский вектор русской политики был все более связан с Пруссией и Австрией, то есть странами центрального европейского ядра, к которому Русь относится «по праву рождения». Географический центр Европы, как известно, находится на территории Полоцкого княжества.

Поскольку после потопления Непобедимой армады (1588 г.) в Европе уже полностью и безоговорочно рулили англо-голландцы, все, кто с ними был хоть как-то не согласен, стали нуждаться в «политическом убежище». И тут неожиданно роль России как «не совсем Европы» стала вдруг востребована. На Русь хлынули толпы беглецов из «старой» Европы. Так возникли многочисленные поседения «немцев», знаменитый Кукуй и пр. Россия в геополитическом смысле стала «проектом» всех сил, не вписавшихся в «новую» Европу, зажатую между молотом англосаксов и наковальней турок-осман. Эти люди потом сыграют ключевую роль в реформах Петра Великого. Но «византийское наследство» в виде особой, не вполне европейской версии христианства мешало. С одной стороны, оно не позволяло определить самоидентичность, поскольку народ все-таки не дурак и помнил еще, где Русь, а где Византия. И понимают, что русский – это не грек. Создать собственный уникальный цивилизационный проект Россия еще не могла. Слишком мало была христианизирована, слишком еще был заметен «колониальный» замес византийского влияния, его вторичность. Монархи могут играться хоть в вудуизм, хоть в конфуцианство, а нам жить здесь и сейчас. («До Бога высоко, до царя далеко!») На тот момент просто не было (да и быть не могло) многочисленных православных русских философов, обосновавших идею народа-богоносца. (Бердяев, Ильин, Розанов – это уже XX век, наши дни практически!) Сейчас-то русский, приехавший, например, в Грецию и заявляющий «Я – православный! На том и стою», выглядит несколько… комично. Как в популярном фильме Рогожкина «Особенности национальной охоты». (Переведи ему (финну)! Это называется баня! Настоящая русская баня! Э… э… Сауна…)

С другой стороны, конфессиональное сходство/различие не позволяло вести конструктивный диалог с европейцами. А диалог вести было необходимо. Британия уже соприкасалась с османами, а в Европе у нее друзей нет. Лучший для Британии проект – безлюдная Европа, покрытая лесами и пастбищами. (Спустя 300 лет та же самая идея будет материализована в виде пресловутого «Плана Моргентау», который не стал реальностью только по причине «особой позиции» России. Просто она оказалась б?льшим геморроем, чем Германия. Сегодня та же самая идея подается в виде «природоохранных» мероприятий и многочисленных «зеленых партий». Центр всех этих «гринписов», разумеется, на британо-голландской территории, в Амстердаме). В XVI веке османы и ислам для этой цели вполне подходили. В самой Европе для осуществления этих задач шла работа по «оборудованию баз» – Польша, Швеция, Балканы. Цель – расчленить континентальную Европу, перебить пока еще сильных противников поодиночке. Обратите внимание, какие страны СЕЙЧАС (!) не вошли в зону евро. Швеция, Польша, Латвия, Литва, Дания… Ливонская война продолжается? Недавнее нарушение воздушного пространства Беларуси имело место с территории Швеции. Случайно?

Адекватный ответ на вызов времени прозвучал из Москвы. Но тогда еще не знали об этом. В ночь на 30 мая (9 июня) 1672 года (в 7180 году по принятому тогда летоисчислению «от сотворения мира») в семье русского царя Алексея Михайловича, женатого вторым браком на Наталье Нарышкиной, родился первенец. (Первенец в этом браке. Алексей Михайлович имел многочисленное потомство от первой жены.) 29 июня в день св. апостолов Петра и Павла царевич был крещен в Чудовом монастыре (по другим данным, в храме Григория Неокесарийского, в Дербицах) протопопом Андреем Савиновым и наречен Петром. (Вот тут уже никто не сомневается, что никакого «русского» имени у царевича не было и быть не могло. Крестили Петром, в честь Апостола Петра. Точка.)

За влияние на юного царевича сразу же началась жестокая битва. В том числе и между кланами внутри церковного сообщества. И тут можно смело сказать: никогда в православном сообществе не будет звучать дискуссия о канонизации государя Петра Алексеевича, потому что этот вопрос имеет однозначный ответ – НЕТ! Просто нет даже поля для дискуссии. И думать нечего.

Таким образом, в лице Петра Великого мы имеем первого по-настоящему светского (в европейском понимании этого слова) монарха, никакого отношения к «духовному подвигу» не имеющего. Однако его деяния стали не менее значимыми для потомков, чем деяния того же Грозного царя-подвижника.

Мы не очень любим точно цитировать тексты, цитируем их «приблизительно», значения слов трактуем «приблизительно» и смыслы воспринимаем «приблизительно». Когда слышим строки Пушкина:

Отсель грозить мы будем шведу,

Здесь будет город заложен

Назло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно,

Ногою твердой стать при море.

Сюда по новым им волнам

Все флаги в гости будут к нам,

И запируем на просторе —

(«Медный всадник», 1833)

мы как-то не задумываемся, что все это значит. Наиболее распространенный (это не означает правильный) ответ: ну вот, мы, азиаты, ломимся в Европу – очень хорошо ложится на советский опыт – «Окно в Париж» Юрия Мамина. Но мало кто готов читать строки поэта буквально, уж кто-кто, а Пушкин всегда подбирал точные слова: «Прорубить окно в Европу». Какие ассоциации вызывает слово «окно»? Дуновение свежего ветра, свет, и, главное, «прорубить окно в Европу» – это преодоление, ВОССОЕДИНЕНИЕ ранее разделенного – «все флаги в гости». Ну бред же! Бились с Европой за выход в Европу, и «гости», с которыми собираются «пировать на просторе», пришли ИЗ ЕВРОПЫ ЖЕ! Получается, Петр не «осваивал», не «завоевывал» Европу и не «навязывал» себя ей. Он соединял части целого. И выходит, что Швеция – это вовсе не Европа (вопреки тому, как она показана у Ю. Германа в «России молодой»), а преграда на пути в Европу. Это очень полезно помнить нашим псевдопатриотам, когда, видимо, не особо разбираясь в географии, кидают пресловутое «это все Запад нам гадит!». Уточните, пожалуйста, какой именно «Запад»! А есть еще такой «Запад», что это уже вовсе и не Запад, а Восток (Афганистан, например, де-юре долгое время считался территорией Великобритании, как, впрочем, и Иран, и Палестина, и даже Китай!).

Вильям Рубрукус – посол короля Людовика IX, проезжая по Руси в самый разгар «бесчинств» татарских монголов (1252 г.), писал следующее: «Жены русских, как и наши, носят на голове украшения и отделывают подол платья полосами горностаевого и другого меха. Мужчины носят короткую одежду, кафтаны, чикмени и барашковые шапки. Женщины украшают свои головы головными уборами, похожими на уборы француженок. Мужчины носят верхнюю одежду наподобие немецкой». Это портрет русского «варвара», «почти зверя», потомка монгольских рабов? Портрет человека, раз и навсегда вычеркнутого из контекста европейской цивилизации? Для француза, хоть 50 раз «святого», на равных рассматривать француженок и чужестранок? Да это неслыханно! (Это тоже культурный код! Французский.) Но кому-то очень было нужно уполовинить Европу. Так вокруг России был создан «санитарный кордон» из недружественных этнополитических образований, подконтрольных Британской короне. Между Россией и Европой возникла стена. («Железный занавес»?) Эта стена воздвигнута не Европой, а «надменным соседом». Кстати, кого имел в виду Пушкин? Кто этот высокомерный, гордый, кичливый сосед? Ну ясно же – швед! Но много ли вы знаете описаний шведов как «надменных»? Через Архангельск (пока не было Петербурга) грузопоток шел в основном на Туманный Альбион. А вот уж кому и пристал эпитет «надменный», то для британца это почти что национальная черта (ну или тоже культурный код). Как же все это перекликается с идеями о «мускулах мира» и «братской ассоциации англоговорящих народов», озвученных Уинстоном Черчиллем в 1946 году в Фултоне!