Цена вопроса

Цена вопроса

В середине XIX века началась активная работа целого цеха известных сказочников, наиболее известными из которых можно назвать Сергея Михайловича Соловьева и Николая Михайловича Карамзина. Один историк – православный, другой – «светский», но придворный. В их задачу входило, в частности, объяснить народу, почему Россия вопреки здравому смыслу проводит чрезвычайно странную имперскую политику, сознательно отказываясь от выгодных международных партнеров и выбирая себе в «друзья» персонажей, с которыми далеко не каждый в нашем огромном и противоречивом мире пойдет на одно поле… ромашки собирать. Покоренные народы Центральной Азии и Кавказа никто уже не «крестил». Крещения большого Туркестана не состоялось. Продолжалась Большая игра с использованием механизмов Крымской войны. Россию втягивают в Первую мировую. И «раскрещивают» в 1917 году в большевизм-коммунизм. Удивительно, но международная политика бывшего СССР вплоть до запятых повторяла ошибки, просчеты и «перегибы на местах» политики николаевской России. Единственное отличие – теперь бедным дехканам и горцам в покосившихся саклях наконец-то удосужились объяснить, что все, что происходит, происходит исключительно с целью того, чтобы «голодранцi усiх краiн» собрались в одну кучу и устроили «чучу» всем, кто побогаче. Ну это хотя бы какая-то политическая идея. Подменять ее идеей «нравственного совершенствования» крайне непродуктивно, ибо у разных народов и «языков» понятия о «нравственном совершенстве» ну очень сильно различаются, как, например, у тех же русских и у сербов с поляками.

Некоторые политические аналитики утверждают, что у России нет продуманной внешней политики. Между тем это не совсем так. Внешняя политика России, особенно постсоветской России, является прямой наследницей политики, в свое время навязанной из Лондона. Это совершенно абсурдная, авантюристическая политика, не имевшая под собой никаких прагматических оснований, проект исключительно затратный, направленный на поддержку нищих стран Южной Европы, которые не могли ответить России ничем, кроме сказок о «славянском единстве». Целью этой политики была совершенно ложная идея – воссоздание государства, окончательно стертого с карты мира более 300 лет назад, не сохранившего ни этнической, ни политической, ни даже культурной и языковой однородности. Государства-мифа, государства-мечты. Какие были экономические и политические основания для завоевания Константинополя? Да никаких – «чтоб красивше было»! Вместо того, чтобы поднимать собственную экономику, выстраивать инфраструктуру в северном Причерноморье, на Северном Кавказе, чтобы повышать свой экономический и политический статус, Россия бросилась «добиваться влияния на новые земли», не освоив толком «старые».

Деятельность Берии и его группы интересов в Закавказье в 30-е годы, направленная как раз на создание инфраструктуры и переориентацию «экономики нищеты» на более современные рельсы, привела к тому, что этот регион стал одним из наиболее развитых в бывшем СССР. Но происходило это в основном вынужденно. В 30-е годы XX века страна (и Церковь!) были настолько слабы, что просто физически не могли запустить руки в Сирию, Турцию, Ирак и Афганистан – рук не было! Приходилось высаживать сосны в Пицунде и Геленджике, пробивать тоннели в горах и развивать здравоохранение. Вынужденно! Как только руки выросли – тотчас интересы партийной элиты переместились в «революционную Грецию», началась «поддержка борющегося народа Палестины», братание с Ясиром Арафатом, вооружение до зубов Насера, кто за все это расплачивался? Да вот те самые русские рабочие и крестьяне, в чьих деревнях рушились избы и проваливались некогда позолоченные купола храмов. Но нам-то что, мы-то вытерпим, ибо высшее счастье христианина (истинного христианина) нищета!

Удивительно, но все эти концепты зрели в мозгах граждан вполне себе благополучной страны, по уровню жизни большей части населения метрополии вполне сопоставимой с передовыми европейскими державами. Россия 1913 года входила в первую десятку промышленно развитых стран мира, в российскую экономику охотно инвестировали Австрия, Германия, Франция, российский крестьянин кормил ? Европы и был в массе своей зажиточным и мог позволить себе «расширенное воспроизводство».

Вот только, видимо, «испытание благополучием» – одно из самых тяжелых испытаний на свете. Особенно для сознания, настроенного на поиск «истины». Оно как-то удивительно быстро забывает, что в этом месте «истину» уже искали, и начинает возвращаться «к истокам». Несоответствие новых «производственных отношений» архаичным российским политическим институтам заставило массы «правдоискателей» подняться на очередной русский бунт. А власть, будучи уверенной в собственном божественном происхождении, в том, что Господь «не попустит», пребывала в абсолютной интеллектуальной стагнации, окуриваемая ладаном и восхваляемая придворными «соловьями». (Ну почти как сейчас!)

Вера в некий трансцендентный «промысел» сыграла с российскими интеллектуалами презлую шутку. Зачем задумываться о каком-то национальном «проекте», когда он уже есть, есть в виде веры православной! Чем этот проект существенно отличается от грузинского, болгарского, греческого, эритрейского, сербского, македонского, интеллектуалы ответить не могли. В лучшем случае они заявляли, что мы – главнее всех, потому что 1000 лет как «крещены». То, что та же Болгария «крещена» минимум на 400 лет раньше, как-то в голову никому не приходило.

Соответственно русский царь подавался пропагандой исключительно как «Царь Православный». И тут мы имеем еще одного фанатично верующего христианина на троне, тишайшего и благолепнейшего Николая (II) Александровича Романова, и хотя его реальная жизнь мало соответствовала образу «благочестивого», и тому есть множество свидетельств, но, в конце концов, какое это имеет значение? Для нас важен не реальный «гражданин Романов», а тот миф, который создан из него и который сегодня, хотим мы того или нет, работает на создание образа российской государственности.