Преподобный Зосима Соловецкий († 1478)

Преподобный Зосима Соловецкий

(† 1478)

Преподобный Зосима Соловецкий. Шитье. Сольвычегодск. 1661 г.

Но духом пребуду с вами неотступно!

…Той ночью, заметив на берегу реки костер, Зосима не удивился – рыбаки и охотники в Беломорье были не редкость. Но возле костра в одиночестве сидел задумчивый человек, и Зосима решил к нему подойти. Вдруг этот путник ненароком заблудился, голоден и нуждается в какой-то помощи?

Увидев человека в монашеском одеянии, незнакомец встал и с большим почтением поклонился Зосиме. Он отказался от предложения переночевать в часовне, а увидев протянутый Зосимой хлеб, сказал, что и сам готов поделиться запасами с монахом.

Зосима присел к костру, а незнакомец вдруг заговорил и стал рассказывать о себе…

Его звали Германом, родом он был из Старой Тотьмы, из поморских рыбаков. С юных лет Герман всей душой стремился к уединенной подвижнической жизни, но долго не мог на это решиться.

Каждое лето вместе с земляками он отправлялся рыбачить на Поморье. Большая рыбацкая артель в складчину покупала в Новгороде тоню (особую грамоту) на ловлю рыбы и отправлялась на промысел. Выбрав хорошее место, поморы ставили на берегу реки избы-времянки, рубили небольшую часовню и до наступления зимних холодов ловили сельдь, семгу, треску и корюшку.

В тот год рыбаки выбрали для стоянки местечко неподалеку от села Сорока на реке Выг, соединяющей Онежское озеро с Белым морем.

Как и все остальные в поморской артели, Герман все лето выходил на лодке в море или разбирал на берегу сети. И не переставал думать о том, что апостолы Петр, Иоанн, Иаков, Андрей тоже когда-то ловили рыбу на Галилейском море, но однажды оставили свои лодки и сети, пошли за Христом. И неважно, что это случилось на другом конце земли, возле другого, теплого моря.

С наступлением холодов, когда рыбаки загрузили свой улов на подводы и собрались уезжать, Герман объявил, что не вернется домой. Он поселился в часовенке на реке Выг и стал отшельником, по-своему откликнувшись на призыв Христа.

Почти год Герман прожил в уединении, пока однажды в дверь его часовенки не постучался путник – старец-монах по имени Савватий. Герман сразу понял, что Бог послал ему встречу с человеком великой веры, именно так и оказалось.

Долгое время Савватий жил в знаменитом Кирилло-Белозерском монастыре и своей подвижнической жизнью заслужил уважение не только всей братии, но и многих жителей окрестных сел. Тяготясь людской славой, Савватий перешел в монастырь на острове Валаам, где его мало кто знал. Но и там старец-подвижник вскоре был окружен большим почетом.

Как-то Савватий услышал, будто где-то далеко в северном «море-окияне», как называли в старину Белое море, есть большой и никем не населенный Соловецкий остров. Старец загорелся желанием его отыскать, тайно покинул Валаам и теперь ходил по прибрежным селам, узнавая у поморских рыбаков, как добраться до Соловков.

Герману с рыбаками приходилось бывать на далеком Соловецком острове. Даже в хорошую погоду на лодке, управляемой сильными гребцами, плыть туда три-четыре дня, а на Белом море ведь и летом часто случаются бури. Разве сможет немощный старец в одиночку добраться в такую даль? А если ему повезет, как он собирается там один зимовать? Недаром ведь Соловецкий остров до сих пор никем не населен.

Как рассказал Савватий, кто-то из местных жителей его об этом прямо спросил: «Чем ты будешь питаться там и одеваться, когда так слаб и дряхл?»

«Я там не буду один. У меня Такой Владыка, Который дряхлости дает свежие силы юности и голодных питает до сытости», – спокойно ответил старец тому человеку, а теперь и Герману.

Герман был поражен духовной силой Савватия и решил вместе с ним оправиться в северную пустынь.

Помолившись Богу и приготовив необходимый запас еды, вещей и инструментов на зиму, они сели в лодку и отправились в плавание по Белому морю.

…В северных краях летние ночи долгие, светлые – как будто продолжается один длинный день. Или кажется, что времени вообще не существует. Зосима не окликал собеседника, когда тот вдруг надолго замолкал, о чем-то задумавшись. На реке всплеснула рыба, и Герман непроизвольно оглянулся на этот звук – ведь он когда-то был рыбаком.

С удивлением слушал Зосима рассказ этого человека, отмечая про себя его непоказное смирение: Герман как-то неохотно говорил о себе, зато с большим воодушевлением рассказывал об ав-ве Савватии, мудрости и прозорливости старца.

Через несколько дней морского пути Савватий и Герман прибыли на Соловецкий остров.

Отойдя от берега вглубь острова, они нашли под горой большое пресноводное озеро и возле него остановились. Первым делом отшельники водрузили на новом месте крест, помолившись, чтобы Бог благословил их на жизнь в северной пустыне.

В скором времени Савватий и Герман построили на берегу озера небольшую избушку-келью и прожили в ней шесть лет, а главное, суровых северных зим. «Землю копали мотыгами и тем питались», – говорится в «Житии преподобного Савватия».

Но прошлой осенью у отшельников закончились все запасы, и Герман на лодке отправился за хлебом на Онегу. Пока он выменивал в селах хлеб, разыгралась непогода, на Белое море нанесло льдины, и возвратиться на остров не было никакой возможности. Пришлось Герману остаться на материке.

Но Савватию тоже не суждено было одному зимовать на Соловках. В отсутствие Германа, еще осенью, старец заболел и, обладая даром предвидения, узнал о своей скорой кончине. Единственное желание, о котором он молил Бога, – причаститься перед смертью Христовых Таин.

Сев в маленький челнок, Савватий сумел добраться до материка и пришел в селение на берегу, где была часовня. В тот день в село для совершения треб со Святыми Дарами как раз прибыл игумен Нафанаил, и Савватий попросил, чтобы тот его срочно причастил. Игумен пообещал сделать это чуть позже, но Савватий умолял не откладывать. «Неизвестно, что утром будет», – сказал он игумену.

Лишь на следующий день Нафанаил понял, что означали эти слова. Возле той часовенки примерно в десяти верстах от устья реки Выг ав-ва Савватий и был похоронен. Герман там побывал и вот теперь дожидался благоприятной погоды, чтобы вернуться на Соловки.

В северных краях ночью в воздухе разлит какой-то особый серебристый свет, похожий на молчание или тихую молитву. Небо, гладь воды, верхушки вековых елей – все отливает серебром, а с наступлением рассвета свет превращается в радостное блистание.

Утром Зосима с Германом пропели хвалебные псалмы Богу и через несколько дней вместе отправились на Соловки.

В иллюминированном, украшенном красочными миниатюрами и орнаментами житии Зосимы и Савватия (конец XVI – начало XVII века), есть рисунок, который называется «Встреча преподобного Савватия и Германа и отплытие их на Соловецкий остров». На книжной миниатюре изображено, как два подвижника в маленькой лодке дружно гребут веслами среди бурных волн Белого моря. Один из них Герман, а второй, в монашеском облачении, Савватий.

А теперь за весла взялся и Зосима…

Зосима тоже был северянином. Его родители одно время жили в Великом Новгороде, затем перебрались в село Толвуй на берегу Онежского озера. Они были людьми состоятельными (по одной версии – богатые землевладельцы, по другой – купцы), обучили сына грамоте, в положенный срок нашли для него работящую невесту.

Но юноша отказался вступать в брак, а когда родители умерли, принял монашеский постриг (скорее всего, в близлежащем Палеостровском Рождественском монастыре) с именем Зосима.

Получив благословение игумена на отшельническую жизнь, Зосима отправился в Поморье и в уединении поселился на берегу Сумы. Здесь и произошла его судьбоносная встреча с Германом.

В 1436 году Зосима и Герман на лодке приплыли на Соловецкий остров, о котором соловецкий книжник XVII века вдохновенно написал: «Стоит в пучине морской неприближно к земле… остров посреде моря, аки звезда в небеси сияет».

Ночь застала подвижников на берегу озера. Они совершили всенощное бдение, наскоро соорудили шалаш, в нем и заночевали.

Утром Зосима первым вышел из шалаша, и ему было необычайное видение. Он увидел свет на востоке, который по сиянию превосходил когда-либо виденный им в жизни восход солнца. А то, что вначале показалось облаком, была стоящая на воздухе в сияющих лучах белокаменная церковь.

Взглянув на вернувшегося в шалаш Зосиму, Герман заметил, что тот чем-то взволнован.

А услышав рассказ о необычном видении, вспомнил одну историю.

Когда он еще жил на острове вместе с Савватием, на Соловках поселилось семейство рыбаков-поморов из Кеми. Узнав, что на острове зимуют монахи-отшельники, они тоже срубили себе избу на берегу озера и решили обосноваться на постоянное жительство.

Как-то в воскресенье Савватий и Герман, как обычно, отслужили в келье всенощную, вышли покадить крест, воздвигнутый возле озера, и вдруг услышали женский крик. Герман пошел узнать, что случилось, и нашел на берегу заплаканную женщину, жену поселившегося на острове рыбака.

«Мне встретились двое светлых юношей и сказали: сойдите с этого места. Бог устроил его для иноческого жития, для прославления имени Божиего. Бегите отсюда, а не то – смерть вас постигнет», – рассказала Герману испуганная женщина.

Вскоре после этого рыбаки собрались и удалились с острова, и с тех пор никто из мирян больше не осмеливался селиться на Соловках.

Получается, что этот остров и впрямь создан для иноческого жития, но видение церкви на небе означало и еще что-то другое. «Мне кажется, через тебя Господь соберет множество монахов», – сказал Герман своему спутнику.

Северные подвижники стали жить на Соловецком острове, подобно египетским или палестинским отцам-пустынникам, с тем лишь отличием, что их окружали не пески, а все больше льды и снега. Но они ни на день не чувствовали себя несчастными или одинокими.

У одного египетского старца спросили:

– Как у тебя хватает терпения пребывать в одиночестве в этом заброшенном уголке земли?

Он ответил:

– Я никогда не нахожусь в одиночестве. У меня всегда есть Собеседник – Господь. Когда я хочу, чтобы Он говорил со мной, – я читаю Святое Писание. А когда хочу сам поговорить с Ним – молюсь.

Иногда Герман плавал на лодке на материк, чтобы пополнить запасы хлеба, и однажды из-за рано наступивших зимних бурь не смог вернуться на остров.

Целую зиму, которая выдалась в тот год необычайно суровой и долгой, Зосима один провел на Соловках. У него закончились все съестные припасы, подвижнику уже грозила голодная смерть. Но однажды в морозный зимний день на острове появились два незнакомца. Они привезли Зосиме запас муки, хлеба и масла, сказав: «Возьми, отец, и употребляй, а мы, если Господь повелит, придем к тебе». Зосима стал расспрашивать, кто они, откуда, как появились на острове зимой, но незнакомцы точно так же загадочно исчезли, словно растворились в белой метели.

Были ли это люди или Ангелы, посланные Богом? Привезенные запасы продовольствия помогли Зосиме дожить до весны. А как только на Белом море растаяли льды, на остров вернулся Герман. И даже не один, а с поморским рыбаком по имени Марко.

Марко привез с собой большой запас хлеба и рыболовные снасти – на Соловецком острове в пресных озерах водилось много рыбы. Приняв на Соловках монашеский постриг с именем Макарий, он стал первым учеником соловецких пустынников.

Вскоре и другие поморские жители стали приплывать на остров и, приняв монашеский постриг, селиться поближе к опытным подвижникам.

Так началась история знаменитого Соловецкого монастыря, основателями которого считаются преподобные Савватий, Зосима и Герман Соловецкие.

Первые соловецкие монахи разводили огороды, рыбачили и научились добывать из морской воды соль (ценнейший продукт на Руси). Ячмень и рожь в здешнем климате не вызревали, поэтому хлеб и муку выменивали на материке.

На том самом месте, где Зосиме было видение храма в воздухе, возвели деревянную церковь в честь Преображения Господня с приделом во имя святителя Николая. Рядом с ней монахи выстроили общую трапезную, новые кельи, необходимые хозяйственные постройки.

Сейчас на месте первого храма стоит главный Спасо-Преображенский собор Соловецкого монастыря, по его имени монастырь носит название Спасо-Преображенского.

Интересно, что монастырь на Валааме, где подвизался преподобный Савватий, тоже был во имя Преображения Господня, и конечно, это нельзя назвать случайностью.

Русские иноки были связаны незримыми духовными нитями с монахами-исихастами Афона. Современник Зосимы и Германа, молодой монах Кирилло-Белозерского монастыря Нил (Майков), примерно в эти годы совершил большое паломническое путешествие в Палестину, Константинополь и на Афон, а вернувшись на Русь, основал скит на реке Соре, неподалеку от Кириллова монастыря (впоследствии Нилово-Сорская пустынь).

В «Поучении ученикам» Нил Сорский цитирует творения Симеона Нового Богослова, Григория Синаита и других исихастов, эти сочинения были известны на Руси и в других северных монастырях.

Новый храм на Соловецком острове надо было освятить, и Зосима послал одного из монахов к архиепископу Новгородскому с просьбой назначить игумена и прислать для нового храма антиминс (от греческого – «вместо престола») – плат с вшитой в него частичкой мощей, без которого невозможно совершать литургию.

Новгородский святитель Евфимий II определил соловецким игуменом иеромонаха Павла, который прибыл на Соловки и освятил Преображенскую церковь.

Но первый соловецкий игумен не смог вынести трудностей жизни на острове и вернулся в Новгород. То же самое повторилось и с его преемником, игуменом Феодосием.

К тому времени в Соловецком монастыре собралось уже более двадцати монахов, и на общем совете братия решила не брать игуменов со стороны, а избрала в настоятели Зосиму.

Конечно, у Германа было больше опыта жизни на Соловках, но он не знал грамоты, да и по-прежнему предпочитал жить уединенно.

Зосима тоже отказывался от игуменства, и соловецким монахам пришлось проявить настойчивость. Они написали письмо архиепископу Новгородскому, чтобы тот рукоположил Зосиму и поставил его игуменом. Новгородский святитель письмом вызвал Зосиму в Новгород и убедил его принять священство и игуменство.

По призыву архиепископа новгородцы охотно жертвовали для Соловецкой обители деньги, церковную утварь, теплую одежду, съестные припасы и просили, чтобы монахи не забывали их в своих молитвах.

По подсчетам историков, за одно только столетие (между 1340 и 1440 годами) на Руси было основано до ста восьмидесяти новых монастырей, которые пользовались поддержкой князей и во многом существовали на народные пожертвования.

Основанная на далеком острове в Белом море Соловецкая обитель стала как бы форпостом православной веры на Севере, впоследствии она будет пользоваться особым покровительством московских государей.

«Люди приучались смотреть на здешние места не как на „чужеверную“ и дикую окраину Руси, а как на часть ойкумены – своего, освоенного мира», – отмечает исследователь истории Соловецкого монастыря А. В. Лаушкин.

В 1452 году, после шестнадцати лет пребывания на Соловках, Зосима стал игуменом основанного им монастыря и устроил в его стенах жизнь по общежительному уставу.

Правила эти были просты и справедливы: «Игумен и священники, и соборные старцы едят и пьют в трапезной [палате], пища всем поровну. По кельям, кроме как для больных братий, столы не накрывать. Из трапезной пищу и питье не выносить. Необходимой одеждой и обувью все обеспечиваются за счет монастыря. Кельи священники и братия, кто желает, покупают, а которые купить не могут, то в казенных [монастырских] живут. А дохода [заработка] священникам и братии, служащим в монастыре и в других местах, не полагается, поскольку все потребное [монахам] выдается из казны».

Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь.

Вскоре на Соловках был построен более просторный Преображенский храм с приделом святителя Николая, а также деревянная церковь Успения Божией Матери.

«Лопари, жители Карелии, финны, норвежцы приходили к нему, принимали Святое Крещение, а иные оставались в обители на всю жизнь», – говорится в «Житии преподобного Зосимы».

Но не у всех появление монастыря вызвало радость, многие карелы и поморские рыбаки издавна считали остров своим дальним угодьем. Они привыкли летом свободно ловить в здешних озерах рыбу, охотиться на дичь и теперь стали притеснять монахов. Кто-то даже угрожал разорить обитель и изгнать с острова всех черноризцев.

Игумену Зосиме пришлось отправляться в Новгород просить помощи и защиты у архиепископа Новгородского Феофила и заручиться грамотой на владение землями Соловецкого острова.

В Новгороде Зосима был благосклонно принят архиепископом, который посоветовал ему изложить свои нужды знатным боярам и другим участникам новгородского веча. Зосима обошел дома «верхних» новгородских бояр, смиренно упрашивая не допустить разорения Соловецкой обители, многие обещали ему свою поддержку.

В то время особое влияние в Новгороде имела боярыня-посадница Марфа Семеновна Борецкая, известная в истории как Марфа Посадница. Только по рекам Сума и Выг семье Марфы Посадницы принадлежало девятнадцать деревень, которые в писцовых книгах 1496 года обозначены именем Марфинских и Исаковых (по имени ее мужа). Служивые люди, жившие на принадлежавших боярам Борецким поморских землях, тоже нередко обижали соловецких монахов.

Заслышав о соловецком игумене и предубежденная против него своими поселенцами, Марфа велела слугам прогнать Зосиму со двора. Соловецкий игумен ничего не возразил, а сопровождавшему его монаху тогда сказал: «Настанет время, когда жители этого дома не будут ходить по своему двору; двери дома затворятся и уже не отворятся; этот двор опустеет».

Узнав, что новгородцы сделали щедрые пожертвования на содержание Соловецкой обители, Марфа Посадница устыдилась своей грубости и позвала Зосиму на обед. Когда начался пир, Зосима, взглянув на гостей, вздохнул, опустил глаза и даже не прикоснулся к яствам. Выйдя из боярского дома, сопровождавший его ученик стал расспрашивать, почему игумен был так опечален во время обеда.

И Зосима рассказал ему о своем видении: взглянув на сидящих за столом гостей, он вдруг увидел шесть знатных новгородских бояр сидящими без голов. А когда это повторилось и во второй, и в третий раз, он понял, что видение пророческое и в скором времени все эти люди будут обезглавлены. Но своему ученику Зосима велел никому об этом не говорить.

Предсказание о запустении дома Марфы Борецкой и казни шести бояр исполнилось в 1478 году, во время усмирения Новгорода великим князем Московским и всея Руси Иоанном III. В ходе подавления новгородских бунтов были казнены сын Марфы Посадницы Дмитрий Исаков, новгородские бояре Василий Селезнев-Губа, Киприан Арбузьев, Иеремия Суховцев и еще двое – те самые, кого преподобный Зосима увидел обезглавленными во время званого обеда.

Сама Марфа Борецкая с сыном Федором и дочерьми была отправлена в заточение. Имение ее было разграблено, новгородский дом и весь двор пришли в запустение.

Из Новгорода Зосима привез грамоту на владение Соловецким островом со всеми угодьями, заливами, озерами и ближними островами и правами на рыбную ловлю. Этот старинный юридический документ за восемью вислыми свинцовыми печатями (от посадника, архиепископа, тысяченачальника и от пяти «кончан» – бояр, представителей пяти концов города) узаконил права соловецких монахов.

Позднее царь Иоанн Васильевич выдаст Соловецкому монастырю грамоту с еще более широкими полномочиями. В ней не только будет подтверждено владение островами, но и даровано право брать десятину со всех, кто приезжает на Соловецкий остров заниматься рыбным промыслом.

В «Житии преподобного Зосимы» рассказывается, что во время игуменства Зосимы на Соловки пришло послание от монахов Кирилло-Белозерского монастыря, которым стало известно о том, что первым пустынножителем на северном острове был их старец Савватий.

В послании содержался мудрый совет соловецким монахам: «Да не будете лишены такого дара, уготованного вам от Бога, но идя скоро, со рвением, перенесите мощи блаженного в свой монастырь, чтобы там, где он многие годы потрудился телесно, были положены и святые мощи его».

В 1465 году соловецкие монахи на большой лодке отправились на поморское побережье, нашли часовню на реке Выг и подняли гроб аввы Савватия. Не только тело преподобного, но и одеяния его были обретены нетленными. С пением псалмов монахи перенесли раку с мощами Савватия на корабль и с попутным ветром благополучно добрались до Соловецкого монастыря. Святые останки Савватия были похоронены за алтарем Успенского собора, над его могилой возвели часовню.

А вскоре в Соловецкий монастырь на своем корабле прибыл знатный новгородский купец Иоанн с братом Федором. Новгородцы привезли щедрое подаяние на монастырь и неожиданный дар – икону Савватия, написанную иконописцем со слов Иоанна.

Оказалось, что Иоанн был свидетелем последних часов земной жизни Савватия. В тот вечер купец причалил свой корабль к берегу и пошел помолиться в часовню в ближайшем селе. В той часовне находился незнакомый старец в иноческом облачении. Иоанн протянул ему деньги, но старец сказал: «Мне этого не нужно, раздай бедным» – и зачем-то попросил Иоанна остаться в селе до рассвета.

Купец торопился скорее отплыть по торговым делам, но к ночи на реке поднялась буря, и ему все же пришлось задержаться до утра. Когда на рассвете Иоанн постучался в келью, чтобы взять благословение на дорогу, он нашел старца коленопреклоненным в молитве. Вот только душа старца уже отошла к Богу.

Вместе с игуменом Нафанаилом, который накануне причастил старца и знал его имя, они погребли тело Савватия. И вот теперь, услышав, что мощи Савватия лежат в Соловецком монастыре, Иоанн привез монахам икону первого соловецкого отца-пустынника.

Икона Савватия была помещена в его часовне и, по преданию, Зосима часто молился перед ней о процветании Соловецкой обители.

На Соловецком острове жили не только иноки в монастыре, но и те, кто, подобно святому

Савватию, избирал для себя уединенную жизнь отшельников.

В житии упоминаются некие пустынник Онуфрий и старец Макарий, «бывший спостник преподобному Зосиме, живший в пустыне».

По всей видимости, Герман тоже продолжительное время жил в своей уединенной келье и лишь в преклонных летах переселился в монастырь. Сам он не был обучен грамоте, но, желая сохранить память о подвигах Савватия и Зосимы, часто рассказывал монахам, как начиналось освоение Соловецкого острова.

Какое-то время Герман жил в одной келье с образованным иноком Досифеем, большим любителем книг, который записал с его слов эти воспоминания.

В начале 1478 года игумен Зосима заболел, но не решался принимать схиму. Прозорливый Зосима знал о времени своего ухода и принял схиму, когда подошел его срок.

Собрав братию, он избрал нового игумена Арсения и заповедовал своим ученикам жить по учрежденному им уставу. «Вы узнаете, что я обрел благодать пред Богом, когда, по моем отшествии, обитель распространится, соберется множество братии, это место процветет духовно, и в телесных потребностях не будет иметь скудости», – сказал он соловецким монахам.

Зосима Соловецкий умер 17 апреля 1478 года, прожив на Соловках сорок два года, из них двадцать шесть лет в служении игумена. Его похоронили в гробе, который он сам для себя приготовил, за алтарем Преображенского собора.

Примерно через год после этого ушел из жизни его верный сподвижник Герман. По преданию, в 1479 году старец по каким-то делам отправился в Новгород, на обратном пути остановился в монастыре Святого Антония Римлянина и там отдал Богу душу.

Тело Германа повезли на Соловки, но из-за весенней распутицы монахам пришлось остановиться и захоронить его «у часовни в деревне Хавроньиной на реке Свирь». Через пять лет при игумене Исаии мощи Германа были перенесены в Соловецкий монастырь и помещены рядом с часовней Преподобного Савватия.

Существуют монастырские предания, что три первых соловецких подвижника продолжали встречаться и после своей смерти. Однажды на рассвете соловецкий монах Герасим увидел, как преподобный Зосима спокойно идет от гробницы святого Савватия к своей часовне.

Герасим изумленно смотрел Зосиме вслед, протирая глаза и не понимая, не привиделось ли ему это? Чтобы рассеять всякие сомнения, Зосима оглянулся и сказал Герасиму в наставление: «Подвизайся, да получишь по силе трудов своих!»

Преподобный Зосима предсказал братии и раздоры, которые случатся в монастыре после его смерти. И действительно, при настоятеле

Исаии в Соловецкой обители появились три монаха, из бывших знатных бояр, которые хотели поставить игуменом своего священника. Смутьяны силой отняли у Исаии игуменский посох и направили послов в Москву с жалобой к великому князю. В свою очередь игумен Исаия послал на берег своих людей «бити и грабити» послов, то есть перехватить их и отобрать грамоту.

И это было только начало тех многочисленных баталий и бедствий, которые пришлось за свою долгую историю пережить Соловецкому монастырю.

Во время Крымской войны в 1855 году к Соловецкому острову подошел английский военный корабль. Англичане потребовали пополнить им запасы продовольствия, но иноки не хотели помогать врагам отечества и отказались выполнить их требование. Незваные гости стали палить по монастырю из всех пушек, но, сколько ни пытались, не смогли причинить особого вреда. Вскоре, сняв осаду с Соловецкого острова, англичане уплыли. В результате их нападения была лишь немного разрушена монастырская стена, а одно пушечное ядро попало в главу церкви, но не разорвалось, так там и осталось. Как раз в это время соловецкие монахи были в храме и молились о помощи преподобным Зосиме, Герману и Савватию.

Жития преподобных Зосимы и Савватия были составлены Досифеем, тем самым монахом, что жил в одной келье с Германом и записал с его слов воспоминания о своих сподвижниках.

Вот что Досифей, который тоже станет одним из соловецких игуменов, об этом рассказывает: «Житие преподобного Савватия, написанное со слов Германа, я видел и удержал у себя, и не один год читал со многим вниманием. По преставлении Германа один священник пришел к нам из других монастырей и взял писание это с собой, так что мы остались без письменных записей о начальниках сего места… Случилось мне быть в Новгороде у архиепископа Геннадия. Архиепископ внимательно расспрашивал об устроении монастыря на Соловецком острове и об основателях… Я, что знал, рассказал подробно. Архиепископ пожелал иметь изложение на письме о жизни начальников монастыря и чудесах их. Я долго отрицался, сознавая свою малоопытность, но он объяснил о своей вере к основателям монастыря».

И тут, как сообщает Досифей, выяснилось еще одно не случайное совпадение: в молодые годы архиепископ Новгородский Геннадий подвизался на Валааме и был учеником старца Савватия! Потому-то владыка и велел с такой настойчивостью Досифею преодолеть смущение и записать все, что тот знает об основателях Соловецкой обители.

«Тогда, приняв от архиепископа благословение, при помощи Божией и при молитве преподобных Зосимы и Савватия, я, ради памяти, написал что мог», – сообщает Досифей, которого современные литературоведы называют одним из самых самобытных русских писателей конца XV – начала XVI века. В том числе и за «неукрашенность» его стиля – он все «как слышал, так и написал».

А его вдохновителю, новгородскому святителю Геннадию, выпала еще одна важная миссия.

Первое сентября 1492 года на Руси было датой предполагаемого конца света: по всем подсчетам, наступал 7000-й год от Сотворения мира, после которого все должно было закончиться. Об этой грозной дате думали с сильным трепетом. Народ не засеивал поля, начался голод, все ждали…

Пасхалия – время празднования Пасхи и некоторых других церковных праздников, была рассчитана только до 1491 года, а дальше значилось: «Сие лето на конце явися, в оньже чаем всемирное торжество пришествие Твое».

Архиепископу Новгородскому Геннадию было предложено «написать Пасхалию на осьмую тысячу лет», что он и сделал. Предваряя свой труд, святитель замечает: «Не скончания мира страшиться подобает, но ждать Пришествия Христова на всякое время. Сколько благоволит Бог стоять миру, столько продлится и обхождение времен».

Утро 2 сентября 1492 года все-таки наступило. Время, к счастью, не остановилось.