Магия как высшая и последняя стадия технологии

Магия как высшая и последняя стадия технологии

– …Все это ваше сцепление обстоятельств может очень легко прерваться: ястреб может ведь не пролететь в нужный момент или упасть в ста шагах от садка.

– А вот в этом и заключается искусство. На Востоке, чтобы быть великим химиком, надо уметь управлять случайностями, – и там это умеют.

А. Дюма

Речь тут, ясный пень, пойдет не о разборках на третьем подземном уровне зачарованного замка Darkmoon, где благородно-седовласый wizard с нечесаной – по Свиридовскому канону – бородой хреначит попеременно то fireball’ами, то ice-storm’ами по кучеряво-брюнетистому necromancer’у, трусливо укрывшемуся за заклинанием Shield of Force. Магию – здесь и далее – я определяю просто как способ непосредственно воздействовать при помощи информационных объектов на объекты вещественные. В принципе люди пытались заниматься этим испокон веков (кинул копье в рисунок на стене пещеры – завалил кабана; ткнул булавкой в восковую куколку врага – заполучи, гад, почечный колик), однако никаких социально значимых последствий все это, очевидным образом, не имело – иначе мы бы просто создали иной тип цивилизации. Ситуация изменилась именно в наши дни: благодаря возросшей (на порядки) информационной связности современного мира единичные магические акты стали создавать глобальный резонанс. Судя по всему, мы незаметно для себя вступили в магическую фазу развития цивилизации. Поясню на паре примеров – что именно я имею в виду.

Канонической уже стала история о том, как после выхода фильма «Хвост виляет собакой» президент Клинтон прямо воплотил в жизнь его сюжет: принялся бомбить Ирак с единственной целью – прикрыть свой тошнотворный адюльтер; а еще год спустя такой же конфликт разыгрался с участием страны, прямо (пусть и в порядке стёба) поименованной авторами фильма, – Албании. Голову наотруб – веке эдак в пятнадцатом авторам бы не миновать костра или уж, по меньшей мере, «профилактической беседы» в Инквизиции… Значение фильма для судеб мира исчерпывающе предопределило его название (вот оно – «истинное имя», настоящая Магия Слова!), так что возможные возражения типа: «Совпадение!..» я тут просто отодвигаю как пустой стакан.

В том-то и фокус, что авторы не предугадывали будущее, а именно создали его – вольно или невольно; и это – единственный способ сделать верный прогноз. При этом обратите внимание: и «Хвост вертит собакой», и «Москва-2042» – сатира; похоже, созидать будущее лучше всего удается именно тем, кто не относится к этому занятию слишком всерьез. Столь же справедливо и обратное: мистические постебушки Пелевина – от «Миттельшпиля» до «Generation ‘П’» – это в действительности чистейшей воды «производственные романы», где технология воздействия информационных объектов на вещественные расписана с той же степенью детальности и достоверности, как взаимодействие аэропортовых служб у Хейли, методика разведки на золото у Куваева или работа резидентуры ГРУ у Суворова.

Или пример из совершенно иной области. Ясно, что колебания биржевых котировок на рынке вторичных ценных бумаг, – это лишь последовательности электромагнитных импульсов в компьютерной сети мировых финансовых центров, никак не связанные с вещественным миром; это ведь даже не деньги (в Марксовом смысле)! И вот, играя этими последовательностями импульсов, великий финансист и филантроп Сорос на глазах у почтеннейшей публики в три дня валит – на ровном месте! – стабильнейший режим Юго-Восточной Азии и вызывает там беспорядки, в ходе которых жгут вполне вещественные магазины и полицейские участки и убивают людей из плоти и крови. Так что в моих глазах Сорос – несомненный маг, necromancer со всеми наворотами.

И дело вовсе не в нем лично. Из общения с людьми, имеющими отношение к экономике, я вынес отчетливое ощущение, что современные мировые финансы вообще живут по законам вполне магическим: будучи структурой чисто информационной, они, тем не менее, полностью диктуют поведение «реальному сектору экономики» – а не наоборот, как это было испокон веку. Контролируя вполне виртуальный мир фондовых бирж, развитые страны (и прежде всего Штаты) наловчились вполне натуральным образом брать деньги из пресловутой тумбочки, нарушая любые экономические законы – хоть Марксовы, хоть Саксовы. Злые языки давно уже утверждают, что единственный американский товар, который реально конкурентоспособен на мировом рынке (по соотношению себестоимость/качество) – это крашеная бумага с портретом Франклина. Если в один прекрасный день предъявить все эти векселя к оплате, то экономика США накроется медным тазом почище любого МММ; этого, однако, не случится никогда – на то и существует Сорос с его коллегами-некромантами.

Внезапное и вроде бы совершенно беспричинное обрушение СССР – это отдельная поэма о семи песнях. Каким образом удалось за каких-то три года, не вызвав реального противодействия ни единой сколь-нибудь влиятельной социальной группы, превратить «империю зла в банановую республику зла, импортирующую бананы из Финляндии»? Согласитесь, что нормальные государства себя так не ведут ни в каких военно-экономических обстоятельствах; так ведет себя только Замок Сил Мрака в Зачарованной Стране, когда Главный Герой разрушил Главный Магический Артефакт; так ведет себя шварцевская Тень, услыхав: «Тень, знай свое место!», или Чугунный всадник Успенского после хорового: «Ужо тебе»… Именно поэтому разъяснения экономистов – «керосин в Тюмени кончился», «компьютерную революцию проспали» и т. п. – представляются мне абсолютно несерьезными, а вот отмеченное Лукиным появление в советских лозунгах такой неуместной части речи, как глагол, – совсем наоборот. Про «бытовой антисоветизм» партийной верхушки, на которой, что называется, уже нитки отечественной не было, писано достаточно; но вот то, как бесчисленные Кузьмы Ульянычи Старопопиковы из всех этих Госпланов и Госснабов, сидя за служебными компьютерами, тысячами сбивали МИГи-23 и получали за это «Пурпурные Сердца» от Конгресса… Согласитесь – когда объект инвольтаций еще и сам рвется принять в оном процессе посильное участие, тут уж всякому ясно: не жилец… Не жилец, однозначно!

В последнее время появилось множество книжек с заголовками типа: «Оккультные тайны НКВД и СС». Не берусь судить, что в них правда, а что вранье (точнее – «деза»), однако тот факт, что и гитлеровская Германия, и Советский Союз, и (в какой-то степени) императорская Япония практиковали некую «магическую подпитку» своих социумов, не вызывает особых сомнений. Великая Англосаксонская Демократия в подобных играх замечена не была (ну создали в ЦРУ, порядку для, соответствующий подотдел, где чайники баловались телепатией и прочим столоверчением, да и тот прикрыли «ввиду отсутствия реальных результатов и в целях экономии средств налогоплательщиков») – из чего делают вывод, что оная Демократия этими «средневековыми глупостями» и вправду не занималась.

Вывод, на мой взгляд, несколько поспешный. Как высказался однажды по сходному поводу Виктор Суворов: «Разведка – самая неблагодарная в мире работа. Кто ошибался, кто провалился, кого повесили – тот и знаменит. Как Зорге, например… Но у Сталина, кроме неудачников, были разведчики и поистине выдающиеся, которые добились потрясающих результатов и при этом не стали знаменитыми, то есть повешенными». Действительно: Зорге и Пеньковский известны всем, а вот кто – так вот, сходу – назовет имя американского разведчика, укравшего японскую шифровальную машину, что во многом предопределило исход войны на Тихом океане?.. По аналогии вполне можно предположить, что «демократические» маги просто работали лучше своих «тоталитарных» конкурентов – оттого и «не стали знаменитыми». Для проверки этой гипотезы достаточно просто сравнить конечные результаты деятельности первых и вторых.

Некоторое время назад мне случилось прочесть обстоятельное исследование Переслегина о сражении у атолла Мидуэй. (Для тех братанов, кто не въезжает: для американов Мидуэй – это по типу как для нас Сталинград. Впрочем, в нынешние времена Pax Americana, скорее, наверно, есть необходимость объяснять, что такое Сталинград…) Так вот, главным моим впечатлением – которого, похоже, и добивался автор – стало отчетливое ощущение того, что в той битве наравне с авианосными армадами Ямамото и Нимица впрямую сражались между собою и некие Высшие Силы – абсолютно так же, как когда-то под стенами древнего Илиона и в троянских, и в греческих шеренгах рубились Высокие Олимпийцы.

Обычно как-то упускают из виду, что по всем экономическим показателям Япония времен Второй мировой войны стояла где-то на уровне Бельгии или Голландии. Ясно, что имея за плечами экономику масштаба голландской (пусть даже и милитаризованную на 200 %) затевать войну одновременно с тремя великими державами плюс Китай – это даже не авантюра, как у Гитлера, а просто безумие… Боевое безумие. Берсеркерство. (Впрочем в кодексе Бусидо для этого состояния наверняка есть какой-нибудь собственный термин…) За полгода эти самые берсерки – коих, как и положено, «не брало железо» – прошли сквозь всю Восточную Азию до Австралии, взяли молниеносным штурмом абсолютно неприступный Сингапур и ухитрились уничтожить в Пёрл-Харборе захваченный врасплох американский флот («врасплох» – хотя американское командование читало японские шифры и обязано было быть в курсе планов Ямамото). Полгода им удавалось абсолютно все; и тут вдруг ихний фарт – как обрезало, и настал им полный Мидуэй…

Впрочем, не так чтоб совсем вдруг: начало этого похода японского флота ознаменовалось странной «эпидемией», выведшей из строя одновременно троих ведущих флотоводцев: лучший штабист, правая рука главнокомандующего Объединенным Флотом Гэнда (тропическая малярия), командующий палубной авиацией Футида, с чьим именем был связан Пёрл-Харбор и все прочие победы Воздушного флота (аппендицит), и, наконец, сам главнокомандующий Ямамото (рыбное отравление на банкете по случаю отплытия); трое людей, отличавшихся железным здоровьем и никогда ранее не болевших. И еще предзнаменованьице: во время штабной игры по штурму Мидуэя, когда отрабатывали вводную на отражение внезапной атаки американских пикировшиков, на игральных костях (так в японском генштабе было принято задавать при моделировании боя элемент случайности) выпала немыслимая комбинация, означающая «девять попаданий, три потопленных авианосца»… Высшие Силы предостерегали Ямамото – так, что яснее некуда, однако тот «раскинул пальцы веером и попер буром»…

Все Мидуэйское сражение являет собою фантастическую чреду случайностей, причем все они идут в одну лузу – американскую. Американам шло на пользу абсолютно все – и ошибки, совершенные их командованием, и «объективные трудности». Так, например, болели перед Мидуэем не только японцы: столь же внезапно и необъяснимо выпал из строя и адмирал Хелси, лучший командир-авианосник Тихоокеанского флота США (тяжелейший приступ нервной экземы). Оставляя мостик, он, в нарушение всех писаных и неписаных флотских правил, оставил вместо себя Спрюэнса – командира своей крейсерной эскортной группы, «артиллериста», не имевшего никакого опыта командования авиационными соединениями. Именно Спрюэнсу суждено было отдать приказ, вызвавший возмущение старших офицеров и навлекший на него обвинения в трусости: на исходе того победного для американцев дня он, повинуясь какому-то наитию, прекратил преследование разбитого и беспомощного авианосного соединения Нагумо и приказал отступить. Если бы не это странное решение, американцы парою часов спустя повстречались бы с уже шедшими им наперехват сверхмощными линкорами соединения Ямамото. Можно с полной уверенностью утверждать, что ночной артиллерийский бой, когда невозможно использовать преимущество в авиации, превратил бы для американов ту ночь в поистине Варфоломеевскую, и японцы как минимум свели бы сражение вничью.

При этом боевое мастерство японских моряков и летчиков было столь высоко, что, невзирая на фантастический расклад, пришедший врагу на руки при раздаче, к 10.20 утра они могли считать сражение практически выигранным; американы, расставившие эту ловушку для японского флота (что не столь уж трудно при прозрачности неприятельских шифросистем), вдруг явно ощутили себя тем самым мужиком, что «поймал медведя»… И вот тут-то и настали те самые пять минут, что решили и исход войны на Тихом океане, и – в некотором смысле – судьбу всего послевоенного мира. В Текущей Реальности была с абсолютной точностью воспроизведена нештатная ситуация, смоделированная некогда во время той штабной игры: внезапное появление «проспанной» наблюдателями американской эскадрильи (последней, остававшейся у Спрюэнса!) при отсутствии в воздухе японских истребителей (дозаправка). В 10.25 палубы «Акаги», «Кагу» и «Хирю», забитые готовыми к вылету самолетами второй волны, топливом и боеприпасами, являли собою огромные костры, в которых безвозвратно сгорала основа военно-морской мощи Страны Ямато… Девять попаданий, уничтоживших три авианосца – в точности, как тогда, месяцем ранее, выпало на игральных костях. (Признаюсь: если бы о таком совпадении поведал европейский мемуарист, я наверняка счел бы это выдумкой «для красоты»; но вот японцам я отчего-то верю – безоговорочно.)

…Читая Переслегинское исследование, я в некий момент вдруг отчетливо понял, с чем имею дело: с вещественной реализацией извечной мечты любителей альтернативной истории. Ход настоящего Мидуэйского сражения, происходившего на самом деле в какой-то иной, параллельной Реальности, был затем откорректирован путем наглого «переписывания» альтернативных развилок сюжета (в точности как мы переигрываем «неудачные» эпизоды в Civilization или Dune-2, возвращаясь каждый раз к «Load saved game») – причем ясно, какая именно из воюющих сторон занималась этими корректировками. Более того: создается отчетливое впечатление, что на первом этапе Войны на Тихом океане контроль над развилками находился в руках японцев, но к Мидуэю американам удалось переломить ситуацию.

Впрочем, каким именно способом проявляет себя «искусство влиять на случайности», о котором устами графа Монте-Кристо говорил Дюма, я судить не берусь, ибо в магических практиках не смыслю ни уха ни рыла. Создавать в параллельной реальности «черновик» события, а затем «переписывать его набело» в режиме компьютерной игры, – возможно, не лучшее (и уж наверняка не единственное) решение. Однако сама по себе возможность неким образом воздействовать на развилки сюжета у меня сомнения не вызывает. Обратимся хотя бы к последней из таких развилок, пережитых Россией, когда ее история запросто могла перескочить в иную колею, – к Московским событиям 1993 года.

Все тогда решилось в ночь с 3 на 4 октября, когда мятежникам (в слово «мятежники» я здесь не вкладываю ни правовой, ни тем более моральной оценки; тут, чисто по Харрингтону, – «Мятеж не может кончиться удачей, // в противном случае зовут его иначе») так и не удалось взять телецентр. Почему? – да потому, что у бойцов отряда «Витязь», охранявшего здание, банальнейшим образом вышла из строя связь, и они не получили общего для войск и милиции приказа: «Ни во что не вмешиваться, пусть все идет, как идет». И, не получив этого приказа, отряд просто действовал согласно уставу: когда начался штурм, солдаты не побросали оружие (как это сделала четырьмя часами ранее охрана мэрии), а открыли ответный огонь, – на чем, собственно, весь мятеж и накрылся медным тазом… Согласитесь, что вышедшая из строя рация – это вам не эскадрилья бомбардировщиков, возникшая из ничего, как туз из рукава шулера; ясно, что тут работали маги классом повыше, чем те, мидуэйские…

Nota Bene: А вот если б юнкера, охранявшие в такую же смутную осеннюю ночь столь же продажное-антинародное Временное правительство, действовали бы, как те бойцы «Витязя», – тупо, по уставу, – интересно, в какой стране мы бы сегодня жили? (Помните Трафальгарскую битву? – «Англия не ждет, что каждый станет героем; Англия ждет, что каждый выполнит свой долг».) Впрочем, все это, помнится, уже было однажды разыграно Пелевиным в «Хрустальном мире»…

…Ну, теперь ясно, куда клонит автор, скривится на этом месте иной прозорливец. Мировое правительство из цюрихских гномов и прочих масонов, только еще и с магическими наворотами…

Не совсем так. Точнее – совсем не так. Прямо до наоборота.

Но тут нам, к сожалению, никуда не деться от того самого вопроса, коим некогда Воланд ставил в тупик простодушного атеиста Иванушку Бездомного: кто, собственно, всем этим управляет?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.