Страстной путь

Страстной путь

Пилатов дом. – Место бичевания. – Арка «Се Человек». – Место первого падения под Крестом Искупителя. – Австрийский странноприимный дом. – Место домов евангельского богача и Лазаря. – Место встречи Божественного Страдальца с Симоном Киринейским. – Место второго падения Спасителя. – Судные врата. – Место плача дщерей иерусалимских. – Предание о Веронике. – Место третьего падения Божественного Страдальца. – Восточный конец улицы, называемой Страстным путем. – Развалины монастрыря Св. Марии Магдалины. – Церковь Иоакима и Анны. – Баня. – Овчая купель.

Посетитель Иерусалима, помолившись в храме Воскресения Господня Гробу Живодавца и почтив благоговейным поклонением другие Святые места, спешит пройти так называемым Страстным путем, по которому некогда шел на Голгофу Господь наш Иисус Христос, облитый потом и кровью, под тяжестью Креста, ради нашего спасения подъятого. Этот путь проходит по улице, ведущей от ворот Св. Стефана или Гефсиманских к храму Святого Гроба, и начинается от бывшего дворца Пилатова.

Дом Пилата примыкает с севера к священной ограде мечети Омара. Древние поклонники могли видеть здесь более нас. Так, некоторые из них вспоминают о лифостротоне, называя его возвышенным крыльцом, выложенным мрамором, – крыльцом, на котором, по свидетельству святого евангелиста Иоанна, воссел Пилат на судище для выслушания обвинений, возводимых лжесвидетелями на Иисуса, – а теперь нет и следа этого места. Дворец Пилата был подвержен многим переменам. В прежние времена жили в нем санджаки или правители Иерусалима; потом обращали его попеременно то в конюшню, то в магазин, и наконец он запустел. Теперь в нем помещаются казармы турецкой пехоты, и часовой на верхней площадке крыльца, ведущего во внутренность дома, невольно напоминает проходящим о римских воинах, которые троекратно влекли сюда Господа нашего Иисуса Христа.

Для этих казарм дом был весь перестроен: крыльцо, выходившее на улицу, было сломано, стены выбелены, но внутри еще показывают ту комнату, в которой, по преданию, происходил суд над неповинным Праведником. Прежний вход, с улицы, бывший как раз напротив этой комнаты, ныне заделан, но место прежнего крыльца означено снаружи в стене дома малым треугольным отверстием; видна также и нижняя часть крыльца – порог, состоящий из больших камней, полузасыпанных землей. Здесь некогда было 28 ступеней из белого мрамора, по которым восходил наш Спаситель; но эти ступени во время крестоносцев перевезены в Рим, где находятся ныне в базилике Св. Иоанна Латеранского в особой каплице (часовне), именуемой Scala santa (Святая Лествица). В двенадцати шагах от дома Пилатова на другой стороне улицы, то есть правой, если идти от ворот Гефсиманских, находится место бичевания. Прежде здесь был дом воинов Пилата, а потом святая царица Елена, как говорит предание, воздвигнула тут церковь, которая во время владения крестоносцев была обновлена; но по изгнании их это здание служило жилищем для людей или конюшнею. А с 1838 года, по просьбе бывшего французского короля Людовика Филиппа, место это передано во владение францискан, которые построили или, точнее, обновили бывшую на нем древнюю церковь. Прямо с улицы сквозь низкую дверь входите на небольшой дворик, вымощенный камнем, – на нем систерна. Самое здание низкое, состоит из двух частей, соединенных между собою под прямым углом. В первой части над входом тянется чрез всю стену латинская надпись из Евангелия: Пилат взял Иисуса и бичевал. Внутри церковь также низка, продолговата и со сводом, в котором еще можно видеть остатки прежних колонн и капители коринфского ордена, – доказательство, что построение первой церкви на этом святом месте восходит ко временам греческого владычества. На месте бичевания алтарь открытый; под ним на мраморном помосте отличено черным кругом место, омоченное бесценною кровью нашего Спасителя. Стены церкви убраны картинами испанской и итальянской кисти. Другая часть церковного здания имеет над входом латинскую же надпись из Евангелия: и сплетше возложиша на Него терновый венец… Внутренность и этой части здания также состоит из продолговатой комнаты, где Царь вечной славы был предан поруганию воинов и черни (Ин 19, 2, 3).

Далее, подымаясь вверх по той же улице в ста сорока шагах от места бичевания, вы видите арку, перекинутую через всю улицу, арку, которая прежде соединяла дом Пилата с другим домом, бывшим на противоположной стороне. При отъезде моем из Иерусалима (в 1859 году) место это приобретено для французских сестер милосердия с намерением построить здесь дом и церковь. На вышеупомянутой арке находится крытая галерея в три шага ширины, с одним окном в сторону Голгофы и с двумя со стороны горы Елеонской; сколько можно судить по способу кладки и по капителям, помещенным внизу ее, построение этой арки смело может быть отнесено ко временам святой Елены. По преданию, арка эта означает то место, с которого Пилат, показывая народу Спасителя, обагренного кровью и одетого в багряницу поругания с терновым венцом на главе, сказал: се человек! Надобно полагать, что эта галерея, по восточным обычаям, служила правителям Иерусалима местом для оглашения приговоров или выслушивания просьб народных. Древние поклонники говорят, что на арке была надпись: «Се Человек!» и: «Возьми, возьми, распни его!» но теперь ее не видно. Пилат, убедившись в невинности Господа Иисуса, по-видимому желал отпустить его, и что же он делает для этого? Он приказал бичевать невинного, чтоб этою карою насытить ненависть народную и видом окровавленного человека побудить к состраданию. Но возбужденный фанатизм не знает этого чувства, а вид крови часто и у людей, как у хищных зверей, лишь возбуждает жажду оной, и вот слышатся голоса: распни, распни его! Теперь в этой галерее, на которую всходят по лестнице, помещающейся в боковом здании, спокойно живет убогий дервиш, который за небольшую плату охотно пускает осматривать внутренность своего жилища, и вся арка именуется аркою «Се Человек!»

На той же улице, пройдя 200 шагов от арки: се человек, лежит большой обломок колонны, полузасыпанной землею: он означает место первого падения нашего Искупителя под тяжестью Креста… В том же месте выходит из-за дома Пилата небольшой переулок. Прекрасное и вполне согласное с природою человека предание, подтверждаемое притом свидетельством нескольких святых отцов и писателей церковных, говорит, что Матерь Божия, не успев в своем намерении ходатайствовать за Сына у Пилата, по выходе от него поспешила этим переулком, как кратчайшим путем, навстречу своего возлюбленного Сына и, видя Его окровавленного и падшего под тяжестью несомого им Креста сама лишилась чувств, через что и исполнилось впервые предреченное Симеоном: и тебе же самой душу пройдет оружие (Лк 2, 38). На этом месте на углу существовала в древности церковь, построенная святою Еленою, – ныне развалины, – сквозь окна которой видно, что в последнее время она была занята банею. Но недавно и это место уже куплено армянами-католиками, ибо с некоторого времени стало заметным, что христианские племена различных исповеданий спешат захватить внутри Святого Града что только можно, как бы в предчувствии грядущих событий.

Напротив этих развалин на склонах Везефы (северной холмистой части Иерусалима) высится ныне уже вполне оконченное здание австрийского странноприимного дома. Оно в настоящее время справедливо может называться лучшим зданием в Иерусалиме и драгоценно для австрийцев в прямом смысле этого слова, ибо, по сознанию достроившего оное архитектора, сумма, употребленная для очистки места и фундамента, если не превышает, то равняется тому, что употреблено на возведение самого здания (кроме его отделки). Впрочем, место куплено недорого – за 100 000 левов (лев равен пяти и трем четвертям копейки серебром), особенно если принять в соображение, что на нем найдено шесть древних систерн, устроение которых вновь так дорого обходится в Иерусалиме. Здание двухэтажное из тесаных камней. В то время, когда еще был выведен нижний этаж, оно стоило уже 1 100 000 левов или пиастров, а по совершенном окончании будет стоить, как слышно, до 5 000 000 пиастров. В подвальном этаже магазины и погреба; в нижнем и верхнем этажах помещения для поклонников, разделенные коридором на две половины, с отдельными комнатами, из коих каждая будет иметь печь. Столовая общая, церковь в два света; в верхнем этаже больница с хорами в церковь для больных. Здание будет окружено оградою, на дворе разведен сад. С верхней террасы открываются восхитительные виды: на запад городская стена и врата Дамасские, на восток соседняя Омарова мечеть со всеми окружающими ее зданиями; на юг – храм Воскресения и весь город с его домами и бесчисленными куполами.

С этой улицы, на которую выходит австрийский странноприимный дом, Страстной путь поворачивает направо мимо красивого дома евангельского богача (в котором недавно жил мусселим) с одной и дома Лазаря с другой стороны[54]. Дом богача стоит поперек той улицы, которая проходит далее под аркою, проделанною в нижнем его этаже; фасад его обращен к Дамасским воротам и расписан разными узорочьями. Предание о месте этих двух домов основывается на том, что, по замечанию святых отцов, притча о богатом и убогом есть действительное событие, случившееся во времена Спасителя. Как часто здесь предание объясняет Св. Писание и дает лучше узнать красоту и возвышенность слов евангельских!

Пройдя не более восьми шагов после поворота вправо и поднимаясь все в гору, увидим в стене камень отличного от нее цвета, с углублением, означающий то самое место, на котором последовала встреча Господа нашего Иисуса Христа с Симоном Киринейским. Сей последний шел в город с поля, то есть от Судных врат, и воины, ведшие Иисуса, принудили его разделить с Спасителем тяжесть Его ноши. Этот человек, помогающий Богочеловеку нести Крест искупления, кажется припоминает ту великую истину, что и мы должны точно так же нести крест скорби, если хотим. чтоб это святое орудие вольных страданий Сына Божия сделалось для нас Древом искупления, как еще прежде Своей страсти Он поведал нам сие, говоря: кто хочет последовать мне, пусть возьмет крест свой и по Мне грядет.

Почти начиная от поворота до самой Голгофы Страстной путь идет в гору. Шагов восемнадцать от места, где «задеша понести Крест Симону Киринейскому», указывают дом, который называется по латинскому преданию домом Вероники, через сто два шага отсюда лежит под стеною колонна, а наверху ее огромный камень, – это все означает место второго падения Спасителя.

В девяносто пяти шагах отсюда находятся остатки так называемых Судных врат: здесь во время Иисуса Христа оканчивался город с западной стороны, а Голгофа была за стенами, – и тут обычно читали приговор осужденным на смерть. Предание утверждает, что в этом месте был оглашен приговор и нашему Спасителю, и до сих пор на память этого события у стены ближнего дома стоит колонна, к которой, как говорят, был прибит приговор. Эта колонна прислонена к стене дома, занимаемого французским консульством.

В сорока шагах от Судных врат, идя тою же самою улицею в гору, увидите вделанную в стену древнюю капитель, означающую место, где Спаситель, обратясь к следовавшим за ним с плачем женам, сказал оное приснопамятные слово: «Дщери иерусалимские, плачите не мене, но себе плачите и чад ваших»! Эти женщины под влиянием чувствительности женского сердца смотрели на Господа Иисуса как на простого человека, утесненного насилием и не имеющего ниоткуда помощи, и по тому самому не понимали ни Его вольного страдания, ни великих причин Его смерти, ни всей великости совершаемого их согражданами преступления. Их плачи и вопли были лишь выражение земной печали. Господь наш Иисус Христос не хотел оставить печальных без назидания и высшего утешения даже у самой подошвы Голгофы. В вышеупомянутых словах Он обратил внимание последовавших ему жен на их собственные грехи, научая оплакивать их в покаянии; ибо если этот Невинный Агнец, это Зеленое Древо, эта Масличная Ветвь мира понес столько страданий за грехи всего мира, то несомненно – и сами грешники должны понести заслуженное ими наказание. И вот не прошло еще 40 лет, а уже пришли для евреев предвещанные Праведником дни, в которые точно можно было благословить неплодных и взывать к горам и холмам: «падите на ны, чтобы скрыться от кровожадных, алчных и всё разрушающих римлян».

Через тридцать шагов от вышеописанного места находится лежащая у стены колонна и под нею огромный камень, с древнею капителью; это означает место, где Христос отер лицо покрывалом Вероники. Впрочем, это предание латинское, которого если не отвергают вконец, то и не подтверждают греческие путеводители. Первые рассказывают о сем так: Спаситель шел покрытый потом и облитый собственною кровию, капавшею из-под тернового венца. Вероника (дом которой стоял на Страстном пути), находясь в числе жен, к которым была обращена упомянутая выше речь, будучи проникнута сердечною жалостью, сняла с головы свое покрывало, какие и доселе носят восточные женщины, и, небоязненно приблизясь к Божественному страдальцу, подала ему оное. Господь наш Иисус Христос, чтобы вознаградить ее доброе чувство и поступок, обтерши пот и кровь с чела, оставил на покрывале свое Божественное изображение и отдал его благочестивой женщине. Это покрывало, прибавляет предание, находится ныне в Риме, в Ватикане. Известно, что Восточная Церковь о нерукотворенном Образе имеет другое предание, повествующее, что Христос послал Свое изображение на полотенце (убрусе) Едесскому царю Авгарю, – оно находилось в Царьграде и по ограблении его крестоносцами в 1207 году досталось вместе с другими сокровищами венецианскому дожу Дандоле, но корабль, везший его в Венецию, потонул в Мраморном море; место это и доселе известно греческим мореплавателям, о чем упоминают и наши древние паломники.

Далее нельзя идти по Страстному пути, ибо он теперь застроен домами, но надобно обходить вокруг до той площадки, на которой находится купол подземной церкви святых Константина и Елены. Там направо за латинским домом, называемым Принчипе, видно тотчас около другого дома, принадлежащего коптам, который занял (преградил) Страстной путь, поверженную на земли колонну, означающую место третьего падения Спасителя. Оттуда в пятнадцати шагах находится храм Воскресения Господня с Голгофою внутри оного.

Как часто случается, живя в Иерусалиме, беспечно проходить по Страстному пути, тогда как надобно бы было скорее ползти по нем на коленях! Тяжело подумать, в каком грустном запущении находятся ныне эти следы нашего искупления. Разные обломки и развалины служат для узнания главных моментов страстей Господних, тогда как драгоценные и горделивые мавзолеи возносятся в память богачей, проведших жизнь свою подобно богачу евангельскому, в память кровопролитных сражений, погубивших сотни тысяч людей, или так называемых великих маленьких людей.

На той же самой улице, которая называется Страстным путем, недалеко от ворот Гефсиманских (на восточной стороне Иерусалима) есть несколько замечательных в христианском отношении мест: так, идя от бывшего двора Пилатова вниз и не доходя до развалин Антониевой башни, от прямой улицы, ведущей к Гефсиманским воротам, отделяется улица влево: она вся застроена домами мусульман; между ними указали нам дом арабского эфенди, главного хранителя ключей от храма Воскресения Господня. Когда мы проходили, он сидел у ворот с чубуком и ласково раскланялся с нами. Подымаясь вверх по этой улице мимо развалин бывшего дома Ирода, мы пришли к находящимся невдалеке от городской стены развалинам монастыря во имя святой Марии Магдалины. В развалинах келий бывшего монастыря поселились арабы, занимающиеся деланием горшков; мимо их склада мы взобрались наверх развалин и осмотрели остатки бывшего алтарного полукружия; внутри между камнями росли в изобилии капорцы, покрытые цветами палевого и фиолетового колера, и какая-то трава с стручками, которая служит местным жителям лекарством от глазной болезни. Из этих развалин видны Дамасские ворота и весь северо-восточный угол города, обильный развалинами. Кельи со сводами уцелели хорошо и могли бы быть легко возобновлены. Монастырь этот, по местному преданию, был воздвигнут на месте дома Симона фарисея, в коем Мария Магдалина омыла миром и слезами ноги Спасителя и отерла их власами главы своей[55]. В развалинах церкви указывают следы человеческой стопы, отпечатлевшейся на камне. Предание называет это следом ноги Спасителя, оставленным здесь на память Его милосердия жене грешнице, дабы этим примером возбудить и других к покаянию.

По миновании Красных ворот, ведущих на двор Омаровой мечети, от Антониевой башни вплоть до Гефсиманских ворот тянется улица, обе стороны которой занимают развалины, поросшие индейскими фигами (кактусом). На левой стороне за забором на небольшом возвышении стоит церковь Св. праведных Богоотец Иоакима и Анны, – на месте, где, по преданию, был дом их, в котором родилась Пресвятая Дева Мария. Свв. Иоаким и Анна долго не имели детей, что у евреев было великим несчастием, ибо признавалось за неблагословение Божие. Однажды святой Иоаким хотел во время праздника принести свою жертву в храме Иерусалимском; но священники по его бездетству возбранили ему исполнение этой обязанности; огорченный сим Иоаким удалился в пустыню и, пребывая там в посте и молитвах, умолял Бога о даровании ему потомства[56]. В то же самое время жена его Анна понесла оскорбление от своей служанки, которая в глаза упрекнула ее в неплодстве. Святая Анна, погруженная в печаль, вышла в сад на молитву и, возведя вверх очи, увидела над своею головою на лавровых ветвях птичье гнездо, из которого выглядывали птенцы; это зрелище еще более усилило ее печаль, и она просила Бога подать ей то, в чем Он не отказывает даже и малейшему творению. Когда она молилась о сем, явился ей Ангел и утешил обетованием рождения от нее Пречистой Девы, которую позже она и родила в этом самом месте. В развалины этой церкви, находящиеся как раз против Овчей купели, входят сквозь врата, ключ от которых в руках французского консула, ибо после Крымской войны она подарена султаном союзнику его французскому императору Наполеону III. Французское правительство уже приступило к обновлению этого замечательного по архитектуре храма и намерено содержать при ней свой национальный клир, что весьма не нравится Латинскому Патриарху Валерге, не любящему чьего бы то ни было совместничества. Величественное здание это, по всей вероятности, относится к первым временам восточной империи: архитектура храма очевидно древняя: он имеет форму базилики; шестью красивыми пилястрами он делится на три равные части; алтарь отделен от храма пилястром же. Есть предание, что в этом самом доме, обращенном впоследствии в церковь, отошли ко Господу и погребены родители Пресвятой Девы на двенадцатом году ее жизни. Это предание слышал еще наш паломник игумен Даниил; описывая эту церковь в своем «хождении», он говорит: «и есть ту печерка в камени иссечена исподи под олтарем, в той печере родилась святая Богородица и в той печере гробы Иоакима и Анны». Мы спускались в это подземелье, еще не совершенно очищенное от земли и мусора. Но гробы свв. Иоакима и Анны ныне указывают в Гефсимании; более вероятно, что они лишь скончались здесь, погребены же в своей родовой усыпальнице, где впоследствии была погребена и Матерь Жизни – Пресвятая Дева.

Местное предание также утверждает, что мусульмане, овладев Иерусалимом, напрасно старались обратить храм этот в мечеть и устроить при ней себе жилище. Их муллы не могли жительствовать спокойно в этих священных стенах, устрашаемые грозными видениями, и вскоре умирали, и потому они нашлись вынужденными сперва оставить храм в запустении, а потом и вовсе уступить его гяурам-франкам. В восточной части церкви действительно видно начало обращения ее в мечеть, по постройке миграба; но попытка эта осталась недоконченною. Близ церкви, не доходя Гефсиманских ворот, есть другое старинное здание – баня, в которой указывают на камне отпечаток младенческой стопы; предание говорит, что это след стопы Пресвятой Девы-младенца. Здание это недавно приобретено греками.

Напротив двух вышеописанных зданий (церкви и бани) у самых Гефсиманских ворот находится знаменитая Овчая купель, передняя ограда которой тянется во всю длину улицы. Название свое она получила оттого, что здесь обмывали овец и других животных пред принесением их в жертву. Царь Соломон вырыл этот водоем и окружил его пятью притворами, почему Иосиф Флавий и называет ее Соломоновой. Ангел Господень, как повествует святой Иоанн евангелист, в известное время сходил в купель и возмущал в ней воду, и кто первый входил в купель по возмущении воды, делался здоровым, какими бы недугами одержим ни был. По сей-то причине в притворах, окружающих купель (водоем), лежало множество больных, хромых и расслабленных, чающих движения воды, почему и самая купель называлась по-еврейски Вифезда, или дом милосердия. Трудно без особого чувства осматривать этот почтенный остаток древности, который несомненно есть дело Соломона. Овчая купель примыкает к священной ограде Омаровой мечети или двора древнего Соломонова храма. Теперь остался лишь сухой продолговатый дол, имеющий от востока на запад не более 50 сажень длины, а от севера к югу 14 сажень ширины; о глубине же купели судить нельзя, ибо почти наполовину она засыпана развалинами и заросла тернием, индейскими фигами, гранатовыми и другими деревьями. Видны еще каменные ступени, по коим сходили к воде по мере того, как она подымалась или понижалась. Прежде эту систерну наполняла дождевая вода, стекавшая в нее каналами; четыре стены этого водоема сложены таким образом: сперва идут ряды из больших тесаных камней, скрепленных железом, потом ряды кирпичные и наконец ряды мелких камней. В некоторых местах эта древняя одежда уже пообвалилась. Со стороны улицы купель открыта, ибо место между этой улицею и купелью служило некогда площадью для скота, вгоняемого в купель. Паломники XVI века еще видели несколько портиков целых; теперь остались лишь две арки с западной стороны; около систерны видны фундаменты древних притворов. Но меня не столько занимал этот славный памятник времен Соломона, сколько сладкие воспоминания неизреченной благости нашего Спасителя; ибо здесь поверженному на одре долголетней болезни и не имеющему человека, который бы ввергнул его в купель, – всемогущее Слово рекло: «востань, возьми одр твой и ходи!» За этот милостивый поступок вместо благодарности фарисеи и книжники исполнились зависти и ненависти, порицая сие дело милосердия за то только, что оно совершено в субботу, за то, что Он в субботу приказал ему «взять одр свой». Невольно вспомнились мне при этом наши мнимые старообрядцы, отлучившиеся от своей матери Церкви ради одной обрядовой внешности и фарисейски ненавидящие пастырей церковных за небуквальное соблюдение некоторых форм закона церковного, забывая сказанное Спасителем: суббота человека ради, а не человек субботы ради!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.