45. Манила, Иводзима, Рейн

45. Манила, Иводзима, Рейн

Американская тактика на Тихом океане – наступать на единственном главном направлении – оказалась очень действенной. При прорыве на остров Пелелиу, а потом на Филиппины оказались отрезанными от Японии гарнизоны на островах Яп, Бабелдаоб, Каролинских островах, на Бугенвиле, Новой Гвинее, Новой Британии. Американцы поначалу планировали тоже штурмовать их. Но по здравом размышлении спохватились – а зачем вообще их брать? Авиация с аэродромов на Пелелиу и Филиппинах пресекла морские перевозки. Эвакуировать войска, застрявшие на дальних архипелагах, стало проблематично. К этим войскам прекратился подвоз горючего, боеприпасов, они начали голодать.

Пытались держаться по-самурайски, невзирая ни на что, и в порыве доблести вполне официально дошли до каннибализма. 10 декабря 1944 г. штаб 16-й японской армии издал приказ, что военнослужащим разрешается поедать мясо убитых неприятелей и пленных. Но своих соотечественников кушать запрещалось, за это предписывалась смертная казнь. К людоедству призывал солдат и командир 41-й дивизии генерал Ароцу. Впрочем, в японской армии подобные факты отмечались даже в благополучной обстановке. В самурайских орденах существовали каннибальские ритуалы, в них участвовали офицеры, даже генералы и адмиралы – рубили мечом пленного и торжественно вкушали его печень. Вроде бы это приобщало к древним героям, помогало взращивать в себе некую высшую доблесть.

Но против превосходящих сил авиации и флота черная магия не слишком помогала. Провалилась и тактика добиваться распыления американцев. Распыленными оказались сами японцы. Значительные контингенты остались в стороне от эпицентров сражений. Даже на Филиппинах японцев завязло гораздо больше, чем их противников! Защитников было 300 тыс., но они рассредоточились по разным островам, пытались прикрыть всю территорию. У Макартура было 170 тыс. Но он сам выбирал, где ему ударить, и вовсе не собирался занимать всю территорию. Он шаг за шагом захватывал ключевые позиции. В начале февраля 1945 г. стало ясно, что американцы нацеливаются на столицу Филиппин, Манилу, и что удержать ее не получится. Японское командование и административные учреждения перебрались в город Багио, а Манилу наметили уничтожить. Полностью!

Выпустили воинские части, распределив между ними кварталы. Солдаты методически обходили дома, поджигали или взрывали их. А жителей сгоняли в большие толпы и расстреливали. Многих запирали в домах, сжигали заживо. А насчет женщин японские военные всегда были рады выплеснуть самые черные инстинкты. Сохранились свидетельства о жутких надругательствах, фотографии филиппинок с отрезанными молочными железами, изувеченными детородными органами. Ворвавшись в больницу Красного Креста, солдаты перебили весь медицинский персонал и больных, включая детей. Испания вроде бы считалась дружественной немцам и японцам. Многие люди в надежде спастись набились в испанское консульство. Но нагрянувшие убийцы вытаскивали людей в сад и кололи штыками. Остальных сожгли в здании консульства. Позже оценили, что резня в Маниле и ее окрестностях унесла 111 тыс. жизней.

Зачем, ради каких черных духов проливались реки крови? Никакого рационального объяснения бойня не имела! Отыгрались на беззащитных за собственные синяки и шишки? Отомстили филиппинцам за то, что они предвкушали скорое освобождение? Хотели напакостить американцам? Но чем? На ходе боевых действий этот кошмар никак не отразился. Части Макартура не особо торопясь выходили на подступы к Маниле, а флот и десантные контингенты США совершили очередной «прыжок» в направлении Японии.

Целью стал остров Иводзима. Здесь у японцев располагались аэродром и радиолокационная станция. Если овладеть островом, открывалась дорога для воздушных налетов на саму Японию. В Токио представляли, насколько важное положение занимает Иводзима. Гарнизон усилили, он насчитывал 23 тыс. человек, 28 танков, 550 орудий и минометов. Оборудовались бункеры, убежища, подземные ходы сообщения, отливались бетонные доты. С декабря 1944 г. Иводзиму начали бомбить американские самолеты. А 16 февраля показалась армада из 170 кораблей, привезла 3 дивизии морской пехоты. Линкоры и крейсера открыли огонь, с 6 авианосцев поднялись самолеты. Начальник гарнизона Курибаяси запретил отвечать на артподготовку. Морские береговые батареи не послушались приказа пехотного генерала, принялись стрелять, и их тут же превратили в металлолом. После трех суток обстрела и бомбежки на острове сгорела вся растительность, земля покрылась слоем пепла, как после извержения вулкана.

19 февраля на берегу появился первый эшелон десанта. Двинулся вглубь острова – и с разных направлений попал под перекрестный огонь. Высадившиеся полки за несколько часов потеряли 25 % личного состава, из 56 выгруженных танков 26 были разбиты. Но на заговорившие батареи и пулеметные гнезда посыпались ливни снарядов. Под их прикрытием высаживались свежие части. Они обложили гору Сурибати, где располагались самые сильные неприятельские позиции. По опыту прошлых боев морскую пехоту специально обучали подавлению японской обороны. Блиндажи и пещеры забрасывали гранатами, выжигали огнеметами. Взрывали выходы, хороня противника заживо. Япония пыталась помочь защитникам острова. Выслала стаю из 32 камикадзе. Они уничтожили один авианосец, другой повредили. Но облегчения это не принесло. 22 февраля американцы овладели горой, потом заняли аэродром, с 4 марта на нем стали приземляться самолеты США. А радиолокационная станция на Иводзиме служила важнейшим звеном системы ПВО всей Японии – она первой обнаруживала приближение самолетов, передавала на родину предупреждение об опасности. Сейчас станция была уничтожена, а авиационная база стала американской.

Воспользовались этим без промедления. В ночь на 8 марта эскадры «летающих крепостей» совершили массированный налет на Токио. В ту эпоху огромный город очень отличался от европейского. В нем было мало каменных зданий. Основная часть домов строилась по японской традиции, из деревянных рам, обтянутых бумагой. Американцы обработали Токио по «ковровой» схеме. Отряды самолетов рассыпали «ровным слоем» фугасные бомбы, а вперемежку с ними множество мелких зажигательных. Результат оказался ошеломляющим. Японская столица вспыхнула сразу и на обширной площади. Погасить такой пожар было невозможно. Жители, проснувшиеся среди ночи, не могли выбраться из моря огня. За одну ночь погибло 90 тыс. человек. В общем, вполне сопоставимо с бойней в Маниле, но гораздо эффективнее, на более высоком техническом уровне. 12 марта последовал «ковровый» налет на город Нагоя, 13 марта на Осаку.

На Японию теперь летали через Иводзиму, иногда садились на здешнем аэродроме. Хотя Курибаяси с уцелевшими солдатами еще удерживали часть острова, совершали вылазки. Американцы пытались зачистить весь остров, но их косили метким огнем из подземных убежищ. Морская пехота продвигалась по 200–300 м в сутки, переползала между воронками от взрывов. 15 марта генерал-лейтенант Смит браво доложил в США, что остров взят. Но он ошибся или прихвастнул. Защитники еще были живы. Но у них кончалась вода. Курибаяси сжег японский флаг, отправил прощальную радиограмму начальству.

21 марта японский Генштаб напоследок повысил его в звании и приказал всему гарнизону совершить самоубийство. Кирибаяси этот приказ не получил, у него вышла из строя рация. В ночь на 26 марта он вместе с подчиненными вышел в последнюю атаку. Присоединился и морской начальник, контр-адмирал Итимару. Он написал и нес на груди «письмо Рузвельту», возложив на него ответственность за развязывание войны. Перебили их почти всех, в том числе командиров. Всего же в сражениях за Иводзиму полегло 22 тыс. японцев, около тысячи взяли в плен. Американские потери составили около 30 тыс., из них 7 тыс. убитыми.

Что же касается европейского театра боевых действий, то для американцев и англичан сложились такие условия, что лучше и не придумаешь. Гитлер сам растрепал свои войска ударами в Арденнах и Эльзасе. А из оставшихся соединений лучшие забирали на восток. Союзное командование специально приурочило наступление к Ялтинской конференции – показать русским, что не они одни побеждают. 8 февраля пришли в движение 8 армий – 5 американских, британская, французская и канадская. Против них стояли остатки германских групп армий «В», «Н», «G». Это были именно остатки. Рыхлая кисея поредевших кадровых частей, заштопанная на живую нитку ополченскими, охранными, полицейскими батальонами.

Они пытались отбиваться. Метко били по танкам германские артиллеристы и зенитчики, ошалело опустошали магазины винтовок мальчишки из гитлерюгенда. Но хиленькую оборону перепахивали бомбами, и по дорогам ползли колонны американских танков, бронетранспортеров, грузовиков. Впрочем, даже сейчас триумфальный марш не удался. Препятствия оказывались для западных военных слишком сложными. 10 февраля германские войска взорвали шлюзы и плотины на реке Рур, и 9-я американская армия остановилась на целых две недели! Скучала, бездельничала, развратничала и хулиганила по окрестностям. Лишь после того, как вода спала, решили двигаться дальше. В других местах немцы ничего взорвать не сумели (или забыли о подобной возможности). Но хлынули затяжные дожди, залили низменные участки, размыли дороги – и наступление 1-й и 3-й американских армий тоже застопорилось.

Тем не менее, со всеми спотыканиями, союзные войска выбрались к «Линии Зигфрида», которую немцы возводили вдоль своих границ еще в 30-х годах. Тут хватало мощных дотов, подходы к ним прикрывали сплошные поля противотанковых надолбов. Еще несколько месяцев назад на таких позициях можно было надолго остановить западные армии. Но в феврале и марте удерживать «Линию Зигфрида» стало уже некому. Если какие-то полки и дивизии стойко принимали бой, то рядом оказывались сводные команды непонятного качества. Под обстрелами и бомбежками они разбегались. Преследуя отступающих, американцы и англичане без особых трудностей преодолели реки Мозер, Саар, Киль. В Кельне немцы успели взорвать мосты через Рейн, и союзные армии встали. Но в городке Ремаген мост через Рейн никто не удосужился уничтожить. 7 марта на левый берег со всеми удобствами хлынула 1-я американская армия.

10 марта, с большим запозданием, германское руководство сообразило – удерживать территории за Рейном невозможно, да и бессмысленно. Войскам, до сих пор оборонявшимся на левом берегу, полетел приказ – уходить за реку, прикрыться водной преградой и восстановить сплошную линию фронта. Но и отойти оказалось уже сложно. Часть переправ уничтожили сами же немцы, часть оседлал противник! Оставалось переправляться на подручных средствах, под снарядами и бомбами. Форсировать реку под огнем, чтобы попасть в собственный тыл! Вот тут-то немецкие солдаты совсем пали духом. Стали сдаваться, дезертировать. Правда, за это могли расстрелять семью, но кто узнает в неразберихе, утонул ты или сбежал?

Из раздерганных частей и подразделений, сумевших уйти за Рейн, германское командование взялось сколачивать новый фронт, но не успело. 24 марта американцы осуществили воздушно-десантную операцию таких масштабов, каких еще не знала военная история. В ней участвовали 8 тыс. самолетов! 3320 бомбардировщиков утюжили германские аэродромы и расположение воинских частей, в это время 1700 транспортных самолетов выбросили 1300 планеров и море парашютистов. Их прикрывали и патрулировали над районами высадки 3 тыс. истребителей. За Рейном высадилась 21 тыс. человек, и попытка воссоздать оборону по рубежу реки пошла прахом.

Последнюю крупную группировку на западе немцы собирали для защиты Рурского района, основного промышленного района Германии. Возглавил ее Модель. Под его начало были переданы две армии, одна из них танковая. 430 тыс. солдат и ополченцев. Но только танков в танковой армии больше не было. Зато у американцев и англичан танков было сколько угодно. Четыре их армии обтекали группировку Моделя с севера, а три армии с юга. Контратаковать и останавливать потоки западной бронетехники ему было нечем. 14 апреля клещи замкнулись. Отбиваться до конца, как его сослуживцы в Будапеште, Познани, Бреслау, Модель не стал. 17 апреля он приказал своему разношерстному воинству прекратить сопротивление, а сам застрелился. 317 тыс. человек сдались в плен.

Почему Модель так поступил – тайну он унес с собой. Может быть, подсказали весьма влиятельные хозяева Рурских заводов. Ведь в затяжных боях их предприятия были бы разрушены. А может быть, из-за того, что на него наступали не русские. Сдать им Германию выглядело совсем не худшим выходом. Многие германские военные склонялись к убеждению, что так и нужно действовать, удерживать фронт на востоке, но открыть на западе. Впрочем, и высшее руководство Германии до сих пор не теряло надежды, что с американцами и англичанами можно примириться – причем за счет России. В январе 1945 г. в Стокгольме появился представитель Риббентропа Хессе. Пытался исподволь завязать переговоры с американскими и английскими дипломатами, но сведения об этом проникли в печать, и контакты пришлось свернуть. Кстати, это был обычный метод советских дипломатов и разведчиков: чтобы спутать закулисные махинации неприятеля (и союзников), их «засвечивали» в каких-нибудь нейтральных газетах.

Но особенную активность в конце войны проявляли Гиммлер и его подручный Шелленберг. Их посланец Хеттль встречался в Швейцарии с шефом американской разведки генералом Донованом и с Даллесом. Обсуждался все тот же вариант – сепаратный мир на западе и продолжение войны на востоке. Еще одним каналом для переговоров стали еврейские организации. С ними нацистские спецслужбы уже давно поддерживали контакты, даже вели своеобразный «бизнес» – ведь как раз через Гиммлера, Шелленберга, Кальтенбруннера осуществлялся выкуп некоторых иудейских деятелей.

На этот раз рейхсфюрер СС и Шелленберг связались с президентом Еврейского союза Жаном Мари Мюзи и доктором Штернбрухом – членом исполнительного комитета союза раввинов США. Мюзи получил гарантии полной безопасности и несколько раз приезжал в Германию. Чтобы убедить сионистских лидеров в желании сотрудничать, Гиммлер для начала приказал остановить уничтожение евреев в концлагерях. А после этого руководители СС согласовали с Мюзи «миротворческий» план. На первом этапе предполагалось освобождать евреев. Ясное дело, не всех, а привилегированных, и не бескорыстно – за это были обещаны деньги или военные поставки. Кроме того, организация раввинов Америки должна была обеспечить в прессе благожелательные публикации о Гиммлере.

В феврале в Швейцарию было доставлено 1200 евреев, за них нацисты получили 5 млн швейцарских франков, и огромная статья, выставляющая Гиммлера в лучшем свете, появилась в «Нью-Йорк таймс». Но дальше должен был последовать второй этап. Германия заявит о своих «благородных намерениях» и согласится перебросить через линию фронта всех евреев и граждан западных стран, находившихся в немецких лагерях. Для этого она потребует у западных держав четырехдневное перемирие. Мюзи подтвердил – «если бы такое перемирие было предложено союзникам по официальным дипломатическим каналам», оно вполне могло быть принято.

План получался поистине дьявольским. Если западные страны «из гуманизма» примут такое перемирие, они тем самым нарушат соглашение с СССР – не заключать сепаратных договоренностей с Германией. Если Сталин будет протестовать (отметим, что об освобождении советских узников никакой речи не было), то на русских обрушится «общественное мнение» – мешают спасению людей! А что касается четырехдневного перемирия, его нетрудно было продлить. Попробуй-ка за четыре дня собрать всех заключенных и доставить к фронту. Можно было подвозить их небольшими порциями, получив на западе мир «де-факто» и перебрасывая силы на восток. Шелленберг округло писал: «Дальнейшие переговоры могли привести к общему компромиссу, который бы принес пользу не только непосредственно заинтересованным в этом странам» [148]. Однако информация об освобождении евреев дошла до Гитлера, он рассердился и оборвал интриги.

Но полностью прекратить закулисное сотрудничество было невозможно. Как тут прекратишь, если вся экономика и финансы нацистской Германии глубоко уходили корнями в заокеанскую почву? Накануне гибели Третьего рейха за границу лихорадочно хлестали потоки награбленного золота. Весной 1945 г. вице-президент Рейхсбанка Эмиль Пуль направился в Швейцарию, вел переговоры с владельцами крупнейших банков о судьбе нацистских ценностей, которые уже переместились в их сейфы. 6 апреля он докладывал в Берлин, что швейцарские партнеры «сохраняют в вопросах о золотых вкладах свою независимость» и «деловые отношения сохраняются» – невзирая на военное и политическое положение. В дополнение к прежним вкладам Пуль отправил в Швейцарию еще 3 тонны золота [9].

Еще один узел интриг завязался вокруг Италии. Группа армий «С» Кессельринга из нескольких германских и итальянских корпусов по-прежнему удерживала «Готскую линию» на севере страны. Американцы и англичане забирали отсюда войска во Францию, Грецию. Но вместо них прибывали другие. Например, в число победителей решила войти Бразилия, прислала экспедиционный корпус. Осенью 1944 г. союзное командование наметило преодолеть «Готскую линию» и взять город Болонью. Но атакующие соединения влезли на минные поля, попали под перекрестный обстрел немецких батарей, умело расставленных по горам. Побитые союзники отхлынули прочь, и кому-то из штабных пришло в голову удобное название. Провозгласили тактику «наступательной обороны». Сидеть спокойно и выжидать подходящей ситуации.

Между тем в Италии стала разгораться гражданская война. Множились коммунистические отряды гарибальдийцев. Другие, под флагом королевского правительства, помогали формировать англичане. В жаркие схватки с ними кидались бригады фашистов-чернорубашечников. Без всякой пощады истребляли друг друга, казнили пленных. Но Муссолини уже впал в прострацию, писал мемуары. Приближенным заявлял, что конец близок и он чувствует себя не «актером», а «зрителем». Это чувствовали и его солдаты. Среди них росло дезертирство. Но и англичане с американцами чувствовали: противник слабеет. В феврале 1945 г. они еще раз испробовали на прочность «Готскую линию». Бросили на штурм «расходный материал» – бразильцев, поляков, индусов, негров. Заняли некоторые важные позиции. Операция была частной, развития не получила. Однако теперь можно было прогнозировать – следующего штурма защитники не выдержат.

А положение группы армий Кессельринга становилось ох каким опасным! Дороги в Германию сохранялись только через Австрию. Еще немного, и наступающие советские войска могли совсем отрезать ее от родины. Но в это время подали голос весомые местные круги, владельцы заводов и банков Северной Италии. Им совершенно не улыбалось, чтобы их собственность очутилась в зоне сражений. Или в зоне революции. Крупнейшие промышленники Оливетти и Маринетти и камергер папы Римского иезуит Парилли вызвались быть посредниками между немцами и американцами. Помогли выработать предварительные договоренности, и в Швейцарию отправился заместитель Кессельринга обергруппенфюрер СС Вольф. Он и у Гиммлера являлся доверенным лицом, долго возглавлял его штаб.

Через Даллеса командование группы армий «С» передавало предложение – оно сдает Италию без боя, а за это американцы должны обеспечить войскам свободный проход в Германию, чтобы они могли сражаться на восточном фронте. Правда, Вольф превысил свои полномочия. Обнаружив, что американцы настроены дружелюбно, он отбросил и Кессельринга, и Гиммлера, повел собственную игру. Даллесу сговорчивый эсэсовец тоже понравился. Они настолько увлеклись, что принялись составлять списки будущего германского правительства (для Вольфа застолбили должность министра внутренних дел). Но эти плодотворные встречи были раскрыты советской разведкой. 23 марта и 4 апреля 1945 г. последовали два письма Сталина Рузвельту [94]. Ссориться с Иосифом Виссарионовичем президент США не желал – для Америки договоренности о вступлении СССР в войну против Японии были крайне важными. Доновану и Даллесу приказали прекратить эту возню.

Да куда там! Рвались одни связи – тут же переплетались другие. Кальтенбруннер встречался с президентом Meждународного Красного Креста Бурхардтом. Гиммлер и Шелленберг начали переговоры с представителями Всемирного еврейского конгресса Шторхом и Мазуром. Затравкой, как и раньше, служили судьбы еврейских узников в концлагерях, а от них протягивались мостики, что надо бы примириться с западными державами, привести к власти в Германии новое правительство, готовое дружить с США и Англией. Разве можно найти для этого лучшего лидера, чем Гиммлер? Культурный, интеллигентный, в его руках имеется реальная сила – СС и группа армий «Висла». Опять же, не чужд сакральных оккультных учений. Разве не подходящая фигура?

Какую-то роль в этих интригах играли промышленники и финансисты из «кружка друзей рейхсфюрера СС». Он заседал вплоть до января 1945 г. Обращает на себя внимание, что разработки, которые оплачивали эти господа, не погибли. При вступлении на территорию Германии американские спецслужбы развернули настоящую охоту за учеными и научной документацией. Очень похоже, что их наводили, и они заранее знали, что и где искать. Все немецкие ценные специалисты вовремя выехали из восточных районов в будущую зону американской оккупации. Туда же перевозились результаты их работы, опытные образцы, отчеты. В общем, институты «Аненербе» хорошо потрудились на Америку.

Ну а если вернуться к итальянским делам, то 9 апреля союзные армии повторили штурм «Готской линии». Как и предполагалось, она не выдержала. Но основная часть группы армий «С» все-таки спаслась. Англичане и американцы не наседали на нее, медленно продвигались следом. Реализовалась та самая схема, которую предлагал Кессельринг. Его войска отпустили в Германию! А 25 апреля, когда костяк немецких дивизий покинул Италию, Партизанский комитет освобождения объявил о всеобщем восстании. Вот тут уж забушевало! Повсюду выплеснулись буйные толпы, называвшие себя антифашистами, громили правительственные учреждения, грабили, истребляли противников.

Муссолини пробовал вступить в переговоры с руководителем Сопротивления генералом Кадорной. Но общаться с ним никто не желал. Начнешь переговоры – вдруг тебя самого обвинят в попустительстве фашистам? Муссолини со своей любовницей Кларой Петаччи решил уехать в Швейцарию. У вчерашнего кумира Италии разбежались и помощники, и охрана. Восемь человек катили на двух легковых машинах. А по дорогам творилось не пойми что. Муссолини присоединился к грузовикам немцев – 200 солдат тоже направлялись к границе. Но у деревни Муссо колонну остановили партизаны. Геройствовать и вступать в бой они не стремились. Сказали, что немцев пропустят, но итальянских «изменников» задержат.

Германский лейтенант хотел спасти дуче, переодел его в форму унтер-офицера люфтваффе, посадил в кузов грузовика. Но лицо Муссолини было слишком известно, его узнали. А немцам, как и партизанам, совсем не хотелось рисковать. Они выдали Муссолини со спутниками и спокойно отправились дальше. Деревенский отрядик явно не ожидал такой удачи. Ошалел от радости. Дуче, его подругу и шестерых сопровождающих разместили в местной гостинице со всеми возможными удобствами, доложили начальству. Сенсационное известие дошло до союзных штабов, глав государств и вызвало немалую нервотрепку.

Дело в том, что Муссолини слишком много знал о механизмах вызревания войны, о связях Италии и Германии с правительствами западных держав, деловыми кругами. Исследователи сообщают о личной переписке Муссолини с Черчиллем, способной серьезно скомпрометировать британского премьера. Известно и о том, что Черчилль уже высказывался о необходимости устранить эту фигуру. Во всяком случае, британская разведка подключилась оперативно. Одна из повстанческих организаций, связанная с англичанами, «Корпус добровольцев свободы», срочно выслала отряд полковника Аудизио. Его сопровождали сотрудники Интеллидженс сервис. Аудизио забрал арестованных у партизан, но довез только до соседней деревни Меццегра. Расстреляли сразу, пока из уст Муссолини не прозвучало ни одного слова. А уж потом трупы дуче и Клары Петаччи отвезли в Милан, повесили вверх ногами у бензоколонки. На этом месте в 1944 г. были повешены 15 партизан – и расправу свалили на партизанскую месть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.