IX Опять новая жизнь!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

IX

Опять новая жизнь!

Ну конечно, она пришла! Разве она могла не придти! Моя святая, маленькая, худенькая девочка! Она только и думала обо мне все это время, несколько раз сама хотела придти, да боялась, что «еще хуже будет», она не только придти готова, она все готова сделать, только бы этого «никогда, никогда больше не было».

Бедная девочка моя! Знала ли, знала она, когда все это говорила, что произойдет на следующий день!

Она обняла меня, прижалась всем слабеньким нежным тельцем своим и молча целовала лицо мое, плечи, глаза, лоб, волосы.

Усталый, растроганный, я тихо плакал и целовал ее руки не как любовник, а как внучек, ненаглядный Ленточек в синей шелковой рубашечке, целовал когда-то сморщенные ласковые руки бабунчика.

– Устал я, Верочка… – тихо сказал я.

Вот уж мы на диване. Она положила под мою голову подушку, а сама села близко-близко ко мне, вся сияя, вся любящая, добрая, прозрачная.

– Начнем новую жизнь, – тихо сказала она, ласково смеясь своими ясными, почти детскими глазами.

– Новую жизнь, – тоже улыбаясь, повторил я за ней.

Сон, сон! Сладкий последний сон моей жизни!

Все, что только было когда-нибудь радостного, светлого в душе моей, все разом воскресло и заговорило, зарадовалось во мне.

Я почувствовал какую-то трепетную нить, которая протянулась и к виноградному домику, и к недавней иллюзии «новой жизни» в нем, и дальше, в глубь первых детских воспоминаний. Бывали уже, бывали тогда дивные, радостные дни. Или и они тоже не больше как «иллюзии»? О, конечно, иллюзии, коль скоро их съело подлое время, съело, безжалостно глотая кусок за куском, минуту за минутою.

Но в тот вечер «новой жизни» я не хотел думать об иллюзиях.

Я смотрел в глубь сияющих глаз Верочки, и ласковые лучи их, казалось, воскрешали во мне все прошлое, безвозвратное, сообщали ему какую-то нетленную радость вечной жизни.

Волнуясь, как маленький мальчик, я рассказывал ей, какой у нас был пруд в деревне, как в самый сад заливала вода за забор, и мы, завернув штанишки, потихоньку от старших бегали по воде и ловили тритонов. Вода теплая, ноги приятно колет трава, солнце так и парит, так и блестит. Синие стрекозы нежно порхают над самой водой, пахнет теплым илом и душистыми яблонями.

Я почти плачу от радостной неожиданности этих воспоминаний. Так бы и сорвался с дивана и побежал вместе с Верочкой в сад, в лес, наскоро забежал бы в клубнику, и так на целый день.

Старая жизнь, как казалось тогда мне, воскресла в душе моей и слилась невидимо с новой, возрождающейся жизнью.

Да, это, несомненно, был сон!

Только во сне могут так блаженствовать люди, так терять голову, так отдаваться иллюзиям.

Я все забыл на этот час: и смерть, и зло, и добро, и святого, и дьявола. Я помнил только одно: радость детских лет и радость грядущей жизни. Прошлое и будущее таинственно сливалось в торжествующую радость жизни.

Я не устал больше. Я не могу лежать. Мне нужно двигаться, говорить, смеяться.

Мы начинаем вспоминать Трофима Трофимыча, тетушку и хохочем, хохочем, как сумасшедшие.

Верочка преобразилась вся. И она тоже – вся как в прошлом. Только два года назад так неудержимо весело звучал ее голос, так сияло нежное, хрупкое лицо ее.

Отворили окно. Холодная осенняя ночь пахнула на нас, ворвался уличный шум. О, как хорошо! Все хорошо: и шум, и холод, и осень.

Я любил Верочку. Любил, любил – несмотря ни на что!

Милая, жизнь моя! Я не мог больше выдержать этой ликующей радости, этого внезапного безумного счастья. Я обнял ее, как родную, как чистую, ненаглядную сестру свою.

– Прости, прости, прости… – шептал я, почти теряя сознание.

Господи, да разве можно говорить «прости», разве она уже давно не простила? Все простила, все забыла и слушать не хочет. Ничего этого не надо. Любит она, любит. Все отдаст за меня, жизнь отдаст, все.

Святая моя, маленькая моя Верочка!

Ей домой нужно. Завтра она опять придет, обязательно придет. Она больше никогда меня одного не оставит.

Мы вышли в прихожую.

Уходит… значит, так надо… А завтра опять… это новая жизнь.

Уже совсем прощаясь, она сказала:

– Ты слышал, завтра предполагаются беспорядки.

Я ничего не слыхал. Но, должно быть, мое воскресение было неполным! Во всяком случае, прежняя неожиданная для самого меня лживость и внезапность ответов осталась.

– Слышал, – сказал я серьезно и прибавил: – Я тоже иду.

Верочка посмотрела на меня хорошим, «честным» взглядом и по-мужски пожала руку.

Ушла… Прощай, Верочка!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.