Банники и банницы

По старинным поверьям, банники (их еще называют жихарями, пастырями, шишка?ми) – исконные и полновластные хозяева бани. Чаще всего этот хозяин строг, а нередко и опасен для людей. Примечательно, что эти обычно невидимые духи вполне могут предстать в виде знакомых или родственников, однако их истинное обличье – голый шустрый старичок, с длинными черными волосами и покрытой плесенью бородой и статная обнаженная женщина с большой грудью.

Банники, как соплеменники домового, способны превратиться не только в человека, но и в уголек, веник, кадушку с водой; могут оборотиться зайцем, лягушкой, собакой или котом. Обычно они живут за печкой-каменкой, под лавкой или под потолком.

Банник любит шутить и проказничать: разогреть баню до жары, а затем мгновенно остудить ее, нередко пристает к девицам и щекочет. Банница тоже не отстает, заигрывая со статными молодыми мужчинами. В гости к банникам часто заходят их сотоварищи – русалки, овинники, домовой с лешим. Они всю ночь веселятся, отмываются после лесных прогулок или пребывания в болоте.

Банные хозяева очень любят париться и моются «в третий» или «в четвертый пар», то есть после двух или трех смен побывавших в бане людей. Если кто-нибудь в это время пойдет париться в баню, то живым оттуда не выйдет: черти его задушат, а людям покажется, что тот человек угорел или запарился. Это поверье о четвертой роковой банной «смене» было распространено на Руси повсеместно: «Он накинется – станет бросаться горячими камнями из каменки, плескаться кипятком; если не убежишь умеючи, то есть задом наперед, он может совсем зашпарить. Этот час дух считает своим и позволяет мыться только чертям; для людей же банная пора в деревнях обыкновенно полагается около 5–7 часов пополудни».

О баннике и в наши дни рассказывают немало всяких историй. Его злой воле приписывают обмороки и несчастные случаи, поскольку одно из его любимых развлечений – ошпаривать моющихся кипятком, раскалывать камни в печке-каменке и бросаться ими. Впрочем, с ним можно поладить. Знающие люди всегда оставляют баннику хороший пар, свежий веничек, мочалку, мыло и лоханку чистой воды. И никогда друг друга не подгоняют – банник этого не выносит, сердится. А уж если кто попал ему под горячую руку, тому надо сразу выбежать из бани и позвать на подмогу домового: «Батюшка, выручи!»

Обитая в непосредственной близости от человека, банники хоть и не показывались на? люди, но требовали строгого подчинения. Условия их были просты: баня должна была стоять там, где того желал банный хозяин. В противном случае он мог и отомстить. Действовал довольно подло и наверняка – вплоть до насылания на людей смертельных болезней. Однако стоило переложить баню – и больной, будучи уже одной ногой в могиле, шел на поправку.

По общерусским поверьям, банник обычно обитает под полко?м (нары под потолком) или появляется из-под полка?, но может быть связан и с каменкой – сложенной из больших камней банной печью: «У банника волосы растрепаны, за каменкой сидит». «Хозяев» может быть и несколько – иногда банник обитает там с женой и детьми.

В баню, где нет икон и где мылись, парились, снимая нательный крест, входили с оглядкой, прося разрешения у банного служителя, иногда приговаривая: «Крещеный на поло?к, некрещеный с полка?». Также нельзя было шуметь и ругаться. Вымывшись, благодарили банника и приглашали: «Хозяин с хозяюшкой, с малыми детушками, ходите к нам в гости!» Иногда обращались и к самой бане: «Тебе, баня, на стоянье, а нам на доброе здоровье». Нарушение этих правил влекло за собой появление «страшного» банника, который мог защекотать, задушить, запарить и даже затащить на каменку, содрать с неугодного ему человека кожу, повесив ее сушиться на печку.

Губящий людей банник может, как говорилось, обернуться родственником, знакомым: к припозднившемуся в бане мужчине являлась соседка и начинала «поддавать» (лить воду на каменку), отчего становилось невыносимо жарко. Незадачливый посетитель едва не задыхался и через силу изгонял «соседку»-банника руганью. В другом рассказе начала XX века такие же «знакомые и родственники» запаривают и забивают за поло?к старушку.

Козни банника бывают совершенно немотивированными, а порой становятся опасны и злы. Например, он, прикинувшись проезжим гостем, просит истопить баню и «запаривает» жену крестьянина. В баню, где на полке? прячется крестьянин, «входят как два человека и тащат солдата. И начали с солдата кожу снимать и бросили ее на крестьянина. Тот лежит ни жив ни мертв и читает молитву: „Да воскреснет Бог”. А они услышали и ему в ответ: „Да растреснет лоб”. Он читает дальше: „Да расточатся враги Его”. А они: „Да раскачается осина”. И так до половины отчитывался. Прочитал он всю молитву, видит – банники пропали, а рядом рогожка лежит».

Образ коварного, обитающего у печки-каменки банника, пожалуй, ближе всего к персонификации жара, морока, жгущего и душащего человека. Однако ради справедливости надо сказать, что банник иногда проявляет себя не только как дух бани, но и как дух – охранитель людей. Он защищает их от «чужих» банников, «чужой» нечисти.

Существенная для крестьянского рода и семьи охранительная роль банного хозяина, по сути, связана с двойственным восприятием самой бани. Традиционно в крестьянском обиходе это место нечистое, опасное (здесь сказываются и некоторая отдаленность ее от дома, отсутствие икон, смываемая в бане грязь и т. п.). В то же время «переходное», очищающее пространство бани необходимо: в ней как бы смываются прошедшая жизнь, пыль, грязь, грехи и происходит своеобразное возрождение человека к новой, чистой жизни.

По поверьям Олонецкой губернии, у банного хозяина хранится шапка-невидимка, которую можно получить раз в год. Для этого необходимо пойти в Пасхальную ночь в баню, положить нательный крест и нож в левый сапог, сесть лицом к стене и все проклясть. Тогда из-под полка? должен появиться старик с шапкой-невидимкой. В Печорском крае верили, что получивший такую шапку мог стать колдуном после Вознесения.

Согласно верованиям крестьян, есть у банника и «беспереводный» целковый. Чтобы получить его, нужно спеленать черную кошку и в полночь бросить ее в баню с приговором: «На тебе ребенка, дай мне беспереводный целковый!» – затем быстро выбежать и крестом очертить себя три раза.

Шутить с собой банник не позволяет, но разрешает на Святки приходить к нему ворожить. Один из вариантов гадания: человек просовывает в двери бани голую спину, а банник либо бьет его когтистой лапой – к беде, либо нежно гладит мохнатой и мягкой, как шелк, большой ладонью – к счастью.

Есть такой рассказ: «Севернорусские девушки берут землю из-под девяти столбов забора, бросают ее на каменку и приговаривают: „Байничек, девятиугольничек! Скажи, за кем мне быть замужем?” Затем отправляются в полночь в баню, завернув подол на голову, обнажают ягодицы, входят, пятясь, в баню и приговаривают: „Мужик богатый, ударь ж. у рукой мохнатой!” Если к телу прикоснется волосатая рука, жених будет богатым, если безволосая и жесткая, он будет бедным и лютым, если мягкая, у него будет мягкий характер». Прочувствовать это все надо было, конечно, тем самым местом.

На жениха гадают и таким способом: «Во время Святок, при огне, девицы приходят в баню, снимают пояс, крест, распускают косы и расстегивают все пуговицы; ставят одну в середину, а вокруг ее водят черту и поочередно смотрят в зеркало со словами: „Придите сорок чертей с чертенятами, из-под кореньев и из других мест”. Черти должны показать суженого или показаться в его облике. Если при этом окажется, что в зеркале выходит черт по пояс, то надо „расчерчиваться” (это опасно); если же черт является в полный рост, то девушкам грозит гибель».

В Сургутском крае на Святки баню топили для нечистого, который приходил париться; затем он либо благодарил ожидавшую у дверей девушку, просил подать ему чистое белье (к замужеству), либо требовал подать гроб (к смерти). Все такие гадания считались очень опасными, поскольку вызываемый нечистый, по поверьям, нередко покидал магический круг, которым его очерчивали, и губил гадающих.

Несмотря на то что «баня царит, баня правит, баня все исправит», после полуночи она считается местом опасным и страшным: не всякий решается туда заглянуть, и следует ожидать какой-нибудь неприятности, случайной и неожиданной встречи. «Нет злее банника, да нет его добрее», – говорят в Новгородчине под Белозерском: здесь твердо верят в его постоянную готовность вредить и строго соблюдают правила угодничества и задабривания.

Снискать расположение банника можно, если принести ему угощение из куска ржаного хлеба, круто посыпанного крупной солью. А чтобы навсегда отнять у него силу и охоту вредить, дарят черную курицу. Когда после пожара построена новая баня, такую курицу душат (а не режут) и, не ощипывая перьев, закапывают в землю под порогом бани. После этого уходят из бани задом, совершая поклоны бессменному и сердитому жильцу. Однако это не означает полное удовлетворение сторон: банник будет недоволен всяким, покусившимся на его права, хотя бы и временно. Зная об этом, редкий путник, застигнутый ночью, решится искать здесь приюта, кроме разве сибирских бродяг и беглых, которым, как известно, все на свете нипочем. Прохожий, не имеющий чем заплатить за ночлег, предпочтет переночевать где угодно – в стогу, в сарае, под ракитовым или можжевеловым кустом, но только не в бане.

Баня с ее всеведущими обитателями и в XX веке считалась одним из самых удобных мест для обучения колдовству, искусству игры на музыкальных инструментах, а также для сватовства – все это проходит с участием банника, хозяина бани, каменки, очага, от которого, возможно, зависела судьба семьи. В последней ипостаси (менее прослеживаемой в XIX–XX веках) банник ближе к наделенным универсальной властью языческим божествам (некоторые исследователи сопоставляют его с древнерусским Волосом), к божествам очага и покровителям семейства.

В сущности, банник старается быть невидимым, хотя некоторые и уверяют, что видели его и что он старик, как и все родственные ему духи, недаром же они прожили на белом свете неисчислимое количество лет. Впрочем, хотя этот дух обычно невидим, движения его всегда можно слышать в ночной тишине – и под полко?м, и за каменкой, и в куче свежих неопаренных веников. Особенно чутки к подобным звукам роженицы, которых по этой причине никогда не оставляют в банях в одиночестве. В это время всегда при них неотлучно находится какая-либо женщина, если не баба-повитуха. Все твердо убеждены, что банник очень любит, когда в бане проходят роды и родильницы остаются жить у него до третьего дня после родов, а лучше – до седьмого, как это водилось у богатых и добрых мужиков в стародавние времена.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.