Мантикора – лев с человеческим лицом
Мантикора – лев с человеческим лицом
Из всех жестоких существ мантикора, возможно, самое кровожадное и опасное. У нее туловище льва, человеческое лицо, голубые глаза и голос, подобный звучанию свирели. Но среди главных и особенно зловещих особенностей – три ряда зубов во рту, ядовитое жало на конце хвоста, как у скорпиона, и такие же ядовитые хвостовые шипы, которые существо может метать в любом направлении. Наконец, слово «мантикора» в переводе с фарси? (персидского языка) означает «людоед». Это чудовищное создание чаще всего встречали в лесах Южной Азии, а также Индонезии и Малайзии, где оно считалось наиболее опасным хищником.
В некоторых текстах сохранилось такое описание: «У нее была огромная, напоминавшая человеческую, голова, мощное львиное тело, широкие сильные крылья, покрытые тяжелыми, звенящими, как металл, перьями, и тонкий, быстрый, загнутый, как у скорпиона, хвост с ядовитым жалом на конце. Мантикоры были почти неуязвимы. По всему южному побережью рассказывали, что их шкуру не пробивали самые тяжелые и твердые копья, не могли сразить даже заговоренные восточными магами гибкие клинки из прочнейшей стали, прокаленные на вулканическом огне. Убивали их только легкие, но смертоносные мечи из сильмарилла – металла, которым в мифические времена с людьми торговали гномы. Теперь во всем известном мире остался лишь один такой меч, но кто им владел, было неизвестно».
Первое упоминание о мантикоре мы встречаем в книгах грека Ктесия, личного лекаря персидского царя Артаксеркса II (IV век до н. э.). Благодаря этому врачу грекам стали известны многие персидские мифы. Дальнейшие греческие и римские описания повторяют основные признаки мантикоры, данные Ктесием: покрытое рыжей шерстью львиное туловище, три ряда зубов и хвост с ядовитым жалом и отравленными шипами.
Примечательно, что Аристотель в своем труде «История животных» тоже ссылается на греческого эскулапа: «Он [Ктесий] уверяет, что индийский зверь мартихора имеет тройной ряд зубов на нижней и верхней челюстях, и он величиной со льва и настолько же волосат, его ноги походят на ноги льва; его лицо и уши имеют сходство с человеческими; его глаза голубые, а сам он ярко-красного цвета. Хвост его такой же, как и у земляного скорпиона, в хвосте у него жало, и он имеет способность выстреливать, как стрелами, иглами, прикрепленными у него к хвосту. Голос его – нечто среднее между звуком свирели и трубы; он может бегать так же быстро, как олень, и еще он дикий и людоед».
Наиболее полное древнее описание мантикоры сделано во II веке римлянином Элианом, который приводит несколько весьма любопытных подробностей: «Всякого, кто приближается к ней, она поражает своим жалом… Ядовитые шипы на ее хвосте по толщине сравнимы со стеблем камыша, а в длину имеют около 30 см… Она способна победить любое из животных, за исключением льва». Хотя очевидно, что Элиан, как Аристотель и Плиний, черпал свои знания о мантикоре у Ктесия, он добавляет, что подробные сведения об этом чудовище содержатся в труде историка Книда.
Во II веке Филострат из Лемноса упоминает о мантикоре как об одном из чудес, о котором философ-неопифагореец Аполлоний Тианский расспрашивал царя мудрецов Иарха на холме мудрости.
Хотя о мантикоре редко говорится в древних научных книгах, ее описаниями изобилуют средневековые бестиарии. Оттуда мантикора перекочевала в естественнонаучные труды и фольклорные произведения. В XIII веке о ней писал Варфоломей Английский, в XIV – Уильям Кэкстон в книге «Зеркало мира». У Кэкстона три ряда зубов мантикоры превратились в «частокол огромных зубов в горле», а ее голос, подобный мелодии свирели, становится «сладким змеиным шипением, которым она притягивает к себе людей, чтобы затем пожрать их». Это, вероятно, единственный случай, когда мантикору перепутали с мифической сиреной.
В эпоху Возрождения волшебное существо с отравленным хвостом попадает на страницы «Истории животных» Конрада Геснера и «Истории четвероногих зверей» Эдварда Топселла. Но начиная с XVIII века оно уже не упоминается ни в одном серьезном научном труде, за исключением тех, что посвящены исследованиям мифов.
Как уже говорилось, на протяжении веков в описание мантикоры были привнесены лишь малозначительные детали. К примеру, Плиний пишет, что ее глаза не голубые, а зеленые, Варфоломей Английский утверждает, что «у нее покрытое шерстью тело медведя», а на некоторых средневековых гербах она изображена с кривым или спиралевидным рогом на голове, а иногда с хвостом и крыльями дракона. Однако такие изменения, сделанные разными авторами, мало сказались на общем представлении о мантикоре – со времен Ктесия существует только одна разновидность этого создания.
В то же время в литературе у мантикоры появляются и новые приметы. Так, например, Гонорий Августодонский, автор популярнейшего произведения XII века «Образ мира», наделяет ее способностью летать, то есть снабжает ее крыльями: «Есть там… в Индии также мантикора, зверь, лицом человек, с тройным рядом зубов, телом лев, хвостом скорпион, глаза голубые, шерсть цветом кроваво-красная, голос – змеиное шипение; избегая опасности, взлетает; бег ее быстрее полета птицы; употребляет человеческое мясо».
Хотя происхождение существа неоднократно пытались связать с различными загадочными животными, правильнее всего, очевидно, будет сказать, что она «происходит» от индийского тигра. Это предположение высказал еще во II столетии комментатор Ктесия греческий писатель Павсаний. Он считал, что челюсти с зубами в три ряда, человеческое лицо и хвост скорпиона – не что иное, как «фантазия индийских крестьян, испытывающих ужас перед этим животным». По мнению Валентайна Болла, легенда о трех рядах зубов могла возникнуть из-за того, что коренные зубы некоторых хищников имеют несколько острых рядов на каждом, а жало мантикоры – ороговевший участок кожи на кончике хвоста тигра, напоминающий своим видом коготь. Кроме того, по индийскому поверью, усы тигра считаются ядовитыми. Исследователи полагали, что древние персы видели человеческое лицо мантикоры на индийских скульптурах тигра-божества.
В Средневековье мантикора стала эмблемой пророка Иеремии, поскольку она – существо подземное, а Иеремия был сброшен врагами в глубокую яму.
Начиная со Средних веков мантикора приходит в художественную литературу. В романе XIII века «Царь Александр» говорится о том, что у берегов Каспия Александр Македонский потерял в битвах со львами, медведями, драконами, единорогами и мантикорами 30 тысяч своих воинов. В поэме Джона Скелтона «Воробей Филипп» (XVIII век) маленькая девочка, обращаясь к коту, убившему ее любимую птичку, говорит: «Пусть твой мозг съедят горные мантикоры!» В пьесе Джорджа Уилкинса «Несчастья насильственного брака» один из героев сравнивает ростовщиков с этими мифическими существами, «врагами человечества с двойным рядом зубов».
В фольклоре она стала символом тирании, зависти и вообще всякого зла. Еще в конце 1930-х годов испанские крестьяне считали мантикору «зверем плохих предзнаменований».
Мантикора – один из зверей-искусителей в новелле Флобера «Искушение святого Антония»: здесь это тоже рыжий лев с человеческим лицом и тремя рядами зубов, еще и распространяющий чуму. В XX веке представления о мантикоре продолжали развиваться. Например, в бестиарии польского писателя-фантастиа Анджея Сапковского она тоже имеет крылья и выстреливает отравленными шипами: «Живет в Индии. Тело у нее львиное, а голова и морда человечьи, но с пастью ужасной, в три ряда зубищ острых снабженной. Крылья у мантикоры орлиные, хвост же скорпионий, ядовитой иглой оканчивающийся. Яд свой, мгновенно отравляющий, берет мантикора из дерева, именуемого богун упас. Нападает на людей из засады, убивает и сжирает так, что ни косточки… не остается. И когда Иоанн Богослов в „Откровении” говорит: „И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы… и мучение от нее подобно мучению от скорпиона”, то святой в благочестивой простоте своей не саранчу имел в виду, а именно мантикор, которые в Судный день из пучин выйдут и будут истязать грешников жалами своими».
Современность сделала мантикору менее зловещей. В некоторых детских книжках она превращается в веселое, доброе и ранимое существо. В фантастическом рассказе Пирса Энтони «Заклинание хамелеона» мантикора, «существо, размером с лошадь, с головой человека, телом льва, крыльями дракона и хвостом скорпиона», охраняет дом доброго волшебника.
В отличие от ученых и писателей, художники позволяли себе относиться к образу мантикоры с большей долей фантазии. Ее изображали и с длинными женскими волосами, и со стрелами на хвосте. Единственное изображение трех рядов зубов можно увидеть в вестминстерском бестиарии. Самая подробная иллюстрация приведена в сборнике XVII века. На ней изображено существо с головой мужчины, туловищем льва, хвостом скорпиона, крыльями и когтями дракона, коровьими рогами и козьим выменем.
Картинки из бестиариев вдохновляли многих декораторов христианских храмов. Изображение мантикоры можно увидеть на восьмигранной колонне в аббатстве Сувини, на мозаиках в кафедральных соборах в Аосте и в Каоре, где загадочное существо олицетворяет святого Иеремию. Тем не менее за свою более чем двухтысячелетнюю историю мантикора мало изменилась и, несмотря на попытки придать ей добрые черты, по-прежнему остается символом убийственной жестокости и редкой кровожадности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.