21. Протоиерей о. Михаил Чельцов и его однодельцы

21. Протоиерей о. Михаил Чельцов и его однодельцы

В одну из набитых камер III корпуса Дома Предварительного Заключения в Петрограде поздней осенью 1930 года вводят седоватого священника в темных очках и лиловой рясе, прот. о. Михаила Чельцова. С ним провел я — рассказывает свидетель — в одной камере около 6-ти недель. Находясь в заключении с начала 1930 г. я сообщил ему, что в этой же камере летом со мной находился прот. о. Николай Чуков впоследствии выпущенный и под именем митроп. Ленинградского выполнявший задания Коминформа в Болгарии, Париже, Финляндии и летом 1950 г. в Антиохии и Палестине. Говорил, как о. Чуков рассказывал мне свои 40 ночей в камере смертника. Оказалось, что и отец Чельцов, испытал ту же участь. Оба они были приговорены к расстрелу по делу митрополита Вениамина. (Об их приговоре и помиловании см. том I, гл.2, стр. 56, где названы оба протоиерея. Впоследствии погибли в концлагерях также «помилованные» с ними Епископ Венедикт Плотников и в 1933 г. на Беломорканале Н. А. Елачич).

Отец Михаил провел 40 ночей в молитве, после вечерних молитв читал себе отходную и по памяти акафисты и молебны, а когда светало (это было в августе 1922 г.) о. Михаил читал обедницу, благодаря Господа, что еще на сутки продлена его жизнь, и засыпал. По истечении месяца он свыкся с мыслью о смерти и с каким-то равнодушием встретил на 40-й день сообщение о замене расстрела заключением (Настоящий рассказ исправляет неточные данные об отце Чельцове в I томе в гл. 28).

После нескольких лет заключения отец Чельцов вернулся к своей пастве, но вновь арестован в конце 1930 года.

Не он автор известного учебника Закона Божия, но он написал диссертацию на доктора Богословия по истории Сербской Церкви.

Причина его последнего ареста такова.

Летом 1929 г. нелегально прибыли из заграницы в Ленинград два бывш. офицера и вывезли из СССР графиню 3…у. ее духовный отец Михаил знал о предстоящем нелегальном отъезде и служил напутственный молебен. По прибытии в одну из Западных столиц она всем рассказала детали своего бегства, что советская агентура передала в ОГПУ.

Осенью 1930 г. было арестовано около 40 лиц из ее прежних знакомых. Несколько дней со мной в камере находился старичок бывший лицеист Николаевский, который обвинялся в том, что доставал графине доллары у каких то маклеров.

После единственного допроса отец Михаил мне говорил, что следователь его предупредил, что его бывшего «смертника» теперь безусловно ждет расстрел. Я был поражен, с каким спокойствием говорил маститый протоиерей о предстоящей казни: — «Мне шестьдесят три года; прожита жизнь не всегда легкая. Дети уже выросли и мне надо радоваться, что Господь посылает мне этот конец, а не старческий недуг и многолетние страдания на одре болезни» — «Вы еще молоды», продолжал он, «а меня Господь к себе призывает таким благословенным путем».

Вскоре его днем перевели в другую камеру, и только спустя несколько недель были расстреляны по этому делу шесть человек: отец Михаил Чельцов, духовник графини; Федорицкая, у которой она ночевала последние 2–3 дня перед бегством; офицер Гвардии Добрышин; мичман фон-Беренгоф, у которого жили без прописки, прибывшие за графиней лица; бывш. лицеист Николаевский; бывш. лицеист и редактор-издатель журнала «Старые годы» Петр Петрович Вейнер, отбывший 3 года ссылки на Северном Урале (1925–1928 г.).

В концлагере на Беломорском строительстве мне довелось встретить прекрасного религиозного юношу Юрочку Николаевского (сына расстрелянного бывш. лицеиста). Горестно поведал он мне о расстреле своего отца, узнав, что я видел его во время следствия. Сам он в 20 лет был арестован через несколько недель после свадьбы своей. Порадовался я, узнав в 1933 г. летом, что он освобожден досрочно по случаю открытия Беломорканала, где он работал чертежником. Но будучи в ссылке, я через 4 дня после убийства Кирова услышал 5-го декабря переданный по радио список расстрелянных за него заложников. Среди них я с горечью услышал имена Юрочки Николаевского и его младшего брата Вадима. Зачем понадобились эти две юные жизни духовных детей отца Михаила Чельцова — Ты, Господи, веси.