I часть Письма в рифму

I часть

Письма в рифму

Интересна, как доказательство той поэзии, которая всегда жила в этой богатой натуре, припавшая ему одно время фантазия писать стихи, о чем он сам впоследствии рассказывал: «Признаюсь вам, пробовал я раз писать стихи, полагая, что это легко. Выбрал хорошее местечко, где были долины и горы, и расположился там писать. Долго, долго сидел я и думал, что и как писать; да так ничего и не написал». Но на всю жизнь осталась у него любовь говорить в рифму.

Евгений Поселянин

* * *

Чадце мое нетолковитое,

мир тебе и Божие

благословение

и всякое утверждение

в терпении и долготерпении,

в нем же имамы великую

потребу

да благодушно переносим

вся встречающаяся

и вся приключающаяся.

* * *

N воры – лакомые воры,

да и не слабы, и не хворы,

лазят не только через

заборы,

но, как мыши,

пробираются и сквозь

крыши.

Эти воры, или другие,

в двух местах хлебный

амбар провертели,

но ничего не успели

и, должно быть с горя,

пошли и запели:

«Монастырского не трогай,

чтобы не послали

арестантскою дорогой».

* * *

Благодушно и благодарно

терпящим всё

обещается там покой.

Да ведь какой?

И сказать невозможно;

только требуется для этого

жить осторожно,

и прежде всего жить

смиренно, а не тревожно,

и поступать как следует

и как должно.

В ошибках же каяться

и смиряться,

но не смущаться.

* * *

N во время поста

находится в церковном

затворе,

постоянно нахожусь

на людском соборе

и сборе и чужих дел

на разборе.

* * *

N! не будь как докучливая

муха,

которая иногда без толку

около летает,

а иногда и кусает и тем

и другим надоедает,

а будь как мудрая пчела,

которая весной усердно

дело свое начала

и к осени окончила

медовые соты,

которые так хороши,

как правильно

изложенные ноты.

Одно сладко,

а другое приятно…

* * *

Ты, N, чай пей,

только дело духовное

разумей.

* * *

Без смиренья

невозможно иметь

успокоенья.

* * *

На слово не верь всякому

вздору

без разбору —

что можно родиться

и что люди прежде

обезьянами были.

А вот это правда,

что многие люди стали

обезьянам подражать

и до степени обезьян

себя унижать.

* * *

Возмогай о Господе

и в державе крепости Его!

Да возрадуется душа твоя

о Господе,

облече бо нас в ризу

спасения

и одеждою веселия

одея нас;

и глаголет к нам через

Апостола:

всегда радуйтеся,

о всем благодарите,

сия бо есть воля Божия.

* * *

Потерпи;

может, откроется тебе

откуда-либо клад,

тогда можно будет

подумать

о жизни на другой лад;

а пока вооружайся

терпением и смирением,

и трудолюбием,

и самоукорением.

* * *

Ты говоришь, что делаешь

все с понуждением;

но в Евангелии понуждение

не только не отвергается,

но и одобряется.

Значит, не должно унывать,

а должно на Бога уповать,

Который силен привести

все к полезному концу.

Мир тебе!

* * *

Воли человека

и Сам Господь не понуждает,

хотя многими способами

и вразумляет.

* * *

Немощь, и слабость,

и усталость, и изнеможение,

а к ним еще и леность

и нерадение —

вот мои спутницы!

И с ними мое всегдашнее

пребывание.

* * *

Мать!

Давно было сказано,

чтобы не унывать,

а на милость и помощь

Божию уповать!

Что говорят – слушай,

а что подают – кушай.

* * *

Послушай, сестра!

Не будь востра, не будь

пестра!

А будь постоянна и смирна —

и будешь мирна!

* * *

Не люби слушать

о недостатках других,

тогда у тебя будет

меньше своих.

* * *

Благожелательно

приветствую о Господе

N многовещанную и других

сестер,

которые живут, аки рыбы

безгласные,

хотя изредка перышки

и поднимают.

Но перо не палка,

и воробей не галка,

и сорока не ворона.

Впрочем, у всех есть своя

оборона.

Когда найдет уныние,

прочитывай этот набор

слов,

как немец русскому

говорил:

«Экой ты дров!»

Хотел назвать дубиной,

да не сумел.

* * *

Не раз вспомнишь простую

русскую пословицу:

«Бей в решето,

когда в сито не пошло».

Пословицу эту не мешает

заметить и запомнить

и тебе, мать,

когда придется в деле

не успевать,

когда думаем сделать так,

а выходит иначе.

Тогда пословица эта

пригодна наипаче.

* * *

Приветствую

N многовещанную,

и N поющую и тон

задающую, и пытливую…

чтобы не допускали много

к своему уху.

Слабые уши не могут

без вреда

многого переносить.

* * *

Хоть и говорят,

что год на год не приходится,

а все-таки всегда дела идут,

как водится.

Всегда один прочный совет:

«Ванька, а Ванька!

Смака, барин

знаит-пярязнаит,

а все-таки твярдит».

Этот с барином Иван —

пример и нам.

Каждый тверди свой урок

и помни, что говорит

пророк:

блажен, иже не иде на совет

нечестивых.

* * *

Не было печали,

но лукавые враги накачали,

представляясь то в виде

Ефремки,

то в виде зубастой

крокодилки.

* * *

Слышу о тебе,

начальственная мать,

что ты не перестаешь

унывать

с тех пор, как начала

горевать,

получивши весть

о пострижении.

Знай, что горе – как море:

чем более человек в него

входит,

тем более погружается.

* * *

Мир тебе и милым гусяткам!

Которые бывают иногда

милы,

иногда же и гнилы.

* * *

Хорошо бы, новая матушка

…ина,

если бы у тебя наружно

была приятная

и назидательная мина,

при этом и душевная

тишина хранима.

Хотя это не легко,

и претрудно,

и не всегда удобно,

но зато и нам и другим

полезно.

* * *

Уведомляю тебя о себе,

что милосердием

и долготерпением Божиим

жив есмь телесно, а душевно

Бог весть.

Помолись, чтобы Господь

сподобил

по-христиански концы

свесть.

Болезненные прижимки

во всем теле есть,

и от холоду, и от невольного

голоду.

Много вещей есть,

да многое нельзя есть.

Слабый желудок

и неисправные кишки

не дозволяют.

Впрочем, по старой

привычке,

я все-таки понуждаюсь есть,

хотя после и приходится

большую тяготу понесть

от головной боли

и от рвотной доли.

А кроме того, и приезжие

и приходящие докучают;

сидят подолгу в хибарке,

скучают.

Вот так мы день за днем

и живем

и несправедливыми слывем

в приеме приходящих

и приезжающих.

А виновата моя немощь

и неисправность

перед Богом и людьми.

* * *

Софии

Твоя духовная храмина,

как четырьмя углами,

утверждается четырьмя

твоими молитвенницами…

Стой же, сия храмина,

твердо и не шатайся,

ни вспять, ни на десно,

ни на шуе не озирайся,

а зри прямо к востоку,

от онуду же пришедый

Господь глаголет о Себе:

не приидох да творю волю

Мою,

но волю пославшаго

Мя Отца.

* * *

К сказанной четверице

прибавлю

еще две четверицы.

Евангельское учение

утверждается

четырьмя евангелистами,

а жизнь христианская —

четырьмя главными

добродетелями:

мужеством, мудростию,

целомудрием и правдою.

Не умолчу и о неполезной

и душевредной четверице,

яже есть:

уныние, малодушие,

нетерпение и уклонение,

которые лишают нас

полной власти,

могут лишить и благой

части,

если мы будем им

поддаваться,

хотя бы и под благовидным

предлогом.

* * *

Благо только то, что делается

по воле Божией

и за святое послушание.

А своя воля лишь мучит

и тогда только научит,

когда будем оставлять оную.

* * *

После всего сказанного

тебя поздравляю

и милости Божией тебе

желаю,

равно и всем живущим

с тобою толковитым

и бестолковым гусятам.

Есть старинная пословица:

«В семье не без урода».

Так бывает среди всякого

народа.

* * *

Поздравляю тебя

с возвращением

из N восвояси.

Сердечно желаю тебе

тут жить-поживать,

да добра наживать.

При этой жизни

не раз придется вспомнить

поговорку:

спросил бы зимой у гуся,

не зябнут ли у него ноги?

А гусь, хотя нередко ноги,

поджимая, переменяет,

а все-таки так или сяк

зимы переживает.

Зато уж, когда придет весна,

с самодовольством

по озеру плавает.

* * *

Молись о мне, недостойном

и неисправном,

всех учу, а сам делать

ничего не хочу,

а только смотрю,

что под столом.

* * *

Тщеславие и гордость

хотя одной закваски

и одного свойства,

но действие и признаки их

разные.

Тщеславие старается

уловлять похвалу людей

и для этого часто унижается

и человекоугодничает;

а гордость

дышит презорством

и неуважением к другим,

хотя похвалы также любит.

Тщеславный, если имеет

благовидную и красивую

наружность,

то охорашивается,

как селезень,

и величается своею

красивостью,

хотя мешковат и неловок

часто бывает

так же, как и селезень.

Если же побеждаемый

тщеславием

не имеет благовидной

наружности

и других хороших качеств,

тогда для уловления похвал

человекоугодничает

и, как утка, кричит:

«Так! Так!» —

когда на самом деле

и в справедливости

не всегда так,

да и сам он часто внутренно

бывает

расположен иначе,

а по малодушию

придакивает.

Гусь, когда бывает что-либо

не по нем,

поднимает крылья и кричит:

«Кага! Каго!»

Так и горделивый,

если имеет в своем кружке

какое-либо значение,

часто возвышает голос,

кричит, спорит, возражает,

настаивает на своем мнении.

Если же недугующий

гордостью

в обстановке своей не имеет

никакого веса и значения,

то от внутреннего гнева

шипит на других,

как гусыня, сидящая

на яйцах,

и, кого может, кусает, кусает.

* * *

Прошу, чтобы притчу

о гусях и утках не забывали,

гусиных и утиных немощей

избегали

или хоть, по крайней мере,

не оправдывались в них,

а сознавались и каялись.

А что? Гусь и гагара?

Какова пара?

А ведь по одной воде

плавают…

* * *

Мати! Не унывати,

а на милость и помощь

Божию уповати,

и мене, грешного,

в молитвах своих поминати.

* * *

Как ни мерекай туда и сюда,

а нигде не избежишь труда.

* * *

Как-то ваши дела идут

и к какому концу грядут?

* * *

Что-то вы поделываете

и как управляетесь с своими

делами?

Старинные люди

хоть и очень простые были,

но поговорки их очень

мудрые и основательные.

Не живи как хочется,

а как Бог приведет.

Эту-то малую поговорку

не скоро кто переедет

без труда.

Как-то на деле все выходит —

постой, да погоди,

да еще немного подожди,

да осмотрись, да соберись

с умом и вместе с кошельком.

С год назад я слышал

от одного торговца:

часто не душа может,

а мошна.

Говорил же это человек

добросовестный

и весьма правдивый,

а обстоятельства его

плоховаты и тесноваты.

А все это сходится к тому,

что тесен и прискорбен путь,

вводяй в живот,

и что многими скорбями

подобает нам

внити в Царствие Небесное.

* * *

Помолись обо мне, немощном

и грешном,

чтобы мне и другим

не досадить,

и своей душе не повредить.

Все только чужие крыши

стараюсь покрывать,

а своя храмина душевная

стоит раскрытою.

* * *

Приветствую о Господе NN:

певчих, поющих

и читающих,

келейных сестер,

стряпающих и ходящих,

метущих и мятущихся,

но не оскудевающих верою

и упованием.

Скоро ли ваш храм будет

дивен в правде?

* * *

В целом мире бесскорбного

места не найдешь,

везде к одному заключению

придешь,

что потерпеть нужно.

* * *

Не дают награду за отраду,

а только за скорби

и за подвиги.

* * *

Хотя это, с одной стороны,

и печально,

а с другой – может быть

и полезно:

смиренными будем

и этого случая скоро

не забудем.

* * *

Кто уступает,

тот больше приобретает.

* * *

Отчего человек бывает плох?

Оттого, что забывает,

что над ним Бог.

* * *

Где просто,

там ангелов со сто,

а где мудрено, там ни одного.

* * *

Где нет простоты —

там одна пустота.

* * *

От ласки у людей бывают

совсем другие глазки.

* * *

Кто нас корит, тот нам дарит,

а кто хвалит, тот у нас

крадет.

* * *

Сама не юли и другим не вели.

* * *

Смотри, Мелитона,

держись среднего тона;

возьмешь высоко – будет

нелегко,

возьмешь низко – будет

склизко;

а ты, Мелитона,

держись среднего тона.

* * *

Катя! Назад не пяти.

Катиш! Смотри,

куда катишь.

Кати туда, где тишь, да гладь,

да Божья благодать.

* * *

Лизок! Смотри в низок,

там находится смиренье

и обретается терпенье.

* * *

Груша просит тпруши,

а мы ее притянем за уши.

* * *

Маня! Мани, мани,

да не обмани!

* * *

Мать Евмения!

Собери свое разумение.

* * *

Наш Нил всем мил,

а иногда бывает и гнил.

* * *

Не беда, что во ржи лебеда,

а вот беда,

когда в поле ни ржи,

ни лебеды.

* * *

Сидор да Карп в Коломне

проживают,

а грех да беда с кем не

бывают.

* * *

Дай Бог, чтобы всякое

возгорание неприятное

скоро погашалось,

чтобы не подавать

деревенским ребятишкам

повода

повторять старинную

песенку:

«Гори, гори жарко,

едет Захарка,

сам на лошадке,

жена на коровке,

дети на телятках».

По-видимому, песенка эта

глупенькая,

но не без причины же

и повода какого-либо

она сложена.

А я вам написал это после

духовного утешения

для простого рассмешения.

* * *

Оттого и кончина была

хороша, что жила хорошо.

Как поживешь,

так и умрешь.

* * *

Отчего люди грешат?

Или оттого, что не знают,

что должно делать и чего

избегать,

или если знают,

то забывают,

если же не забывают,

то ленятся и унывают.

* * *

Иди, куда поведут;

смотри, что покажут,

и всё говори:

да будет воля Твоя.

* * *

Вот смерть-то не за горами,

а за плечами,

а нам хоть кол на голове

теши.

* * *

Лицемерие хуже неверия.

* * *

Жить можно и в миру,

только не на юру,

а жить тихо.

* * *

Москва бьет с носка

и колотит досками.

* * *

Если слушать чужие речи,

придется взвалить осла

на плечи.

* * *

Купить – все равно

что вошь убить,

А продать – все равно

что блоху поймать.

* * *

Нужно жить нелицемерно

и вести себя примерно,

тогда наше дело будет верно,

а иначе выйдет скверно.

* * *

Жить – не тужить,

никого не осуждать,

никому не досаждать,

и всем мое почтение.

* * *

Народ! Не разевай рот!

* * *

Когда кашу заварим,

тогда увидим, что творим.

* * *

БАТЮШКА, МЫ ЗНАЕМ,

ЧТО ВЫ МОЛИТЕСЬ ЗА НАС

КАЖДЫЙ ВЕЧЕР

Да, когда не устаю,

а то и свинья забудет

своих поросят,

когда ее палят.

* * *

Ты не тужи,

у тебя не ременные гужи.

Лыко да мочало

оборвалось —

связала и опять помчала.

* * *

Скука – унынию внука,

а лени – дочь.

Чтобы прогнать ее прочь,

в деле потрудись,

в молитве не ленись;

тогда и скука пройдет,

и усердие придет.

А если к сему терпение

и смирение прибавишь,

то от многих зол

себя избавишь.

* * *

Мать!

Претерпевай и не унывай.

* * *

У хозяина были гуси,

он и ласкает их:

«Те-жа, те-жа!»

А они все те же.

* * *

ВСЕМ БЫ Я БЫЛА ДОВОЛЬНА,

БАТЮШКА, ДА ВЫ ОТ МЕНЯ ДАЛЕКО

Ближние мои далече

от меня стали.

Близко – да склизко,

далеко – да глубоко.

* * *

Терпел Елисей,

терпел Моисей,

терпел Илия,

потерплю и я.

* * *

Старость, слабость, бессилие,

многозаботливость

и многозабвение,

и многие бесполезные толки

не дают мне и опомниться.

Один толкует, что у него

слабы голова и ноги,

другой жалуется, что у него

скорби многи,

а иной объясняет, что он

находится в постоянной

тревоге.

А ты все это слушай,

да еще ответ давай,

а молчанием

не отделаешься —

обижаются и оскорбляются.

Недаром повторяется

иногда поговорка:

«Толкуй больной

с подлекарем».

Больному желается

объяснить свое положение,

а подлекарю скучно

слушать,

а делать нечего – слушаешь,

не желая еще более

раздражить и растревожить

больного толкуна.

* * *

Хотя бы на время желал бы

куда уйти или уехать,

но болезненное положение

не выпускает из келии,

в двери которой с двух

сторон стучат и докучают

принять и потолковать

о нужном и ненужном,

а слабость моя преклоняет

принять.

Вот и не знаешь,

как дело это понять.

* * *

Этот Иван будет полезен

и нам и вам.

* * *

Ты ведь молодой князь,

через такие поступки

не ударяй себя

лицом в грязь.

* * *

Чтобы идти в монастырь,

надо терпения не воз,

а целый обоз.

* * *

Кто хочет себе внимать,

тот должен книгу сию

внимательнее читать,

побольше дома сидеть,

поменьше по сторонам

глядеть,

по келиям не ходить

и к себе гостей не водить;

других не осуждать,

а о своих грехах

к Господу Богу воздыхать,

дабы получить

милость Божию.

* * *

НАДПИСЬ НА КНИГЕ

«ПРЕПОДОБНЫХ ОТЦЕВ ВАРСОНОФИЯ

ВЕЛИКОГО И ИОАННА РУКОВОДСТВО

К ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ В ОТВЕТАХ

НА ВОПРОШЕНИЯ УЧЕНИКОВ»

Кроме властей земных,

на земле есть еще

и Царь Небесный,

Дух Святый,

всем управляющий

и к пользе нашей полезное

устрояющий,

неполезное отстраняющий.

* * *

О немощах своих и не знаю,

как и сказать вам.

По утрам бывает тяжело,

а потом опять как бы

размаешься, только всегда

толкую до усталости

с приходящими чадами

и чадцами.

Но как-то плохо вяжется

у нас Слово Божие;

толкуем, толкуем,

а плохо понимаем,

подобно слепому, которому

толковали о белом цвете.

Слыша о нем, слепой

спрашивал:

«Какой это белый цвет,

на что он похож?»

Слепому отвечали:

«Белый цвет как белый

заяц».

Слепой спрашивал:

«Что ж? Он такой же

пушистый?» —

«Нет! – отвечали. —

Белый цвет как белая

мука».

А слепой говорит:

«Что ж? Он такой же

мягкий и рассыпчатый?» —

«Нет! – говорят слепому:

Белый цвет как снег

белый». —

«Что ж? Он такой же

холодный?» —

«Нет! – возражали слепому. —

Белый цвет как чистый

белый творог». —

«Что ж? Он такой же сырой?»

Толковали, толковали

со слепым,

а до настоящего толка

не дотолковались.

Так часто бывает и с нами.

Толкуем, толкуем,

а до настоящего смысла

не доберешься;

или плохо понимаем,

или нетвердо принимаем,

или судим о делах духовных

по земному и житейскому,

а не по евангельскому

учению.

Царствие Небесное желаем

наследовать и с Христом

быти,

а потрудитися и пострадати

о Христе не произволяем.

От них же первый есмь аз.

В вещах великих и высоких

всем толкую и всех учу,

сам же и перстом двинуть

не хочу,

горе мне, грешному!

Помолись о мне, сестра

и мати,

да не в суд и не в тяготу

будет мне

бездельное сие учение мое

других.

Тесно мне отвсюду.

Уклонился бы, да не знаю

и недоумеваю как.

Приезжающие

и приходящие

не прекращаются

и со скорбию докучают.

А с другой стороны

угрожает и опасность

неключимого раба,

скрывшего талант слова

в землю нерадения.

* * *

Это все равно как две утки

купались в грязной луже,

и им сделалось хуже…

И одна баба проходила

через грязный двор

вешать сушить чистое белье

на забор.

* * *

Да ты ведь не фарисей!

Как же осуждать-то

можешь?

У фарисея было много

добродетелей: и то… и то…

а у тебя, кроме грехов,

ничего…

Как же тебе можно

осуждать?

Никого!

Никогда не осуждай!

Как можно старайся

не осуждать.

* * *

Как жить?

Прежде всего – не тужить,

потом – никого не осуждать,

никому не досаждать,

хуже всех себя считать,

заповеди Божии исполнять,

Закон Божий возлюбить

и хранить,

как говорит святой Давид:

«Коль возлюбих закон Твой,

Господи:

весь день поучение мое есть».

* * *

Спроси у кого хочешь,

всякий тебе скажет,

что значит —

жить не тужить.

Это уж так просто

и понятно,

как нельзя больше.

Жить не тужить,

и только всего, —

довольной быть.

* * *

Живи по-христиански,

а не по-крестьянски.

* * *

Идите, кто хотите, —

собором…

Немцы говорят:

Что собор, что забор —

все одно.

Один немец нанимает

извозчика и говорит ему:

«Вези меня на забор».

Извозчик отвечает:

«Этого нельзя, как везти

на забор?»

Немец одно свое говорит:

«Вези меня на забор,

где звоняют…»

И понял тогда извозчик,

и привез его к собору…

* * *

Смотри же, А.!

Будь умна, не ешь хлеба

с западного гумна.

Будь ты Анна, будь

Аннушка,

Не будь Анета.

В Анетах толку нету!

* * *

Послужить можно.

И ты послужи, да смотри

не тужи…

Для чего и тужить-то?

Тогда тужи – как если бы

были у тебя ременные гужи,

а как наши с тобой гужи

сплетены из лыка и мочала,

разорвались – надвязал

и помчало.

* * *

Что реку сему чудаку?

Что и как ему возглаголю,

человеку творящему свою

волю,

который молчит, молчит

да тогда и заговорит,

когда много каши наварит.

* * *

Кто зевает, тот квас хлебает.

* * *

Губы дуть – ничего не дадут.

* * *

Для умиротворения

надо дома смиряться,

а не в далекий путь

пускаться.

* * *

Прежде была лицемерка,

а теперь исправляйся.

Как лицемерить станешь,

так совесть вызывай, говори:

«Совесть, иди сюда…»

Кричи: «Совесть, где ты?

Иди сюда!»

Держи себя проще.

* * *

Мужик переносил

меру гороха через речку

и рассыпал…

Ему говорят:

«Плохо твое дело – горох

рассыпал…»

Он подобрал его,

да и ответил:

«Плохо, да не совсем…

Я рассыпал мерку,

а подобрал-то две».

Ему сказали:

«Так, стало быть, твое дело

вышло хорошо?»

Мужик опять отвечает:

«Хорошо, да не совсем» —

«Почему?» —

«Да потому, что горох мой

был чистый,

а теперь пополам с землею».

Опять ему говорят:

«Стало быть, твое дело

вышло плохо?»

Опять отвечает мужик:

«Плохо, да не совсем.

Я нес горох,

чтобы посеять,

а для посева земля

не мешает».

Ему опять говорят:

«Стало быть, твое дело

вышло хорошо?»

Мужик отвечает:

«Хорошо, да не совсем:

горох вырос редок».

Ему опять говорят:

«Стало быть, твое дело

вышло плохо?»

Он опять отвечает:

«Плохо, да не совсем:

горох вырос редок, да чист…»

Ничего… Все к лучшему!

Все к лучшему!..

* * *

В одном монастыре был инок,

имел отношение к старцу,

любил часто к нему ходить

и во всем открываться.

Все открывал старцу,

а что самое нужное было,

то оставлял

и радовался своей удаче,

что старец его не обличает.

Все выслушивает, во всем

утешает, а в этом не поясняет,

что он от старца скрывает.

Старец-то понимает, только

время выжидает,

что дальше с ним будет.

Вот и прослыл инок

наружною своей

добродетелью

и старческой беседою

и был избран в настоятели.

Много у него братии, и все

по виду тихи и кротки,

и обитель

была прославлена.

Приходит настоятель

к старцу своему и говорит:

«А что, батюшка,

хороша моя братия?» —

«А тебе как кажется?» —

ему старец отвечает.

«Батюшка, обитель моя

хороша.

Так братия скромна,

так братия тиха, ни слова

не скажут, ни шагу

[не] шагнут без меня.

Они все делают по-моему,

а я их учу по-твоему».

Старец отвечал ему:

«Обитель твоя хороша-то,

хороша,

да растворены ворота,

приходят, по целому волу

уводят,

придут, отвяжут и уведут,

да и то твоя братия не видит.

Если волов уводят,

да не видят,

то что другое мелкое

могут видеть?»

Замолчал настоятель,

потупил глаза, повесил

голову и ничего не мог

ответить.

* * *

Смотрите – идет осень

и там и сям,

достанется и уткам, и гусям.

Гуси потащут, а утки

поплачут.

ТАК СТАРЕЦ ПРЕДСКАЗЫВАЛ

СВОЮ КОНЧИНУ

* * *