13.1 Сатана как постоянно присутствующий невидимый искуситель: «Дьявол заставил меня сделать это!»

13.1 Сатана как постоянно присутствующий невидимый искуситель: «Дьявол заставил меня сделать это!»

Несмотря на огромный интерес, который преследование колдовства вызвало у авторов исторических книг, в действительности оно было достаточно ограниченным по времени и масштабам. Фактически наказали небольшой процент подозреваемых в колдовстве, а массовые аресты имели место в основном в течение 70 лет, между 1550 и 1630 годами[55].

«Обычное» искушение Дьяволом оставалось постоянной угрозой в течение долгого времени, и такое отношение к его возможности сохранилось до сих пор, хотя страхи перед колдовством уменьшились уже давно[56]. Не только католики, но и протестанты, особенно лютеране (следуя самому Лютеру), верили во вред, причиняемый Дьяволом и его демонами, — как физический, так и духовный. Однако существовало заметное движение (особенно в Англии), отрицавшее саму возможность для Дьявола физически воздействовать на человека и таким образом отказывавшее ему в способности как «помогать» ведьмам, так и «владеть» телами людей (о последней теме см. следующий параграф). Эта идея была поддержана Реджинальдом Скотом в его известном труде «Раскрытие колдовства», опубликованном в 1584 году (что побудило короля Шотландии Якова VI написать против этой книги диалог под названием «Демонология»)[57]. Скот пришёл к своему выводу, распространив протестантский постулат «Эпоха чудес закончилась» не только на Бога, ангелов и святых, но и на Дьявола. Но даже Скот, по-видимому, признавал, что Дьявол всё ещё продолжает свою искушающую деятельность.

В евангельском изображении испытания Иисуса, учинённого Дьяволом (у Матфея и Луки), Дьявол появляется перед Иисусом и говорит с Ним. Но, имея дело с Иудой, Дьявол не говорит с ним, но «вкладывает ему в сердце» предать Иисуса (Ин. 13:2). Что касается евангельских демонов [бесов], то мы видели, что они выступают не в роли искусителей, а в роли нежеланных и досаждающих обитателей тела. Однако они знают про Иисуса и боятся Его. Но, когда демоны были «переосмыслены» и стали восприниматься как падшие ангелы, по природе идентичные Сатане, разница между демонами, вселяющимися в тела людей, которые становятся от этого одержимыми, и искушающим Дьяволом исчезла, и все они стали считаться наделёнными и той и другой функцией.

В труде Гермы «Пастырь» (II в. н.э.; ANF vol. 2) сказано, что каждому человеку определены два ангела — добрый и злой, при этом каждая хорошая мысль возникает по инициативе доброго ангела, а каждая дурная приходит, соответственно, от злого. В конце концов идея ангела-хранителя расцвела, а всякие упоминания о демоне-«хранителе» прекратились. Однако хорошие мысли не считались непосредственно заслугой ангелов, тогда как «авторство» дурных мыслей иногда приписывалось самому Дьяволу. Как в «народном» восприятии, так и в видении учёных Дьявол приобретает некое виртуальное всезнание и вездесущесть. Он всегда доступен, всегда готов увлечь и соблазнить каждого конкретного человека к совершению греха.

При рассмотрении «Золотой легенды» (см. 10.2) я цитировал отрывок из «Жития св. Антония» (GL 21), написанного Афанасием Александрийским в IV веке. Там сказано, что искушения Дьявола и его демонов сначала являются внутренними, а уже потом внешними и хорошо видимыми. В противоположность такому представлению на членов братства св. Доминика в XIII веке, как мы знаем, Дьявол оказывал исключительно ментальное давление (GL 113).

Когда Яков Ворагинский работал над «Золотой легендой», его собрат по доминиканскому ордену, «ангельский доктор» Фома Аквинский, был занят «очищением природы» Дьявола и «повышением его интеллекта». Он пришёл к соответствующим образом очищенной теории относительно того, как именно Дьявол был способен внушать чувства и эмоции людям, состоящим из души и тела. Фома утверждает, что Бог не предоставляет Дьяволу и его свите — падшим ангелам, полного доступа к духовным дарам человека, то есть к его уму и воле. Следовательно, они не имеют возможности прямо «вкладывать мысли» в человека, равно как и читать его мысли. Вместо этого им приходится по различным признакам угадывать человеческие мысли. Однако демоны в состоянии прямо манипулировать физическим телом человека, так что, совершая манипуляции с его «духами и жидкостями» — телесными флюидами, а также с чувственной памятью и чувственным воображением, они могут внушать провоцирующие образы, подталкивая свои жертвы к эмоциям, связанным с похотью, гневом и т.д. (Thomas. De Malo, 16.8-12)[58]. Они также могут препятствовать чувственным желаниям, уничтожая сексуальное желание и служа причиной импотенции. Вот то, что постоянно делается демонами, состоящими в союзе с колдунами (Comm. Sent. 4.34.1.3).

Естественно, менее интеллектуальные мыслители не отягощали себя такими техническими деталями. Они просто полагали, что Дьявол может искушать нас любым избранным им способом, включая «вкладывание» в человеческий ум определённых мыслей. Разумеется, чтобы быть эффективными, искушения должны быть притягательными и убедительными. Мы должны быть уверены, что «это» — нечто хорошее, то, что стоит сделать. Но как мы можем это определить? Как можем быть уверены, от кого именно нам в голову приходит определённая линия поведения — от Бога или от Дьявола?

Всё просто: нужно обратиться к консультанту! А откуда знает консультант? Ответ: ему дана соответствующая благодать и/или техника, известная как «различение духов». Эта благодать является одним из «даров», или «харизм» (charismata — произносится как ka-RlZ-ma-ta), Святого Духа, упомянутых св. Павлом.

«Одному даётся Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков».

(1 Кор. 12:8-10)

В действительности под «различением духов» св. Павел, вероятно, имеет в виду возможность отличить пророческие духи от остальных, то есть определить, являются ли они проявлением Святого Духа или нет. В следующем [Втором] Послании к Коринфянам, сразу же после напоминания о том, что Змей обманул Еву, Павел предупреждает коринфян против восприятия другого духа, не того, которого получили от него (2 Кор. 11:3-4). Ни в коем случае он не имеет в виду Сатану. Но упоминание Павла о различении дало позднейшим интерпретаторам возможность считать, что существует способность определять, какой именно дух действует в каждый определённый момент в тебе или в других — добрый или злой (то есть Сатана или один из других падших ангелов).

Однако такая способность является специальным Божиим даром харизмы, которым наделены избранные, но что же делать остальным, у которых его нет? Не беспокоиться — ну, по крайней мере, не беспокоиться слишком сильно. Существует техника, которую можно освоить, изучая и применяя «правила различения духов». Герма в своём «Пастыре» одним из первых сформулировал эти правила, заговорив о двух духах, добром и злом, «приписанных» к каждому человеку (Mandate 6). Св. Афанасий предлагает другой набор правил в проповеди, вложенной им в уста св. Антония в его «Житии св. Антония».

Некоторые духовные писатели скептически относятся к подобным усилиям. Например, св. Августин полагал, что без особенной благодати невозможно провести границу между собственными мыслями человека и мыслями, вложенными злым духом, особенно с тех пор, как, по словам св. Павла, Сатана может трансформировать себя в Ангела Света (Literal Comm, on Genesis, 12.13; PL 34:464-465). Св. Бернар Клервоский соглашается с этим, прибавляя, что не важно, откуда именно пришла дурная мысль — от Дьявола или зародилась в голове самого человека, — в любом случае поступать с ней надлежит одним и тем же образом (Sermon 23.3-4; PL 183:600-602).

Самые известные на сегодняшний день «Правила различения духов» находятся в приложении к знаменитым «Духовным упражнениям» Игнатия Лойолы (1541)[59]. В этом небольшом трактате Лойола проводит различие между полезными и вредоносными последствиями различных состояний души. Вредоносные состояния он связывает с Дьяволом — не потому, что они непременно исходят от него, хотя Лойола и считает, что это возможно, — но потому, что они соответствуют злым целям Дьявола. Однако комментаторы Лойолы часто недопонимали его, полагая, что он приписывает некоторые движения души напрямую Дьяволу.

В следующем параграфе мы увидим, что почти через столетие после того, как Лойола закончил свои «Духовные упражнения», «правила различения» стали использовать для «диагностики» возможных случаев одержимости дьявольскими силами. Легко понять, что идея дьявольского искушения могла способствовать развитию особенно коварных случаев паранойи — «враг внутри нас». Некоторые экстремальные случаи такой паранойи, которые, конечно же, могли привести к симптомам демонической одержимости, получили название «демонопатический бред»[60].