Между внутренним и внешним

Между внутренним и внешним

Философия не может свести все средства ориентирования в какую-то единую систему, хотя многие учения и пытаются сделать нечто подобное – в естественных поисках убедительности. Условной является и та модель, которая говорит о разуме и чувствах как об основных реалиях внутреннего мира. Иногда ориентирующие нас импульсы имеют настолько своеобразный характер, что нет смысла притягивать их к этой схеме.

Примером может служить та внутренняя позиция, которую можно назвать экзистенциальной точкой виденья. Речь идёт об особом свойстве сознания (это может быть органичное душевное свойство или выработанная способность) уводить своё внимание и от внутреннего и от внешнего мира. Такое состояние позволяет нам получить доступ к новым ориентирам, не входящим во внешнюю картину мира и не принадлежащим к собственно внутренним переживаниям. Мы как бы заглядываем в щель между этими мирами. Или – начинаем непосредственно улавливать идущий в наше сознание свет сверху. Или – входим в соприкосновение с реальностью более высокого плана, чем внешняя или внутренняя реальность…

Хотя к экзистенциальному опыту нас иногда приводит то или иное из наших глубоких чувств, этот опыт является совершенно особым средством ориентирования. К нему обращаются и многие религиозные учения, помогающие человеку выработать в себе навыки подобного восприятия.

Слово "экзистенциальный" выглядит страшновато, хотя и произведено всего лишь от корня "существование". Метче было бы назвать такой взгляд бытийным (относящимся к бытию самому по себе). При этом возникает любопытное противопоставление событийному взгляду (привязанному к явлениям и событиям).

Другой пример не так схож с предыдущим, как может показаться на первый взгляд. Это представление о благодати как о внеприродном воздействии Высшего на сознание человека. При этом человек получает доступ к восприятию определённых явлений с непререкаемой степенью очевидности. В некоторых случаях он может не считаться с этой очевидностью, но никак не может отрицать её.

В отличие от экзистенциального состояния, благодать – это действующая на человека сила. Её невозможно выработать в себе.

Что касается свидетельств такого опыта, об их достоверности можно судить и психологически (как мы судим о достоверности любых свидетельств, относящихся к внутреннему опыту), и по дополнительным приметам (например, возможность предвидения, ясновидения и пр.). Впрочем, как и все другие свидетельства, они могут быть подвергнуты сомнению.

Существуют и различные другие переживания, состояния, озарения, которые расширяют и обогащают наши обычные человеческие возможности. Иногда их обобщённо называют состояниями изменённого или расширенного сознания. Известно и много других терминов, но терминология ещё ничего не решает.

Для человека, который реально испытал важное для него состояние, оно является внутренне достоверным фактом вне зависимости от того, найдётся ли для него название. Человеку, который узнаёт о тех или иных состояниях со стороны, приходится вырабатывать собственную оценку их достоверности. Ему приходится по-своему оценивать их субъективность (принадлежность к чужому внутреннему миру) или объективность (принадлежность к общему миру, но назовёшь ли его внешним?). В зависимости от этой оценки термин наполняется для него тем или иным содержанием.

А если не наполняется, мы пожимаем плечами: экое пустословие! Но, может быть, не слову, а нам самим не хватило наполнения?…

Всё это говорит о том, что в нашем распоряжении могут оказаться самые разные средства ориентирования по отношению к Высшему. Приведённые примеры их не исчерпывают. Но дело не в том, чтобы сосчитать или расклассифицировать эти средства. Важно знать об их разнообразии для того, чтобы уметь их узнавать, уметь пользоваться теми из них, которые оказались в нашем собственном распоряжении. Философия должна сделать всё, что может, для того, чтобы подготовить человека к освоению самых глубинных возможностей, даже если эти возможности выводят его за пределы философии.