Связь разнообразий

Связь разнообразий

Переходя от личного религиозного опыта к общинному, а затем и к общецерковному, мы неминуемо подходим к вопросу о возможности следующего шага. Если религиозные переживания свидетельствуют о существовании определённой духовной реальности, то возможно соединение не только разнообразия личного и общинного опыта в рамках церкви, но и разнообразия церковного опыта – в масштабах всего человечества.

Почему же единство церквей остаётся мечтой одиноких мыслителей, а не реальной задачей самих церквей?

Эту проблему, хотя и в более узком смысле (а иногда и в более искажённом), часто называют экуменизмом. Воспользуемся этим словом условно – связывая его лишь с достижением определённой гармонии и взаимопризнания различных вероисповеданий.

Экуменизм в таком понимании полностью в интересах человека. Ведь не враждой, противоборством и отрицанием выясняется истина, а стремлением к разностороннему виденью фактов, сведением многообразного опыта воедино.

Для атеизма экуменизм такого рода не имеет смысла, поскольку нельзя свести вместе разнообразные иллюзии. Но если признавать духовную реальность, то вполне можно естественным образом осмысливать всякий опыт соприкосновения с ней.

Но вспомним ещё раз о корпоративной природе каждой церкви. Инстинктивные интересы церкви-организации неумолимо побуждают её бороться за утверждение и укрепление своих традиций, своих ориентиров, своей ориентирующей системы в целом. Говорить о корпоративно-церковном экуменизме, то есть о сближении различных церквей как организаций, можно лишь как об узоре политических маневров, соответствующих частным интересам каждой церкви в отдельности.

Конечно, человеческая потребность в экуменическом сближении побуждает те или иные церкви маневрам к такого рода. Но политическое искусство корпоративного существования в том и состоит, чтобы обозначить, если нужно, положительную динамику, а темпы развития оставить такими, как нужно корпорации. И эта положительная динамика может оказаться вполне соизмеримой с масштабами вечности. То есть мы, в принципе, за взаимопонимание, только не будем торопиться ближайшие несколько сотен лет. Что уж говорить про отрицательную динамику, которую можно наблюдать сплошь и рядом, про всевозможные виды конфронтации, вплоть до вооружённых конфликтов.

Тонкость ситуации состоит в том, что церковный консерватизм, сторонящийся экуменических тенденций, обладает своей несомненной правотой. Сохранение поддерживаемых именно этой церковью традиций и ориентиров необходимо для того, чтобы поддерживать полноценную систему религиозного ориентирования. Экуменическое многообразие направлений может только повредить духовной ориентации человека, если он начнёт шарахаться из стороны в сторону, как покупатель на огромной ярмарке, плутая в пестроте возможностей. Нужна определённая духовная зрелость, чтобы экуменическое расширение поля обзора способствовало углублению чувства веры, а не бесконечному бегу по бескрайним просторам религиозных идей.

Так что не "тонкость ситуации" тут, а вызывающий парадокс, который указывает на две осмысленные тенденции. Консервативная церковность укрепляет человека, углубляет его отношение к Высшему. Религиозный либерализм (или универсализм) расширяет наш кругозор и примиряет друг с другом.

Несовместимость систем ориентирования не означает непременно ложность одной из них и истинность другой. Нам лишь предлагают разными путями (а иногда и совершенно с разных сторон) идти к вершине. На разных путях могут возникать схожие или несхожие препятствия. Может потребоваться схожее или несхожее снаряжение. Стоит ли при этом толкать друг друга под руку с криками "Я лучше знаю!", "Только наш путь ведёт к цели!" или ещё что-нибудь в этом роде?… Многочисленные общие пути к вершине состоят из ещё большего числа личностных путей. Так на что же стоит тратить силы: на протаптывание своей тропинки или на поношение тех тропинок, которые протаптывают другие?…

Каждая церковь основывает критику чужих систем ориентирования на их несоответствии своей системе. Но человек – не система, он не обязан заниматься этим обличением.

Так или иначе, главным оплотом человека в экуменическом стремлении остаётся сам человек – и духовно родственные ему люди. Наряду с не слишком реальным корпоративно-церковным экуменизмом существует мистический экуменизм, который является, прежде всего, делом личности и не зависит от церковной политики и других социальных сторон религиозной жизни. Эта экуменическая сила становится решающей, когда в человеке созревает тяга к единству. И если во многих членах церкви осуществляется эта эволюция, церковь, как уже было сказано, начинает разворачиваться от конфронтации с другими церковными корпорациями хотя бы к миролюбию, а в идеале – и к взаимопониманию.

Впрочем, и вне всякой корпоративной переориентации мистический экуменизм делает своё дело. Он открывает возможность внутренней связи между людьми разных вероисповеданий, возможность общей духовной работы, возможность соединения разнообразий в мире личности. И здесь мы постепенно переходим к ещё одному понятию, которому стоит придать более широкий смысл, чем это обычно принято. Это – соборность, соединённость людей в духовном взаимодействии.

Соборность одухотворяет экуменизм. Без неё он представляет собой лишь полигон интеллектуальной благожелательности.

Главная мысль, к которой приводит нас представление о мистическом экуменизме, – это его реальная достижимость не когда-нибудь завтра, в абстрактном будущем, а в любой момент: вчера, сегодня, сейчас. Уровень этого экуменизма, соединяющего людей друг с другом на духовном уровне в их стремлении к Высшему, зависит от нас самих, от нашей способности к такому единству. Всё остальное – проблема постепенной общей эволюции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.