Есть ли грех в принятии ИНН?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Есть ли грех в принятии ИНН?

Борьба против ИНН лишается разумного основания тогда, когда в полемическом перехлесте борцы называют предмет своего борения «печатью антихриста». Тогда подрывается доверие людей к слову Церкви. Многие секты время от времени сообщают, будто они нашли антихриста или его «печать».

Эти сообщения пугают людей и тем самым лишь способствуют предстоящему торжеству антихриста. Ибо когда поистине настанет час последних испытаний, то Церковь предупредит о том, что пришел лжехристос, предупредит о его знаках — но люди, уже уставшие от ложных тревог, скажут: «Теперь и вы нас обманываете, как раньше нас обманывали сектанты».

Поэтому так важно сегодня проявить трезвость и молитвенную рассудительность и не видеть антихриста там, где его еще нет. Иначе с нами могут случиться те события, что описаны в притче Льва Толстого о мальчике-пастушке, который напрасно, играясь, тревожил деревню криками о том, что пришли волки[72].

Я согласен, что принятие ИНН «делает человека удобопреклонным к дальнейшему падению».

Я не буду оспаривать тот тезис, что введение налоговых номеров — шаг на пути ко временам антихриста и его «печати».

Я не оспариваю то предположение, что человек, принявший сейчас налоговый номер, может оказаться менее стойким в минуту настоящей, а не гипотетической угрозы…

Если человек сейчас прошел налоговую регистрацию — значит, этот человек ценит возможность открытой социальной жизни, дорожит своим социальным статусом. Значит — в его сердце есть нечто от мира сего, чем он дорожит. Значит — он не готов в самом буквальном и решительном смысле «оставить все» и последовать за Христом.

Но есть тут три «но».

Первое: не только тот человек, который принял налоговый номер, оказывается более подвержен искушениям. Колебания не минуют душу любого человека, у которого есть что-то ценное и любимое в мире сем. Действительно, человек, принявший ИНН, становится менее устойчив перед последующими искушениями. Но точно так же менее устойчивы перед ними оказываются люди, у которых есть хорошая работа (такая работа, которой они сами дорожат), хорошее жилье, хорошее социальное положение. Точно так же менее устойчивы перед давлением оказываются те люди, у которых просто есть дети.

Здесь нет мистики, здесь нет повода говорить о каких-то черных «энергиях», исходящих от пластиковой карточки или бумажки со штрих-кодом, блокирующих действие Божией благодати и расслабляющих волю человека. Здесь область обычной психологии: человеку всегда легче отказываться от того, чего у него нет. Бездетный человек, человек, не связанный социальными обязательствами, не несущий ответственность за судьбы других людей, не имеющий добротного жилья и имущества, не преуспевший в карьере, конечно, легче сможет отклонить предложение, идущее вразрез с его совестью и убежать из опасного места или города.

Напротив, тот, кто покупает новую квартиру, строит себе дом, копит деньги на приобретение автомобиля, — тот будет дольше колебаться в минуту последнего выбора. Тот, кто создает семью, тот, у кого есть дети, тот, на попечении кого остались престарелые родители, — тоже будет до последнего откладывать минуту окончательного разрыва с обществом и с привычными условиями жизни. Тот, кто ощущает свою ответственность за других людей, а не только за себя — также не будет симпатизировать радикальным жестам[73].

Налоговая регистрация отнюдь не является единственной ниточкой, которая держит человека «в мире сем» и которая может помешать ему сделать правильный выбор в минуту последнего выбора. Так что же — начнем рвать все эти ниточки?!

Если уж проявлять максимум неуступчивости по поводу ИНН — то столь же решительно надо отсекать и иные слабые места, к которым может приразиться искушение. И тогда — надо решительно выступать против брака и против рождения детей. Раз с ребенком на руках труднее убежать, труднее спастись — то от детей надо отказываться. Ну, и дальше со всеми остановками — вплоть до хлыстовства…

Если иннэнисты еще не решаются прямо начать эту проповедь — то тут впору задуматься о причине этой их странной разборчивости. Почему именно налоговую ниточку, связующую с миром, надо рвать, а остальные можно оставлять? Может, иннэнисты сами не верят всерьез в то, что говорят? Может, они лишь играются в «антихристовы времена»? Ведь на самом деле никто не дорожит своим налоговым номером. Дорожат другими ценностями — детьми, семьей, работой, домом…

И если в самом деле подоспели времена антихриста — то надо призывать отказываться именно от этих — сердечно-ценимых нитей, а не от формальных. Если уж всерьез готовиться к антихристовым временам — то надо запрещать православным людям вступать в браки, рожать детей, получать светское образование и приобретать жилье…

Впрочем, одна такая листовочка уже появилась: «Во Владимирской епархии по приходам и сейчас ходит ксерокопия машинописной листовки под названием „Проповедь епископа Никона на Новый 2000 год“ (какого именно епископа — не указано, но судя по упоминанию „Башкитарстана“, возможно, епископа Уфимского и Стерлитамакского). В ней утверждается, что с изобретением „микрочипа“ „отнимается (?!!) у нас свобода совести, свобода исповедовать Христа и Бога нашего“ и пастве предлагается ужасающий выбор: „Выбирайте, или вы кормите детей, и в погибель, муку вечную уходите, или голодной смертью умираете“. Почему святые отцы (какие —?!!) сейчас говорят: „время свадеб кончилось“… И если мы говорим, что через детей многие примут печать антихриста… лучше бы не жениться и не иметь детей».

Если же человек принимает ИНН — это значит, что он не готов сейчас к столь решительному повороту своей судьбы. Принятие ИНН означает, что человек не готов просто так, под влиянием случайно прочитанной газеты или однажды услышанной проповеди бросить свою работу. Это либо означает, что такому человеку присущи дары трезвости, рассудительности и послушания иерархическому голосу Церкви, либо это значит, что в его жизни есть земные ценности.

Во втором случае его внутреннее устроение более доступно для внедрения внутрь него искушений более серьезных. Но это — вполне обычная аскетическая проблема, а отнюдь не «апокалиптическая».

Второе «но»: если корабль действительно тонет — то, конечно, не время готовить ужин или развешивать фотокарточки по стенам каюты. Да, любой корабль со временем потонет. Но вдруг — не в этом рейсе и не с этим набором пассажиров и команды? Зачем же тогда сейчас всех на голод обрекать или за борт выбрасывать?

Из того, что некий путь может кончиться тупиком, не следует, что тот, кто на нем стоит, — уже в тупике. Поезд Москва-Петербург, подходя к Московскому вокзалу, сбрасывает скорость. Но значит ли это, что к конечной остановке надо готовиться, уже отъезжая от Москвы? Да, однажды поезд человеческой истории потерпит крушение. Однажды те, кто будет слишком крепко держаться за свои места в купе, будут раздавлены. Но точно ли именно сейчас та минута, когда надо дергать стоп-кран?

Об условии бегства ясно сказано Спасителем — «когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Мф. 24,15–16). Тогда, а не ранее надлежало апостолам бежать из Иерусалима (ибо прежде надлежало им среди евреев исполнить заповедь о проповеди Евангелия). Также и у нас есть еще служение веры в миру.

Если мы увидим, что идолы втаскивают в наши храмы, что в наши иконостасы вставляют иконы зверя, говорящие его голосом и его идеями, — вот тогда от некогда наших храмов и некогда наших городов надо будет бежать. До той же поры призывы бросить жизнь в городах и уезжать на дачные участки или «в горы» сродни скорее руссоизму, нежели христианству.

Связь церковных людей с обществом отнюдь не только пагубна. Еще она бывает весьма полезна для общества (да и для самой Церкви).

Поясню на своем примере: налоговый номер мне пока предлагали принять только в МГУ. Пока я отказывался. Но если однажды принятие номера мне поставят условием для продолжения моих лекций в МГУ? Тогда я заполню надлежащую анкету.

Не из страха (ибо тут не было и не будет никакой угрозы).

Не из тщеславия или желания комфорта — если бы я искал денег или славы, я бы начал как раз протестовать против ИНН, ибо добрая церковная слава создается именно в монастырях. Сегодня легче всего сделать себе «имя» на волне протестов; легче и моднее быть «диссидентом». Мои же выступления в поддержку Синодального определения об ИНН и против некоторых монашеских листовок скорее создают мне дурную славу[74]. ИНН я принял бы не из желания сохранить университетскую зарплату — моя зарплата в МГУ совершенно символическая, и я вполне готов читать там лекции и вовсе без нее.

Если я и приму этот номер, то сделаю это ради студентов — ради того, чтобы и дальше была возможность обращаться к сотням молодых и талантливых людей со свидетельством о Православии. Чтобы МГУ не стало заповедником сект — я буду стараться насколько возможно продлевать там свое присутствие.

А вот если вдруг университетские власти начнут вмешиваться в содержание моих лекций и требовать, чтобы я подчеркивал «общие черты всех духовных традиций человечества» и говорил добрые слова о новоявленных сектах и «гуру» — вот тогда я уйду сам.

У христиан есть свое призвание не только в монастырях — но и в миру. Отказываться от него не следует. Из истории, из общества надо уходить только при последнем звонке. Сейчас он еще не звенит.

Когда монах говорит, что он отказывается брать налоговый номер, — это логично. Монах умер для мира, не имеет личного имущества, не собирается получать зарплату или пенсию, давать образование и пищу своим детям…

Но зачем же всех церковных людей подравнивать под монашескую мерку? Кто-то должен оставаться в миру. Хотя бы для того, чтобы у монастырей была паства, которую можно будет и впредь обличать в ее «мирских невежествиях».

Третье «но»: за Христом — надо идти, оставив все. Но — именно за Христом, а не за листовкой и не за духовником, который нарушает постановления Синода и Собора…

Несомненно, при выборе между хлебом и Христом человек должен выбирать Христа. Но есть ли сегодня именно такой выбор? Люди, зомбированные листовками, твердят, что да, именно такой выбор и подошел к нам. Но если посмотреть спокойнее — то где же отречение от Христа в вопросах анкеты, заполняемой при постановке на учет в налоговой инспекции?

Меня спрашивают — где я живу. Я честно называю улицу, дом, квартиру. Я тем самым отрекся от Христа?

Меня спросили — как мое имя и отчество. Я написал. И что — тем самым похулил Спасителя?

Мне задали вопрос о номере моего паспорта. И что же — ответив на него, я поклонился сатане? А ведь никаких других вопросов в этой анкете — нет!

Ну, нет в заполнении анкеты выбора между Христом и антихристом, между Богом и миром! А есть люди, которым отчего-то очень хочется пугаться самим и пугать других. И вот они создали самозамкнутый и оттого неопровержимый миф: принятие налогового номера есть на деле присяга на верность системе антихриста и отречение от Христа, а те, кто не заметил, что при заполнении анкеты они совершили выбор между Богом и сатаной, просто умертвили свои души — а оттого и не замечают, что они совершили выбор… Короче: все, кто не боится вместе с нами, — уже мертвецы. Такой вот современный вариант сказки о голом короле.

Так можно испугать чем угодно. Можно, например, сказать, что если кто ходит по улицам города и переходит перекрестки — тем самым топчет святой Крест, попирает ногами христианскую святыню и отрекается от Христа… Можно сказать, что если кто ест арбуз — тот тем самым ритуально соучаствует в убиении Иоанна Предтечи (ибо арбуз столь же кругл, как голова, и сок арбуза имеет тот же цвет, что и человеческая кровь) и опять же отрекается от Христа… Можно сказать, что апокалиптически-оккультным грехом является молитва при электрическом свете (поскольку при создании электротока участвуют полюса плюс и минус, это можно расценить как воплощение оккультной аксиомы о двуединстве добра и зла и о необходимости зла для вселенной)…

А дело в том, что нельзя оценивать поведение другого человека, исходя лишь из моей системы представлений. Может быть, то, что символично для меня, незаметно или просто несимволично, не исполнено смысловой нагрузки для другого, или же исполнено для него смыслом — но другим.

Нельзя судить о человеке, не зная мотивов его действий. Тот, кто наступил на две перекрещенные соломинки, не опознав в них именно Крест Господень, — не богохульник. Тот, кто ест арбуз, не ассоциируя его с главой Предтечи, — не кощунник. Тот, кто пользуется электричеством, не придавая лампочкам «эзотерического» толкования, — не оккультист. Так и тот, кто рассказывает о дате своего рождения в налоговой инспекции, — не присягает на верность антихристу.

Если уж против кого и грешит человек, становящийся на компьютерный учет, — так это против самого себя, а не против Бога. Хорошо, человек, переезжающий из отдаленного хутора в город, делает себя более доступным для контроля — ибо становится ближе к центру государственной власти. Человек, ставший жить на зарплату, а не от своего огорода, делает себя более доступным для давления — ибо его доходы ясно фиксируются и контролируются. Человек, прошедший компьютерную регистрацию, со временем сделает прозрачным весь свой кошелек… Но при чем тут отречение от Христа? Человек, осложняющий свою собственную жизнь, может быть обвинен в недомыслии, но не в отречении от Христа. Как человек, забывающий чистить зубы, просто вредит самому себе — а не теряет право на Причастие.

Все эти «но» и не позволяют перекинуть мостик от эмоционального неприятия кодификации к выводу о том, что получившие налоговый номер оказались чуждыми Христу и Церкви.

В будущем из нынешних номеров может истечь серьезная беда. Но не с номерков все началось. Тогда уж отсчет этой предполагаемой будущей беды надо вести с паспортов. Или с первых же переписей населения. Но… Тут мы возвращаемся к тому, с чего начали, — Спаситель Сам прошел перепись в Римской языческой империи… В конце концов, первый шаг, который младенец делает по земле, — это уже шаг по направлению к его будущей могиле. Так что же — не будем вообще учить детей ходить? Любая ниточка, связующая человека с обществом, может оказаться той паутинкой, что прикует его к миру несвободы. Все однажды обернется против нас. Так что же — будем это «все» вытравливать уже сейчас?

Но предположение о том, что в будущем антихрист воспользуется техническими приспособлениями, не есть достаточный аргумент для борьбы с техникой. Антихрист будет использовать железные дороги и самолеты для разъездов своих комиссаров и проповедников — но это не повод, чтобы разрушать дороги и аэродромы. Антихрист будет использовать типографии для проповеди своих идей. Но это не повод для того, чтобы типографии сжигать. Антихрист использует школьную систему — но не нам требовать закрытия школ. Антихрист будет использовать систему компьютерного слежения за жизнью людей — но это не повод к тому, чтобы уже сейчас призывать к кампании гражданского неповиновения и из-за наших страхов по поводу завтрашнего дня обрекать людей на голод сегодня.

Нельзя ради завтрашней, предполагаемой угрозы начинать войну сегодня. Вспомним сцену из известного фильма 80-х годов «Иди и смотри». В ней подросток-партизан, у которого погибли все родные, видит фотографию Гитлера и стреляет в нее. Затем перед ним возникает довоенная фотография фюрера — он стреляет и в нее. Затем он видит фотографию Гитлера до его прихода к власти — фото 20-х годов. И снова стреляет. Затем он видит фото будущего палача белорусского народа в форме ефрейтора Первой мировой войны — и снова стреляет. Затем появляется фотография Гитлера в младенчестве… и выстрела нет. Ребенку нельзя мстить. Вот вопрос к христианской совести: если мы знаем, что из этого младенчика вырастет наш гонитель, — имеем ли мы право его убить? Не Ангел Божий, не Бог, но — мы?

А можем ли мы не врага, но друга, нашего единоверца выталкивать из его дома из-за того, что нам кажется, будто со временем в его доме прохудится крыша?

Нельзя ради завтрашних страхов призывать людей к страданиям сегодня. Евангельскую заповедь, призывающую ограничить влияние наших забот о завтрашнем дне на нашу жизнь во дне настоящем, имеет смысл вспоминать и тем монастырским духовникам, которые сегодня запрещают бабушкам получать пенсии на том основании, что завтра ожидается пришествие антихриста.

Более чем неуместно принесение судеб реальных людей и реальной Церкви в жертву футурологическим теориям и страхам. Не нужно страхам будущего греха позволять в сегодняшнем дне порождать сегодняшние грехи. Слова Христа — «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6,34) — и об этом. Желание облегчить свою участь в завтрашнем дне не должно понуждать меня к забвению нравственных и церковных правил сегодня. Ты боишься, что после прохождения налоговой регистрации ты станешь более уязвим для жала антихриста? А не боишься того же эффекта, если встанешь вне Церкви, если навыкнешь осуждать каждое слово и действие Патриарха и епископа?