XIX. Папа Лев Великий и развитие идеи папского верховенства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XIX. Папа Лев Великий и развитие идеи папского верховенства

Литература: Meyendorff, Imperial Unity; Болотов; Chadwick; Previte-Orton; Walker.

1. Обратимся к такой уже упоминавшейся нами тенденции в западном христианстве, как развитие идеи папского верховенства в Риме.

Несомненно, что к первой половине V в. римский епископ обладал реальным авторитетом в области разрешения вероучительных (доктринальных) и дисциплинарных вопросов. Этот авторитет, хотя и не был формально подтвержден ни одним соборным постановлением, в той или иной степени признавался как на Западе, так и на Востоке. Согласно канону поместного собора в Сердике (343 г.), клирики, несогласные с решением своих митрополитов, могли просить Рим созвать новый собор из епископов соседних областей. Следовательно, Рим мог лишь служить неким гарантом правильности процедуры в местных церквах, но не имел права выносить своего суждения. После разделения Империи престиж пап стал возрастать: восточные императоры были далеко, а более слабые западные императоры не могли контролировать все неуклонно возрастающую власть пап. В 476 г. Западная Римская империя пала.

Восточные епископы частенько прибегали к поддержке пап как к тактически выгодному противовесу имперскому вмешательству в их дела. Но их письма с просьбой о поддержке всегда были адресованы не только одному папе, но и нескольким видным западным епископам. Например, письмо св. Иоанна Златоуста из ссылки обращено не только к Иннокентию Римскому, но и к Валерию Миланскому и Хроматию Аквилейскому. В таких обращениях имя папы Римского всегда стоит первым, но это – дань церемониалу, не исключающему авторитета других епископов.

В самом Риме очень рано появилась идея, что римский епископ был наследником св. Петра в особом, не сравнимом ни с кем смысле. Св. Киприан учил, что престол Петров (cathedra Petri) – это кафедра каждого епископа. В Риме с этим соглашались, но при этом считали, что римский епископ из-за покоящихся там мощей св. Петра особенно близок к нему неким таинственным образом. Если бы этим и ограничилось, то на Востоке, скорее всего, согласились бы, что в этом смысле папы могут обладать неким особым нравственным авторитетом.

Но идея римского верховенства развилась дальше этого. II Вселенский Собор, как мы знаем, принял решение, что "епископ константинопольский да имеет преимущество чести после римского епископа, т.к. Константинополь есть Новый Рим" (3-й канон). Этот текст легко можно было понять в том смысле, что с основанием Нового Рима Ветхий Рим утратил свое значение и верховенство. Папа Дамас и его окружение приняли Собор в штыки и разорвали общение с его участниками (в том числе и с великими каппадокийцами). Вскоре в Риме появился так называемый "Декрет Геласия" (скорее всего, написанный в окружении папы Дамаса), в котором утверждалось, что Римская Церковь Божественным изволением, а не решением какого-либо собора (естественно, имелся в виду II Вселенский Собор), есть глава всех Церквей. Это утверждение обосновывалось словами Христа, обращенными ко св. Петру ("Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи от Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах" – Мф.16:18-19).

На Востоке авторитет Рима понимался прежде всего и по преимуществу как политический, что и было подтверждено 28-м каноном Халкидона. Халкидонское постановление, в свою очередь, базировалось на 6-м правиле Никейского Собора, в котором определяются особые преимущества трех городов – Рима, Александрии, Антиохии – на основании "древних обычаев". Однако в "Декрете" было предложено другое объяснение, и также со ссылкой на Никейский Собор. Три кафедры были выделены, так как они имеют отношение к св. Петру: Рим, потому что Петр там был епископом (! – А.Д.), принял мученическую кончину и похоронен, Александрия, т.к. Церковь там была основана учеником Петра – Марком, и Антиохия, т.к. сам Петр там был епископом до Рима.

Недостатки этой высосанной из пальца теории понятны. Например, почему, в таком случае, основанная всего лишь учеником Петра Александрия имеет преимущество чести перед Антиохией? Каковыми должны быть места таких апостольских кафедр, как Эфес и Коринф, ну и, наконец, как насчет самого святого города для христиан – Иерусалима, где умер, был погребен и воскрес не Петр, а Сам Господь? Однако идея, высказанная в "Декрете", стала для римских епископов главной и основополагающей. Постепенно это осознание закрепляется и усиливается. К V в. папы уже были убеждены, что петровское основание их кафедры предоставляет Римской Церкви установленную Самим Богом высшую власть в церковных делах.

Однако в первой половине V в. у пап почти не было случая или возможности употребить эту власть. На практике их власть не простиралась за границы их митрополии и Салоник. И то, скорее всего, епископы Иллирика (митрополичьего округа с центром в Салониках) соглашались признавать над собой некое достаточно неопределенное папское верховенство лишь для противовеса слишком близким императорам.

2. Но, как мы уже видели, и на Западе попытки Римских пап установить свою власть встречались с весьма серьезным сопротивлением. Любимая римская идея "петровского" происхождения папской власти начала серьезно восприниматься на Западе лишь после правления папы Льва Великого (440-461) – весьма незаурядной личности, постоянно предпринимавшего значительные усилия для укрепления папского престижа.

Будущий папа родился в Тоскане в конце IV в. Он стал церковнослужителем очень рано – когда ему было лишь около 20 лет. Вскоре он был рукоположен в диаконы и стал референтом Римских епископов по богословским вопросам. Под его руководством Рим участвовал в христологических диспутах вокруг III Вселенского Собора. По этим вопросам он обменивался письмами со св. Кириллом Александрийским. Диакон Лев пользовался большим влиянием в имперских кругах. Например, император Валентиниан III, живший в Равенне, посылал его во многие дипломатические миссии.

В сентябре 440 г. Лев был рукоположен в епископы римские. Папа Лев, как и большинство его современников, верил в промыслительный характер Римской империи. Когда в 452 г. он с двумя сенаторами вышел навстречу гунну Аттиле и убедил его уйти из Италии, когда он (увы, с меньшим успехом) убеждал Гейзериха и его вандалов не грабить Рим, он видел себя защитником Римской империи и самой идеи "римскости" (romanitas).

По его мнению, не случайно, но промыслительно, что Петр, князь апостолов (первоапостол), принял мученическую кончину в Риме – столице великой всемирной империи. Не только Петр дает Риму его престиж, но духовное измерение, выраженное Петром, было явлено именно в Риме, так как он является имперской столицей. Но, конечно, мысль св. Льва на этом не останавливалась. Пастырь, внимательный наблюдатель и активный участник трагических событий своего времени, он видел, что современная ему Римская империя близка к развалу, что императоры покинули великую столицу. Провиденциальная миссия, данная Империи, – обеспечивать единством всех христиан – теперь может лишь отчасти быть исполненной восточным императором в Константинополе. Но истинный центр вечного единства должен был оставаться и воистину оставался "камнем", воплощенным в служении "наследника" св. Петра в Риме.

Папа Лев всегда был готов отдать должное уважение законному императору на Востоке: он признает его роль в созывании соборов и даже, обращаясь к нему, употребляет куда более льстивые выражения, чем те, которые использовали греки. Так, в письме императору Феодосию II он восклицает: "У тебя не только царский, у тебя – священнический ум!" Однако, по мысли папы Льва, распад Империи и перенесение имперской резиденции в Константинополь, а в случае Запада – в Равенну, также было промыслительным деянием Божиим: признанием Рима седалищем наместника св. Петра, который правит Церковью. Освобождая место для его престола, императоры покинули Рим.

Власть римского епископа как наместника св. Петра уже была сформулирована ранее предшественниками Льва, в особенности такими, как Дамас и Сириций. Но Лев – папа, чья безупречная нравственность и преданность Церкви создали ему непоколебимый авторитет во всем мире, – придал этой идее куда больше торжественности, внешнего блеска и последовательности. Более того, он внес в эту самооценку Римской Церкви два новых аспекта.

Один из них – параллелизм двух организаций, имперской и церковной. Римское понятие имперского тела (corpus) идентифицируется в его мысли с Телом Христа (Corpus Christi), которое понималось не только как духовное, сакраментальное тело, но и как конкретная земная организация. Конечно, Сам Христос – Глава тела, но т.к. Он сделал Петра "князем всей Церкви", главенство над земной организацией принадлежит Петру и его наследникам. Иными словами, Петру и его наследникам принадлежит в Церкви то место, которое в Империи принадлежит императору.

И второе: вопрос, кто является наследником Петра? Св. Киприан первый употребил термин "престол Петров" (cathedra Petri), как центр и критерий церковного единства. Но для Киприана каждый епископ сидит на "престоле Петрове": он, в своей общине, совершает Евхаристию и обладает властью "вязать и решить". Св. Лев хорошо знал об этом учении Киприана и даже принимал его, но – именно тут он привнес новый аспект – лишь римский епископ по праву занимает престол Петров. "Честь других кафедр – свет, заимствованный от римской кафедры". Следовательно, власть местных епископов зависит не только от Петра, но и от его наследника, чьи ответственность и власть всемирны.

"Хотя каждый пастырь председательствует над своим собственным стадом с особой ответственностью, – провозглашает св. Лев в одной из своих проповедей, – у нас есть обязанность, которую мы разделяем со всеми ними: на самом деле функция каждого из них – это часть нашей работы; и когда люди обращаются к седалищу блаженного апостола Петра со всех концов всего мира и ищут от нашей полноты его любви ко всей Церкви, врученной ему нашим Господом, тем больше наша обязанность по отношению к каждому из них и тем тяжелее мы ощущаем груз, лежащий на наших плечах".

Действительно, если Тело Христово не выражено во всей полноте в сакраментальной, исполненной Св. Духа реальности местной евхаристической общины, но идентифицируется, как считал св. Лев, с эмпирической организацией всемирной Церкви, то она должна возглавляться единым главой, наделенным монархической властью. Следовательно, подлинный престол Петров находится только в Риме.

Такое монархическое видение вселенской Церкви – настолько же монархическое, насколько монархична была Римская империя, – подвигнуло многих исследователей считать папу Льва предтечей теории папской непогрешимости и всемирной юрисдикции в той форме, в которой они были сформулированы на Первом Ватиканском соборе (1870). Но необходимо понимать, что в V в. нигде, ни на Востоке, ни на Западе, римский епископ не обладал такой властью, которая логически вытекала из убеждений папы Льва, поэтому мы можем говорить лишь о глубоком внутреннем мистическом убеждении папы, совершенно не сообразующемся с современной ему реальной действительностью. А между тем папа Лев был вполне реалистичным политиком и очень хорошим администратором; он и сам понимал разницу между теорией и практикой: где мог, продвигал свои убеждения, где не мог – довольствовался необходимым. Но впоследствии, по мере того как авторитет и власть римской кафедры будут на Западе возрастать, это внутреннее убеждение папы Льва все более будет применяться на практике.

3. В Риме Лев активно боролся с манихеями и добился от императора Валентиниана издания декрета, который формально объявлял манихеев вне закона. Это было первое в истории сотрудничество Церкви и государства в осуществлении религиозного гонения. Нужно сказать, что роль Империи, по мнению папы Льва, и заключалась в такого рода поддержке Церкви.

Будучи епископом римским, папа Лев обладал правами митрополита в Центральной и Южной Италии и на островах. Ежегодно в день его хиротонии (29 сентября) проходил собор епископов в Риме. Именно на этих соборах в своих выступлениях папа Лев высказывал свои взгляды на достоинство и власть "наследника Петра".

Но в реальности власть его была весьма ограничена. В Испании и Африке, занятых варварами, он никакого влияния не имел. В Галлии он вел серьезную борьбу со св. Иларием Арльским и победил – также при помощи имперского вмешательства. Это произошло следующим образом: в 444 г. св. Иларий Арльский, посетив Безансон – за границами арльской юрисдикции, – снял сан с местного епископа Целидония, когда открылось, что он был женат на вдове и еще до своего посвящения, будучи гражданским магистратом, подписывал смертные приговоры. Целидоний послал апелляцию в Рим, и папа Лев принял его в общение. Св. Иларий немедленно прибыл в Рим с протестом против вмешательства Рима во внутригалльские дела. Однако, по распоряжению Льва, он был арестован и брошен в темницу. В конце концов имперским декретом епископ арльский был лишен своих привилегий. Судя по всему, св. Иларий и св. Лев так и не примирились, и первый скончался в 449 г. вне общения с Римом.

Следует отметить, что Западная Церковь никогда не собиралась на едином соборе. Это значит, что история не знает ничего похожего на Западный Патриархат, о котором любят сейчас говорить некоторые ученые и богословы [22].

Но с исторической точки зрения теории о "патриархе Запада" – не более чем фантастические мечтания, не имеющие никакого отношения к реальным фактам. Мы можем говорить лишь об исторически существовавшем митрополите Римском и о потенциальной базе для развития патриархатов в Карфагене, Арле, Аквилее и Салониках.

При этом, нужно еще раз добавить, что Римская Церковь действительно пользовалась на Западе особым нравственным и догматическим авторитетом. И папа Лев сделал очень много для поддержания и развития этого авторитета как на Западе, так и на Востоке.

Интересна и роль папы Льва в христологических спорах. Он высказывал свою точку зрения твердо, четко и ясно, но часто не задавался трудом ознакомиться с реальной обстановкой на месте, куда было направлено его послание. Думается, мы имеем дело с его твердым убеждением, что его устами вещает сам св. Петр.

В письме Халкидонскому Собору, сопровождавшем его томос, говорилось, что легаты должны председательствовать на Соборе вместо самого папы и что в их обязанность входит не допускать никаких богословских споров, т.к. все, что нужно, уже содержится в томосе. Неудивительно, что легатам позволили официально зачитать это письмо лишь в конце 16-го заседания, когда все дебаты были практически завершены. Вспомним и то, что томос был принят лишь после проверки и его сравнения с учением св. Кирилла!

И после этого Собор принял свой знаменитый 28-й канон: "Ибо и престолу Древнего Рима отцы, как и подобает, дали преимущества, потому что он был царствующим городом… Такие же преимущества подобают и святейшему престолу Нового Рима… Город, получивший честь быть городом императора и сената и имеющий равные преимущества с древним императорским Римом, был бы… подобно ему возвеличен и в церковных делах и стал бы вторым после него". То есть в каноне утверждалось, что верховенство Первого Рима, так же как и Второго, было утверждено отцами, а вовсе не св. Петром.

Интересно, что папа Лев, не принимая этот канон (и, кстати, весь Собор из-за него), вместе с тем не выдвигал на Востоке своих петровских теорий, зная, что его просто не поймут. Тут он показал себя реалистом и тонким дипломатом. Он вновь сослался на канон Никеи, говорящий лишь о трех существующих церковных центрах: Рим, Александрия и Антиохия. Лев напоминал, что Константинополь там не упоминался (он и не мог упоминаться, так как такого города во время I Вселенского Собора просто не существовало), и говорил, что Халкидонский канон нарушает никейские постановления. Сам-то он считал (совершенно недоказуемо) упомянутые на Никейском Соборе три кафедры (Рим, Александрия и Антохия) Петровыми.

Очевидно, что глубокое внутреннее убеждение в собственной, как наследника св. Петра, ответственности за судьбу всей Церкви никогда не покидало папу Льва. Но также очевидно, что эта его убежденность в V в. была совершенно нереалистична и неприложима к жизни. И св. Лев приспосабливался к этому положению как мог, не теряя ни личного достоинства, ни любви к Православию и единству Церкви, характеризовавших его выдающуюся личность.

4. После того как императоры переехали в Равенну, римский епископ стал главным человеком в столице. Падение Империи в 476 г. еще более укрепило это положение. Готские властители не только проявляли чрезвычайную терпимость к кафолической Церкви, но и были также заинтересованы в использовании ее в качестве канала дипломатической связи с императором в Константинополе.

Папы жили во дворце в Латеране, там же был и их кафедральный собор. Следующими по значимости в Риме были три мартирии, построенные в форме базилик: св. Петра на Ватиканском холме, св. Павла на дороге в Остию и Девы Марии (Санта Мария Маджоре) на Эсквилинском холме. Кроме того, в Риме было 28 приходских церквей. Епископа выбирали клирики и избранные миряне из этих церквей [23], а хиротонисали соседние епископы.

После падения Империи избранного кандидата утверждал готский король-арианин. Первые выборы папы, прошедшие после официального исчезновения Западной империи (476 г.), прошли в 483 г., по смерти папы Симплиция. Клирики и сенаторы, собравшись вместе, под председательством преторианского префекта, представлявшего короля Одоакра, избрали папу Феликса. Таким же образом прошли выборы нескольких следующих пап.

Но в 498 г. произошел кризис: римское духовенство избрало папой Симмаха, а сенаторы-аристократы – Лаврентия. Оба кандидата были хиротонисаны. Теперь утверждение папы зависело от выбора готского короля – арианина Теодориха. Так как сенаторы держались провизантийских позиций, он, после долгих колебаний, поддержал Симмаха. Так он по сей день и считается папой, а Лаврентий – антипапой. Кризис положил начало так называемому "лаврентианскому расколу". Но, чтобы узнать, что из этого всего вышло, нужно вернуться в Византию и увидеть, что там делалось после Халкидона.

Примечания

22. Из православных писателей такой точки зрения, что вся Западная Европа изначально входила в юрисдикцию Западного патриарха папы Римского, и следовательно, и сейчас является его канонической территорией, придерживается, например, Оливье Клеман – известный парижский публицист либерально-экуменического направления.

23. Эти выборщики положили начало коллегии кардиналов, каждый из которых приписан в качестве клирика к одной из 28 церквей. До недавнего времени имелись также и кардиналы-миряне, вписанные туда же в качестве почетных прихожан.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.