Глава 5 Махаяна

Глава 5 Махаяна

Будда не назначил преемника и предоставил своим последователям самим заниматься толкованием Дхармы. Вскоре между ними начали возникать разногласия, сначала по поводу правил монашеской жизни, а затем и по самому учению. В силу отсутствия авторитетного, объединяющего центра раскол был практически неизбежен. Наиболее серьезные разногласия проявились столетие спустя после смерти Будды между группой, впоследствии названной «Старейшины» (стхавира вадины), и «Великой общиной» (махасангхика).

«Великий раскол»

Что же стало предметом разногласий? Письменные источники содержат противоречивые сведения. Некоторые объясняют раскол теоретическим спором вокруг статуса Будды по отношению к архату. По этой версии, монах по имени Махадэва выдвинул «пять тезисов» о том, что архаты ниже Будды, например, потому, что они не полностью отказывались от желаний, не обладали всезнанием, которое стали приписывать Будде (сам он на это не претендовал). Однако, по всей вероятности, поводом для раскола стала попытка «Старейшин» внести изменения в монашеский устав, введя в него дополнительные правила поведения.

В основе раскола лежали противоречия более общего характера, возникавшие по мере распространения буддизма за пределами той территории, где он возник, в другие районы Индии. Здесь он столкнулся с новыми обычаями, с новыми представлениями. Как он должен был на них реагировать? Держаться старых традиций или адаптироваться к иным верованиям и обычаям? В конце концов мнения диаметрально разошлись и произошел так называемый «великий раскол». Со временем и «Старейшины», и «Великая община» распались на ряд более мелких школ, но все они прекратили существование, за исключением тхеравады, вышедшей из традиции «Старейшин». Однако наследие многих из этих ранних школ состоит в том вкладе, который они по-революционному внесли в новое движение, получившее название махаяна.

Махаяна: новые акценты

Махаяна — Большая колесница — названа так, поскольку ее последователи считают, что их путь является универсальным для спасения. Как учение она оформилась примерно на рубеже 1-го тысячелетия н. э., в эпоху появления христианства. Несмотря на отсутствие явных свидетельств взаимного влияния христианства и буддизма, некоторые аналогии следует отметить. Во-первых, это идея Спасителя. Как самопожертвование Христа служит образцом христианского служения на благо других людей, точно так же высший идеал махаяны — жизнь, посвященная благополучию всего мира. Важное место в ней отводится не стремлению к личному спасению, к которому призывали последователи более ранних учений, а усилиям по спасению других. Это находит свое выражение в учении о бодхисаттвах — существах, дающих обет неутомимо на протяжении бесчисленных жизней вести других к нирване. Каждый, кто вступает в махаяну, становится бодхисаттвой, но для большинства это только отправная точка длительного пути духовного совершенствования. Бодхисаттвам придавалось настолько важное значение, особенно на ранних этапах, что махаяну называют также бодхисаттваяна — Колесница бодхисаттв.

С идеей служения связано понятие самоотверженной любви. Иисус в своем учении уделял любви (агапэ) важное место, в махаяне центральная роль отводится состраданию (каруна). Действительно, именно сочувствие чужим страданиям движет бодхисаттвой, жертвующим собой ради других. Он не может «искупить» грехи людей, как Христос, но отдает все силы на то, чтобы стать для людей «добрым другом», помочь им, например, облегчая их страдания, помогая им, а также показывая путь к освобождению.

Три тела (трикая) Будды

Новые мысли о Будде

Постепенно все большее значение приобретают бодхисаттвы, а Будда начинает как бы удаляться, занимая все более возвышенное положение. К моменту появления махаяны после смерти Будды прошло уже несколько столетий, и по мере того как рассказы о его жизни гиперболизировались и приукрашивались, его начали воспринимать как сверхъестественное существо, даже как божество. Эта мистификация усиливалась неопределенностью представлений о его состоянии в последней нирване. Хотя «Старейшины» учили, что Будда покинул этот свет и ушел в нирвану, можно было представить себе его существующим в некоем трансцендентном мире. Последователи махаяны рассуждали: столь полный сострадания, Будда никогда не прервал бы связи с людьми; они считали, что он все еще где-то рядом, всеми силами борется за благополучие всех живых, так же как он это делал на земле. В соответствии с этими верованиями появились культы поклонения и молитвы о заступничестве. Если бодхисаттва напоминает Христа своей любовью и служением человечеству, то Будда походит на Бога-отца, как любящее человека сверхъестественное существо, которое находится не в мире людей, а где-то близко к царству небесному и проявляет глубокую отеческую заботу о благоденствии своих детей.

Со временем эти идеи породили космологию махаяны и новую «Буддологию», представляющую Будду имеющим «три тела» (трикая) или существующим в трех измерениях — земном, небесном и трансцендентном. Земное, или физическое, тело (нирманакая) — это историческая личность Будды, тело, которое он имел на земле. Небесное (самбхогакая) находится в благостном мире, расположенном где-то «вверху» от населяемого нами мира, в небесной обители, напоминающей царство небесное в христианстве, а трансцендентное (дхармакая) — это Будда, понимаемый как высшая истина, что в некоторых отношениях близко представлению христианских мистиков и философов о Боге как Абсолюте или высшей реальности (школы махаяны дают различное толкование этих терминов). Можно отметить и еще одно, последнее, сходство с христианским учением. Аналогично представлению о том, что в Судный день свершится «второе пришествие» Христа, появилось учение, что Будда-Майтрейя появится в конце нынешнего зона, когда наступит утопическая эра достижения состояния просветления множеством людей. Эта идея (которая существует и в тхераваде) послужила основой для ряда мессианских культов, время от времени приобретающих популярность как на севере, так и на юге Азии.

Значение раскола в буддизме, происшедшего с развитием махаяны, имеет нечто общее с разделением на католическую и протестантскую церковь в период Реформации. Оба раскола оставили неизгладимый след в религиозной традиции, и буддисты причисляют себя либо к махаянистам либо к тхеравадинам точно так же, как западные христиане считают себя католиками либо протестантами. Существуют и аналогии в доктринальном плане, поскольку и протестантизм, и ранний буддизм ставят спасение в зависимость в первую очередь от индивида, а католицизм (как и православие) и махаяна признают возможность получения помощи и заступничества от святых и бодхисаттв. Не следует слишком акцентировать внимание на этих аналогиях, поскольку существует также много различий. Махаяна, например, первоначально представляла собой свободное движение, не оформленное организационно. Не было и решительного размежевания между последователями махаяны и других школ. Случалось, что монахи, посвященные в «Великой общине» или даже в ответвлениях школы «Старейшин», сочувствовали махаяне, живя вместе с братьями, которые ее не признавали.

Сутры махаяны

Основу махаяны составил ряд новых писаний, появившихся в первые столетия христианской эры. Если ранние сутры палийского канона считались изречениями самого Будды, то новые приписывать основателю учения было нелегко. Эти тексты — анонимные и свидетельствующие об участии в их создании многих авторов — тем не менее стали весьма почитаемы, поскольку воспринимались как пророческие и священные. Новая космология махаяны, кроме того, позволяла утверждать, что Будда был автором новых сутр если и не фактически, то по крайней мере духовно, ведь его мудрость продолжала исходить из высших уровней космоса в сферу человеческую.

В главных текстах махаяны, таких, как «Лотосовая сутра» (ок. 200 г. н. э.), предпринято коренное переосмысление ранней истории буддизма. В них утверждается, что, хотя Будда как историческая личность жил и умер, подобно обычному человеку, на самом деле он был просветлен с незапамятных времен, но как мудрый и сострадательный учитель был вынужден прибегнуть к сложной мистификации, учитывая ожидания людей того времени. Как опытный учитель не будет объяснять сложные дифференциальные вычисления учащимся, только начинающим осваивать математику, Будда передал только часть учения — духовную «азбуку», — которую были способны усвоить его первые последователи. Это связано с чрезвычайно глубоким истинным характером Дхармы, теперь полностью раскрытым махаяной, и чтобы не смущать и не перегружать людей, Будда с помощью искусных средств (упайя-каушалья) представил им истину в упрощенной форме.

В «Лотосовой сутре» есть знаменитый фрагмент — «Притча о горящем доме», в нем Будда сравнивается с мудрым родителем, который, видя, что загорелся дом, где находятся его дети, думает, как лучше вывести их в безопасное место. Дети, занятые игрой, не понимают, какая им грозит опасность, и не хотят идти. Будда говорит им, что на дворе их ждут новые игрушки, и дети, заинтересовавшись, выходят и спасаются от пламени. В этой притче «горящий дом» обозначает сансару — мир страдания и непостоянства, а «дети» — первых последователей Будды. Поскольку они наивны и эгоцентричны, Будда обращается к ним с тем учением, которое, как ему известно, покажется им привлекательным. Теперь, когда дети спасены от непосредственной угрозы, можно открыть им правду. Таким образом, с точки зрения махаяны, раннее учение было незавершенным, для его наполнения необходим «второй поворот колеса Дхармы». В сутрах махаяны высмеиваются ранние школы, которые пренебрежительно именуются ханаяной, или Малой колесницей. В некоторых из них, например в очень популярном «Учении Вималакирти» (ок. 400 г. н. э.), описывается, как мирянин Вималакирти озадачил ученых монахов старой школы, шутя раскрыв им высшее учение махаяны.

Главное, к чему стремились последователи махаяны в религиозной практике, было следование по пути бодхисаттв. В течение нескольких столетий разрабатывались различные этапы «карьеры» бодхисаттв. Решающим, первоначальным этапом является «идея просветления» (бодхичитта), которую можно сравнить с переживанием обращения в веру. В этот момент возникает желание стать бодхи-саттвой ради спасения людей. Человек стремится к посвящению в бодхисаттву, при этом он принимает обет (пранидхана) спасать всех, ведя к нирване, как бы ни был долог к ней путь.

Бодхисаттвы должны обладать шестью добродетелями, которые называются «шесть совершенств». Реализуя эти совершенства, они проходят через десять стадей духовного роста (бхуми), каждая из которых служит важной вехой на пути к нирване. Дойдя до седьмой, бодхисаттва уже не может вернуться назад и наверняка достигнет нирваны. Несмотря на то что эта схема не вполне соответствует раннему учению, новый путь к нирване не отличается коренным образом от «восьмеричного пути», а три его составляющие — нравственность, сосредоточение и мудрость — фигурируют среди шести совершенств.

Шесть совершенств (парамиты) бодхисаттвы:

1. Даяние (дана)

2. Нравственность (шила)

3. Терпимость (кшанти)

4 Решимость (вирья)

5. Сосредоточение (самадха)

6. Мудрость (праджья)

Бодхисаттвы, достигшие высших ступеней, считались чрезвычайно сильными, практически тождественными Будде в его божественной форме. Фактически различие между Буддой и прошедшим по пути совершенства бодхисаттвой почти незаметно. Двое из наиболее почитаемых среди «божественных» бодхисаттв — Авалокитешвара, «владыка, взирающий сверху (с состраданием)», и Манджушри — «благородная слава». Первый из них (чьей эманацией считаются тибетские далай-ламы) олицетворяет сострадание (каруна), второй — мудрость (праджья). Авалокитешвара изображается с большим количеством рук, протянутых на помощь страдающим, а Манджушри — с пылающим мечом мудрости, взрезающим невежество. Наряду с ними существует обширный пантеон будд и бодхисаттв, обитающих, как считается, в великой невидимой Вселенной. Так же как на нашу систему мира снизошла благодать Будды, вполне вероятно предположить, что то же самое могло произойти и с другими мирами. Поэтому в махаяне впервые появляются имена и описания вымышленных будд в их чудесных обиталищах. Обычным стало изображение «семейства» из пяти будд, часто в мистических диаграммах — мандалах. Все эти красочные рисунки объединяет фигура исторического Будды Шакьямуни (пали — Сакьямуни), окруженная четырьмя неисторическими буддами, которые находятся от него к северу, югу, востоку и западу.

В западной части находится будда Амитабха («Бесконечный Свет»). В восточноазиатском буддизме он — центральная фигура популярного культа рая, или «Чистых Земель», где он обитает. Амитабха (которого в Японии называют Амида) дал обет, достигнув просветления, помогать любому уверовавшему в него и воззвавшему к нему возродиться в его «Чистых Землях» — в рае Сукхавати («Благословенный»). Очевидно, что, развиваясь таким образом в первые века нашей эры, махаяна несколько отошла от первоначального учения Будды о спасении как личной ответственности каждого и приблизилась к представлению о возможности спасения через веру и божественную милость. Однако даже в школе «Чистых Земель», где культивировались эти идеи, рай Амитабхи не отождествлялся с нирваной — человеку, возродившемуся там, требовалось приложить собственные усилия, чтобы достигнуть просветления.

Философские изыскания

Множилось число новых сутр, и буддийские проповедники начали писать комментарии и трактаты, в которых излагались философские основы махаяны. Самым известным среди философов был живший около 150 г. н. э. Нагарджуна, основатель мадхьямики, или «срединной школы». На основе сложного диалектического переосмысления традиционного понятия «срединного пути» он привел к логическому завершению некоторые ранние доктрины.

Рассматривая в четвертой главе Истину возникновения, мы говорили о теории причинности. В раннем схоластическом направлении тхеравады, известном как абхидхамма (высшая Дхарма), эта теория трактовалась как указание на возникновение и разрушение реальных сущностей, называемых «дхармами». Они рассматривались как структурные элементы, из которых состоят все феномены, как непостоянные и тем не менее реально существующие. Исходя из этого, такие предметы, как стол или стул, воспринимались как соединение элементов, а не как сущности, имеющие собственную неизменную природу. Например, стул можно считать состоящим только из ножек, сиденья и спинки — не существует «стула» без этих элементов.

Нагарджуна подошел к теории причинности более радикально. Он указал, что дхармы не просто изменчивы, они лишены внутренней сущности вообще. Из этого он заключил, что все вещи и явления — столы, стулья, горы, люди — всего лишь пустота, лишенная какой бы то ни было сущности. Однако мадхьямики резко возражали против обвинения в нигилизме, доказывая, что доктрина не утверждает, что вещи не существуют, они не существуют как самостоятельные сущности, что характерно для обычного человеческого восприятия. Истинное состояние вещей и явлений находится где-то посредине между существованием и не-существованием, и именно из такого толкования «срединного пути» происходит название этой школы.

Такая логика рассуждений привела и к другому важному выводу об отсутствии разницы между нирваной и миром бесконечных перерождений (сансарой). Если ни в чем нет самостоятельной сущности, рассуждал Нагарджуна, то все тождественно. Тогда как различать нирвану и сансару? В самих вещах невозможно найти различие, поскольку они «пусты», значит, различие должно лежать в восприятии их нами. Он приводил пример человека, принявшего в сумерках веревку за змею и пришедшего в ужас от страха. Когда человек понял ошибку, страх отступил, пропало желание бежать. Следовательно, рассуждал Нагарджуна, для освобождения необходимо не бежать от несовершенной сущности — сансары, а стремиться к нирване. Нирвана, таким образом, переосмысливается мадхьямикой и воспринимается как очищенное представление о том, что невежественный человек принимает за сансару. Из этого следует, что нирвана существует здесь и сейчас, если бы мы только могли ее увидеть. Избавление от духовного невежества (авидьи) и осознание «пустоты» вещей разрушают страх, который они в нас порождают. Нагарджуна и его последователи назвали эту систему «доктринальной пустотой» (шунья-вада).

Наряду с концепцией пустоты возникло много сложных философских систем, например учение о «только-сознании» (или «одном сознании» — читтаматра) — разновидность идеализма, который считает сознание единственной реальностью и отрицает объективное существование материальных предметов. В развитии этого направления, очевидно, большую роль сыграл опыт медитации, о чем свидетельствует его другое название — «практика йоги» (йогачара). Не будем вдаваться в сложности этих течений, подробно останавливаться на богатстве и многообразии махаяны в целом, а посоветуем читателю обратиться к источникам, указанным в конце книги.

Резюме

Махаяна не отвергает ни одно из ранних учений Будды, хотя иногда радикально переосмысливает их. Ее цель — возрождение их истинного смысла, который, согласно ее концепции, был утрачен. Действительно, многое в махаяне не ново. Например, самоотверженное сострадание, выраженное в идеале бодхисаттв, характерно для самого Будды, жизнь которого была посвящена служению другим. Концепция пустоты в зачаточной форме содержится в учении о непостоянстве и не-самости. Наконец, достижение на высших ступенях медитации состояния просветления и очищения вполне могло предопределить вывод о том, что основой реальности является сознание.

Главные новшества махаяны заключаются в реформированной буддологии, а также в введении культов почитания будд и бодхисаттв. На ранних этапах ее центром развития стала Северо-Западная Индия, и учеными высказывались предположения о возможном эллинистическом и зороастрийском влиянии, под воздействием которого и появились новые идеи. В этом регионе образовался особый конгломерат культур. Сюда по торговым путям вместе с товарами стекались и всевозможные идеи и представления. Однако, как ни любопытны эти предположения, нет необходимости объяснять всплеск религиозно-культового направления в буддизме влиянием извне прежде всего потому, что религиозные культы были достаточно популярны в самой Индии, а поклонение индуистскому богу Кришне возникло за много веков до Иисуса Христа. Есть признаки существования культа Будды и других популярных святых и в более древние времена. Таким образом, вероятнее всего предположить, что формирование пантеона богов и религиозных культов, наряду с другими нововведениями, о которых говорилось в этой главе, — явление самостоятельное, естественно зародившееся на определенном витке эволюции буддизма в процессе дальнейшего развития идей, заложенных в его первоначальной доктрине.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.