Возлюбленное Богом
Возлюбленное Богом
Великий и судьбоносный для России день 4 июля, а по новому стилю 17-го, окружен сияющим ореолом небесных заступников, апостолов. Рядышком собор Славных и всехвальных Двенадцати апостолов, бессребреников Космы и Дамиана, священномученика святителя Филиппа, митрополита Московского, всея России чудотворца; в день 17-го — память преподобного Андрея Рублева, на следующий — обретение мощей преподобного Сергия Радонежского и память преподобномученицы великой княгини Елисаветы и инокини Варвары, еще через день — явление иконы Божией Матери в Казани…
А сам день 17 июля — день страстотерпцев: императора Николая II, царицы Александры, цесаревича Алексия, великих княжон Ольги, Татианы, Марии, Анастасии — промыслительно выпал на день земной кончины святого благоверного князя Андрея Боголюбского. Кончины насильственной. Страшной, как и царственных мучеников-страстотерпцев Дома Романовых, свершившейся тоже 17 июля.
Боголюбово. Место, возлюбленное Богом. Место, где начиналась царская власть на Руси. Место, отмеченное с самого начала Божиим чудом. Место, где чудеса Божии не прекращаются и по сей день. Место, где особенно чувствуешь милость Божию к нам, грешным. Место, где обостренно ощущаешь промыслительный ход русской истории.
Целую вечность, тридцать пять лет назад я был здесь. Счастливый, влюбленный в молодую жену, я больше был занят ею, чем окружающим. Но поездка была незабываемой: стены монастыря, церкви, тогда полуразрушенные, полумузейные, камни двора, сам воздух ранней осени, — все всегда потом вспоминалось. И все эти годы по три, по четыре раза в год я ездил на родину, в Вятку, и всегда ждал встречи с Владимиром, с храмом Покрова на Нерли и с Боголюбским монастырем. Вот Владимир, вознесенное ввысь золото куполов Успенского собора, ночью подсвеченное; вот белый силуэт Димитриевского храма. Вот поехали. Ждешь томительно, глядя вперед и вправо — когда появится и поплывет в окнах легкий, до детскости просто, прямо как игрушечный, храм Покрова на Нерли, — и кинешься скорее к левому по ходу окну, чтобы ахнуть от величия, красоты и уверенного стояния над пространством Боголюбовского монастыря. Да, были сорваны кресты, от времени старели стены, но никогда не было ощущения заброшености и униженности монастыря. Не монастырь был унижен, а мы. И стыдно было перед дивным созданием предков, что именно при нас пришло нашествие на красоту и русскую душу.
Тонюсенькая тропинка вела тогда к храму Покрова на Нерли. Теперь она растоптана и расхожена до размеров проселка, а поодаль и вовсе автотрасса, и по ней в пыли несутся к храму машины и мотоциклы.
Тут и пляж. Тут и отважные мальчишки, летящие в воду как на крыльях, тут и компании с костерком, с гитарой. Здесь очень понимаешь разницу между туристами и паломниками.
На дворе монастыря собирается группа паломников.
— Мы с Гомеля, — говорит женщина в белом платочке. — Та были ж вчера таки замореные, така дорога. Приехали к службе. Така благодатная. То ж накормили. А спали в колокольне на сене. — И простодушно спрашивает монахиню, которая ведет группу: — А немцы сюда дошли?
— Нет, — улыбается монахиня, — только монголы.
— Да и своих хватало, — вставляет молодой мужчина.
Пожилой вздыхает:
— Да уж.
Многое означает это «да уж». Все собрались. Начинается… но что начинается? Рука не поднимается писать: начинается экскурсия. Это не экскурсия, и монахиня не экскурсовод, тем более не гид. Она вводит паломников в мир монастыря, в его историю. А главное, приехавшие совершают при этом непрерывную молитву: ведь открываются такие высоты человеческого духа, такие подвиги во имя Христово и разверзаются такие глубины человеческого падения в бездны адовы, что рука невольно поднимается для крестного знамения.
Вот место, отмеченное милостию Божией. Именно здесь встали кони, запряженные в карету, на которой с великими почестями перевозили из Киева во Владимир икону Божией Матери, написанную евангелистом Лукой еще при жизни Пресвятой Богородицы. Встали как вкопанные. Уже и сам князь, ехавший верхом, спешился и тянул коней за узду. Тщетно. Приказал князь остановиться. И всю ночь молился князь:
— Господи, Иисусе Христе, Мати Божия! В чем я согрешил? Или какую волю Божию являете мне?
И вот тут было видение Божией Матери, повелевшей строить храм для иконы. И название монастырю дала Сама Божия Матерь:
— Место сие Богом возлюбленное.
Здесь начало русского каменного зодчества. Не просто каменного, а белокаменного. Вручную строили храм, и построили всего за семь лет. По белому камню храм был окован золотом и серебром. Представить такую красоту можно, только зажмурясь и открывая в себе очи сердечные. Они видели, они помнят, они помогут увидеть это сияние, это сошедшее на землю небо. А внутри полы и часть стен были из русской майолики, обливной керамики. И когда свет сквозь разноцветные окна падал на пол и стены и в них отражался, то уж воистину было непонятно: на земле ты еще или уже в раю.
У князя Боголюбского была чаша, стоящая у всех на виду. В ней золотые, серебряные, медные деньги. Из этой чаши работники сами брали себе жалованье. Из этой же чаши брали деньги на хлеб нищие. Чаша не охранялась. И никогда не было, чтобы кто-то взял лишнее или, Боже упаси, украл. И меч у князя был могучий, наследственный меч святого Александра Невского, весом девять килограммов. А щит тогдашних богатырей доходил до пятидесяти килограммов. Да еще доспехи, кольчуга кованая, шлем, оплечье. И во всем этом богатыри наши сражались. Вот какую силу давал Господь нашим предкам. И давалась она, конечно, за душевные качества.
О доспехах сказано к тому, что в Боголюбском монастыре подвизался былинный богатырь, но совершенно вместе с тем реальный человек, уроженец владимирских мест Илья Муромец. К концу жизни он ушел в Киев, стал монахом Киево-Печерской лавры. Причислен к лику святых. Гражданский Новый год, первое января, начинается с дня памяти преподобного Ильи Муромца.
Но в ту роковую ночь, когда свершилась мученическая гибель князя, он не смог воспользоваться своим мечом. Меч выкрали. И не кто-то выкрал, а свои, приближенные. Князь знал о заговоре против него. Как знал и спустя много веков святой новомученик страстотерпец Николай Александрович. И святой благоверный князь Андрей мог так же, как и Николай, сказать: кругом измена, трусость и обман. И кто в заговорщиках? Братья жены. Повар, казначей, ключник. Все, как писали раньше, осыпанные княжеской милостью. И выбрали, для усиления своей подлости, тяжелейшие для князя дни: только что, еще не исполнился девятый день, скончался двадцатилетний сын Глеб. А старший, Изяслав, погиб раньше, в походе на камских булгар. Именно в память о нем был поставлен храм на Нерли. Это был первый храм на Руси в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Именно святому Андрею Боголюбскому мы обязаны тем, что на Руси празднуется праздник Покрова, один из любимейших православными праздник. Тут к месту сказать, что увидел Покров (омофор) Пресвятой Богородицы тоже Андрей, славянин, бывший в византийском плену.
И вот эта страшная ночь. Заговорщики трусят, напиваются для храбрости. Вначале убивают одного из своих. Нападают на князя. Он расшвыривает их, но много нечисти, одолели. Нанесли много ран, думали, что убили. Но князь очнулся и стал спускаться вот по этим ступеням княжеских палат. Ступеней тридцать три, все до единой были обагрены святой кровью мученика за Русскую землю, за Христа. И снова напали враги, и снова убивали.
Пьяный сброд ликовал. Июль, жара. К телу князя не подпускали. Отпевали только на пятый день. Тело было нетленным, благоуханным было, по свидетельствам очевидцев, дивным.
В год 300-летия Дома Романовых, в 1913 году, император Николай II с дочерьми приехал в Боголюбово. Еще недавно, в наше время, в монастырь на службу приходила старушка, которая помнила, что великие княжны были одеты в нарядные белые платья с кружевами. Царь попросил оставить его одного и долго молился на месте убиения первого русского царя. Бог весть, не дано нам, грешным, знать, о чем думал святой царь-мученик. Ведь он уже получил письмо от преподобного старца Серафима Саровского, ведь он уже знал о своей участи. И те девочки, которые гуляли среди цветов по монастырскому двору, те, чистота ангельских душ которых светит нам вечно, еще были живы. Еще каждые четверть часа гремели колокола на колокольне, вызванивая молитву русского народа: «Боже, царя храни», еще крестился на золотые купола церквей машинист поезда из Нижнего в Москву, еще громко и могущественно звучало в мире имя русского царя.
А потом… потом стреляли слепые души безбожников в иконы монастыря, сдирали золото окладов и куполов, выколупливали изразцы, сворачивали надмогильные мраморные памятники, — что говорить, что лишний раз рвать больные сердца. До сих пор реставраторы вытаскивают из штукатурки пули, которыми расстреливали фрески. Бог им судья. Хорошо, что мы зла не помним, но плохо, что часто не видим его.
И вот мы приблизились к самому главному. Кто знает, тот уже понял, о чем речь: на алтарной стене храма Иконы Боголюбской Божией Матери проявился лик царя-мученика Николая II. А на правой колонне у алтаря проступили черты цесаревича-мученика отрока Алексея.
Причем лик императора показался там, где был образ Господа. То есть Сам Господь ввел нового русского святого в алтарь храма, в это небо на земле.
Теперь уже дико и подумать, что тут совсем недавно по проекту намеревались размещать бары, казино, бильярдные. Даже до того дошло, что проектанты всерьез изучали монастырский быт, чтобы и мебель в баре, и люстры сделать стилизованными под монастырский уклад. Это уже была такая глухота атеизма, такое утонченное безбожие, что не верится, что это было только что и начинало осуществляться.
Но, как говорят монахини, батюшка Серафим навел тут порядок. Недаром над входом в храм помещен его образ.
В 1991 году мощи преподобного Серафима Саровского переносили в Саров. Остановились на молебен в Боголюбове. Служил Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Народу было такое великое множество, что священники решили мощи преподобного поместить на паперти, чтобы все могли приложиться.
И в том же году началось разгребание грязи, очищение от большевистского наследия. Пять лет мужчины — монахи и наемные работники и, во многом, трудники-добровольцы — расчищали территорию.
С 1996 года здесь женский монастырь. Его ядро — 60 насельниц, пришедших сюда с архимандритом Петром из Задонска. Сейчас 150 монахинь. Много послушниц. Много отроковиц. Бог весть, все ли будут монахинями, но то, что все будут достойны звания православных, это несомненно. Глядишь в трапезной, как ловко и расторопно управляются молоденькие послушницы, как они приветливы, добры ко всем приходящим, и невольно думаешь: да ведь они встали самое позднее в пять утра, читали утреннее правило, стояли на службе, носили воду, чистили картошку, мыли посуду, готовили завтрак, подавали его, готовили обед. Вот сейчас обслуживают уже не первую сотню паломников. Потом будут убирать столы, мыть посуду, готовить ужин. И еще у каждой кроме этого свое послушание. Они и швеи, и вышивальщицы, и цветоводы. Они — бессменные помощники на скотном дворе. И скажи им какая-нибудь сверстница, что такая жизнь, без дискотек, тенниса, поездок за границу, очень тяжела, они просто не поймут. Они усвоили главную науку жизни: самое радостное в этом мире — служить Господу.
А вот и немцы пришли. А вот и французы. А вот и еще кто-то. Кто жует, кто снимается на фоне церквей, но кто и всматривается, вслушивается, думает. Постижение России — главная задача для мира в наступившем веке. Духовное тело мира — православное. Чем скорее это поймет мир, тем ближе он будет к спасению.
Всматривается в нас мир, думает. Кто эти люди, что они за страна, столько сделавшая открытий, изобретений во всех областях науки и техники, создавшая такое количество непревзойденных шедевров в музыке, живописи, литературе, архитектуре? И такое количество образцов святости, что нет ни одного дня в наших святцах без имени русского святого, праведника, исповедника, мученика, священномученика.
Для нас ответ один: Россия идет за Христом. Наше счастье в том, что в вечность мы уйдем именно из России.
Но сами для себя мы всегда должны помнить свою вину перед Богом. Кресты с храмов сваливали не с Луны заброшенные, а наши же люди. Жили среди нас, вырастали на русском хлебе.
Явление образа царя-мученика — знак несомненной Божией милости к русскому народу.
Возвращение имени царя-мученика в Россию продолжается. Вот пример. В поисках гранита и мрамора для возрождения монастыря монахини приехали в Екатеринбург. Почему именно туда, теперь они и объяснить не могут. Как они прошли на охраняемую территорию завода, тоже непонятно. Чудо в том, что администрация предприятия — вся! — окрестилась в монастыре и взяла над ним шефство. Безгласный уральский камень красноречиво говорит, что даже природа может участвовать в покаянии. Камни да… вопиют!
В согласии с небесами… стоит Боголюбский монастырь. Ни минуты нет, чтобы в нем не читалась молитва. Великая отрада для души прикоснуться к его святыням.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.