Местное телевидение

Местное телевидение

Старец, сидя на стуле, закрыл глаза и всхрапнул даже. Николай Иванович поманил меня. Мы вышли.

— Ну и как вам наш старец?

— Извините, отделаюсь незнанием. Может быть, он из бывших монахов или священников? Самость, гордыня видны в нем. Они в нем настоящие. А он? Не знаю.

Обратная дорога по коридору оказалась гораздо короче. Мы вернулись в комнату, откуда меня недавно увела к старцу Лора.

— Тогда я отдыхать, да? — спросил я. — «Скоро утро, но еще ночь». Из Иеремии.

— Насчет времени дня поспорю. Какая же ночь, когда мы способны сотворить день. — Николай Иванович подошел к стене, оказавшейся черной портьерой, и рванул ее в сторону. Солнце засияло во все широченное высокое окно. Я даже зажмурился.

— Отдыхайте, переодевайтесь — и на заседание. Увидите правительство России. Будущее.

— Все-таки о старце. Он актер? — спросил я.

— Вы меня восхищаете. Старец, каких много, вам интересен, а сообщение, что здесь правительство России, пропустили мимо ушей.

— Да и оно, думаю, искусственное.

— Нет, оно со старцем не корреспондируется. Так что позвольте вам этого не позволить. Оно настоящее.

Я поглядел на Николая Ивановича. Он был спокоен. Что бы еще такого спросить?

— Сейчас в доме моем, где вся эта мыслящая братия, вечер, ночь? День?

— Сейчас посмотрим. — Николай Иванович потыкал в кнопки компьютера.

На экране проявилось задымленное пространство моей избы и мои собутыльники. Махали руками. Сильнее других Ильич. Ахрипов, агроном Вася и Лева спали. Оборонщик разливал. Ни Аркаши, ни Юли, ни Гената не было. Я вслушался:

— Интеллего дерьмовое, молчать! — кричал музыкант Георгий. — Правильно Ленин характеризовал интеллигенцию. Он-то побольше других ушей Амана сожрал!

— Так он по себе и судил! — закричал наш Ильич. — Он же знал, что говорит, сам же интеллигент.

— А нынешние даже и такого имени не заслуживают. — Это проснулся социолог Ахрипов. — Если они уже педерастам дают зеленую улицу, знаете, как их назовем, запишите. Назовем их либерастами.

— Звук прибавьте, — попросил я Николая Ивановича.

— Сейчас некогда. Не волнуйтесь, все их слова записываются. Если интересно, потом сделаем распечатку. Вообще, крепко выражаются. — Он поглядел на бумаги около экрана. — Это вы их заразили мыслью о создании музея человеческой мысли? Последние два дня как-то они стали оживать, а то все сплошной хор «Бродяга Байкал переехал», да «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“».

— Они и сами в состоянии заразить кого угодно.

— Да уж. Выключить?

— Минуточку. — Я поглядел на моих знакомцев. Они по-прежнему жили там, в избе, в этом же реальном — или уже ирреальном? — времени, плавали за стеклом экрана, как рыбы в мутной воде. — То есть все они, и я, и тот, предыдущий, о котором я хотел бы узнать побольше, все были у вас под колпаком?

— А как вы думали? — даже обиженно ответил Николай Иванович. — Не можем же мы за просто так, за здорово живешь такую артель содержать. Правда, сейчас скинули с довольствия: не оправдали надежд. То есть специалисты они, любой и каждый, на все сто, но по выводам исследований разочаровали. Сейчас пустили их на беспривязное содержание, в масштабах, конечно, ограниченных. Кто сопьется, кто… да что мы о них?

— То есть отсюда они уже не выйдут?

— А зачем? — хладнокровно ответил Николай Иванович. — Им уже некуда возвращаться. Да и не надо. Зачем? Мы в известности не нуждаемся.

— Возьмите подписку о неразглашении.

— Ну, не детский же сад, — упрекнул Николай Иванович. — Подписка. Но попробуем еще их использовать. Так! Переодевайтесь, вас проводят.

— Николай Иванович, еще просьба — показать дом Ивана Ивановича.

— А кто это? — спросил Николай Иванович.

— Так, ерунда, — неожиданно для себя отговорился я. — А вот вопрос: могу я им отсюда что-то сказать? Они же меня начальником считают.

— Вообще не практикуем. Хотя? Хотя что мы теряем? Как гром небесный ваш голос прозвучит.

— Честно скажу, еще из-за того прошу, — объяснил я, — мне надо увериться, что не сплю, что все происходит у них и здесь в одно и то же время.

— Да ради Бога! Только замечу, это для них будет впервые. Пожалуйста, короче, несколько слов. — Николай Иванович опять ткнул куда-то в клавиатуру. В избе раздался сигнал, который звучит в аэропорту перед объявлениями. Все там прямо вскинулись и замерли.

— Слышно меня? — спросил я в микрофон.

— Так точно! — первым очнулся оборонщик.

— Поняли, кто с вами говорит?

— Д-да! — как выстрелил оборонщик. — Товарищи офицеры!

Все вскочили.

— Слушать и выполнять! — скомандовал я. — С этой минуты приказываю встать на просушку! Резко протрезветь! Как поняли?

— Так точно! — отрапортовал оборонщик.

— Конец связи.

Экран погас и стал обычным матовым стеклом.

— Лихо вы их, — подметил Николай Иванович. — Идемте.

Мы пошли по коврам зимнего сада, и Николай Иванович, как бы между прочим, спросил:

— А вчера, ближе к вечеру, вы куда-то прогуливались?

Я чуть не сказал про Ивана Ивановича, но что-то остановило меня.

— Проветривался. Там же дышать нечем. Их корпоративная пьянка пропорциональна интеллекту. Все по-русски — спиваются мастера, а подлецы никогда.

То есть, подумал я, Иван Иваныч у них не под колпаком. Зачем-то же мелькнула эта мысль?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.