Доктрина Иезекииля

Доктрина Иезекииля

Мифотворчество, связанное с культом иудейского бога Яхве, в эпоху довавилонского пленения служило интересам царской власти. Когда храм был разрушен и Иудея потеряла свой суверенитет, миф о едином боге Яхве становится идейной основой жреческой проповеди теократии.

Насколько нам известно, слово «теократия» впервые встречается у Иосифа Флавия. Он писал: «Бесконечно различны в частностях обычаи и законы в роде человеческом: здесь представили правление государственное монархам, там — немногим могущественным фамилиям, а то — народу. Наш законодатель, напротив того, не обратил внимания ни на одну из таких форм правления, но превратил государство, если можно выразиться несколько искусственным словом, в богоправление (theokratia), оставив господство и власть богу и заставив большую массу смотреть на него, как на первоисточник всего добра, которым пользуются люди, как в государственной, так и в частной жизни» ¹. Флавий обошел молчанием тот факт, что в Иудее на протяжении многих веков у власти стояли цари, которые грабили народ, облагая крестьян десятиной и иными податями и налогами. Флавий не рассказал и о том, что, наряду с царями, жрецы Иерусалимского храма от имени бога Яхве требовали от народных масс щедрые приношения на нужды культа за несоблюдение предписаний Торы, за грехи и проч. Еврейский историк древности превознес «богоправление» по соображениям апологетического характера. В своей книге «Против Апиона» он пытался обелить политическую организацию Иудеи в последнюю эпоху ее существования, т. е. в период VI–I вв. до н. э. В действительности теократия мало чем отличалась по своей социальной сущности от рабовладельческой монархии. Книжники, как и жрецы, под видом «избавления» народа от грехов грабили его. В Талмуде сохранились 24 статьи дохода иудейских церковников: жертва за грех, жертва повинности, хлебы предложения, первины урожая, начатки от шерсти, выкуп за сына, выкуп за первородного осла и т. п. ² Но в условиях жизни на чужбине проповедь «богоправления» захватила воображение пленников и к голосу ее защитников охотно прислушивались. Одним из первых ее идеологов был пророк Иезекииль.

Раньше чем изложить концепцию Иезекииля, остановимся на личности пророков. Некоторые из лиц, о которых в Библии говорится как о пророках, возможно, существовали в действительности, другие мифичны.

В древней Иудее пророки составляли особую общественную группу. Она не была социально однородной. Среди «ясновидцев» были, например, пастух Амос и знатный священник Иезекииль, легендарный нищенствующий аскет Илия и зажиточный поселянин Елисей. Пророки отличались друг от друга не только социальным положением, но и психическим складом. «Исаия, Иисус и прочие, хотя и были пророками, — с тонкой иронией отмечает Спиноза, — но все же были людьми, и надо думать, что ничто человеческое им не было чуждо» ³. Пророчество этих людей определялось как социальной ориентацией, так и их темпераментом, воображением, мироощущением.

В ветхозаветной литературе пророки изображаются проповедниками, якобы оглашающими волю бога, его предупреждения и решения. Яхве в их видениях изрекает «свои» предписания. Пророки — это, по существу, своеобразные пифии, ибо верили, что их устами глаголет бог. Их речи — язык Яхве. Потому они в большой мере являлись и деятельными творцами политической жизни, законодателями.

Как правило, ветхозаветные предсказатели обладали сильным даром воображения. Некоторые из пророков трезво оценивали события и сочетали в своих речах горький опыт современной им жизни с мечтой о грядущем счастье. Народ то прислушивался к ним, то проклинал их.

Что касается Иезекииля, то, судя по тексту библейской книги, автором которой он считается, он активно проповедовал в 592–571 гг. до н. э. Стало быть, первые его пророческие речи были произнесены еще в Иудее за семь-восемь лет до ее падения под ударами полчищ Навузарадана. В этих речах пророк обращается от имени Яхве к «мятежному дому», к «сынам израилевым», и спрашивает их: намерены ли они вернуться на путь господний, т. е. готовы ли они признать Яхве единственным богом иудеев.

Речи Иезекииля в религиозной форме отражали реальные общественные отношения, существовавшие в Иудее в середине VI в. до н. э. Он обвиняет народ в вероотступничестве. «Вот, — говорит он, — начальствующие у Израиля, каждый по мере сил своих, был у тебя, чтобы проливать кровь» (XXII, 6). Иезекииль уловил классовую дифференциацию иудейского общества и выразил свою ненависть к существовавшей системе социальных отношений. «Заговор пророков ее (Иудеи. — М. Б.) среди нее — как лев рыкающий, терзающий добычу; съедают души, обирают имущество и драгоценности и умножают число вдов… Князья у нее как волки, похищающие добычу, проливают кровь, губят души, чтобы приобрести корысть… в народе угнетают друг друга, грабят и притесняют бедного и нищего, и пришельца угнетают несправедливо» (XXII, 25–29).

Когда Иезекииль оказался в Вавилонии, то и там он ополчился против угнетателей. Беспощадно разоблачая притеснителей, пророк восклицает: «Горе пастырям Израиля!». Обращаясь к ним, он гневно говорит: «Вы ели тук и волною одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли, и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и угнанной не возвращали, и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью» (XXXIV, 2–4).

Апология мифа о едином Яхве заслонила от Иезекииля социально-политические корни угнетения. Поэтому он в своих речах объяснял причины существования произвола отступничеством от «заветов Яхве».

Буржуазные религиоведы и библеисты утверждают, будто защита яхвизма в пророчестве Иезекииля означает завершенный монотеизм ⁴. Однако Яхве Иезекииля ничем не отличается от Яхве Второзакония. Как в представлении автора пятой книги Торы, так и у пророка Яхве лишь личное божество одного народа. Но это не монотеизм, а генотеизм. Примечательно, что образ Яхве в видениях пророка приобрел некоторые черты вавилонских богов. Так, по Иезекиилю Яхве с херувимами рисуются как некие крылатые существа, у которых четыре ипостаси: бычья, человеческая, львиная и орлиная. Зооморфный Яхве напоминает древневавилонского крылатого бога вола Kirubu. Не случайно некоторые талмудисты были против включения книги Иезекииля в канон (Менахот 45а; Шаббат 13б). Что касается его зооморфных зарисовок, то они, по мнению Талмуда, не более как представления деревенского жителя (Хагига 13б).

Иезекииль был сторонником иудейского культа Яхве, нерасторжимо связанного с Иерусалимским храмом. В VI в. до н. э. главным во всех религиях был не монотеизм, а обрядность. «Только участием в жертвоприношениях и процессиях, — отмечает Энгельс, — а на Востоке еще соблюдением обстоятельнейших предписаний относительно приема пищи и омовений, можно было доказать свою принадлежность к определенной религии… Люди двух разных религий — египтяне, персы, евреи, халдеи — не могут вместе ни пить, ни есть, не могут выполнить совместно ни одного самого обыденного дела, едва могут разговаривать друг с другом» ⁵. Иезекииль призывал к строжайшей обособленности евреев от вавилонян. Он проповедовал, что избавление от плена возможно при условии полного соблюдения «заветов Яхве». Пророк не разделял взглядов пессимистов, утверждавших: «…иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня» (XXXVII, 11). Отчаявшимся он говорил: «Яхве вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, — и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи… И сказал мне: изреки пророчество на кости спи и скажи им: „кости сухие! слушайте слово Яхве!“. Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что я Яхве» (XXXVII, 1–6).

Иезекииль отвергает богов других народов, ибо они «древо и камень» (XX, 32). Они бессильны и ничтожны. Велик и могуч один Яхве, он всевластен. Но только по отношению к иудеям. Углубляя миф Торы о Яхве, Иезекииль придает этническому богу и такие человеческие черты: Яхве ревнив и самовлюблен, потому не допустит, чтобы издевались над «его» народом. А народу в свою очередь надо сплотиться вокруг власти священников.

О структуре теократии Иезекииль говорит в последних девяти главах (с 40-й по 48-ю) одноименной книги. Прежде всего он в деталях описывает внешний и внутренний вид будущего храма, затем, отвергая царей в качестве главы государства, пророк от имени Яхве возвещает: «Я буду жить» среди сынов израилевых «во веки» (XLIII, 9). Под этим Иезекииль понимает, что центром всей социально-политической и духовной жизни Иудеи должен стать вновь отстроенный храм, регламент которого обязаны охранять священники. «Они должны учить народ мой отличать священное от несвященного и объяснить ему, что нечисто и что чисто» (XLIV, 23). Учеба эта не бескорыстна. «Они будут есть от хлебного приношения, от жертвы за грех, и жертвы за преступление… И начатки из всех плодов ваших и всякого рода приношения… принадлежат священникам; и начатки молотого вами отдавайте священнику, чтобы над домом твоим почивало благословение» (XLIV, 29–30). Возглавляет коллегию священников «наси» — князь, который олицетворяет духовную власть. И князь, по Иезекиилю, «получает» от «народа земли» также огромные приношения: «одну овцу от каждого стада в двести овец с тучной пажити», шестую часть от урожая пшеницы и ячменя, благодарственные жертвы ради очищения от грехов и пр.

О политической власти князя ничего не сказано. Храм должен стать, по учению пророка, духовным, религиозным центром, и страна, говорит Иезекииль, в которой восстановлен храм, должна будет называться «Яхве — Шама», т. е. «бог Яхве — там». Таким образом, пророческая, собственно говоря, мифотворческая деятельность Иезекииля была направлена на превращение грядущей политической организации Иудеи в полицейскую службу храма. Такова теократическая концепция Иезекииля.

Иезекииль не надеялся, что разработанная им религиозно-политическая модель («божественное видение») станет реальностью уже при его жизни. Наоборот, концепции богоправления он придавал «утопический» характер, полагая, будто теократия в Иудее победит «в конечные дни», во времена мессии — божьего помазанника, мифического посланца Яхве. Приходу пришельца предшествует война сынов израилевых против соединенных сил язычников под водительством дружин вымышленных Гога и Магога.

Буйная фантазия прозорливца рисует апокалиптические картины «последних дней»: в судорогах уходящего мира «вострепещут от лица моего [т. е. Яхве] рыбы морские и птицы небесные, и звери полевые и все пресмыкающиеся, ползающие по земле. И все люди, которые на лице земли, и обрушатся горы, и упадут утесы, и все стены падут на землю» (XXXVIII, 20). После чего будет помилован весь дом Иакова и сам Яхве не будет скрывать от него лица своего, «потому что я изолью дух мой на дом Израилев, говорит Яхве бог» (XXXIX, 29).

В нарисованных эсхатологических картинах пророк именует себя «сыном человеческим», т. е. личностью, способной предвидеть и предсказать грядущее. Мистическая символика Иезекииля стала эталоном для последующих иудейских и христианских откровений о приходе мессии.

Сам Иезекииль, как сказано, претворение в жизнь своей теократической программы отодвинул на неопределенный срок, на время, когда наступят «конечные дни». Пророк осознал, что священническая знать, рабовладельцы и купцы из Иудеи приспособились к социальной системе Вавилонии и не думали о возврате в «страну отцов». Однако среди палестинских пленников были и рабы, и крестьяне, и ремесленники, и жрецы. «В этой среде непристроившихся эмигрантов и оставшихся не у дел жрецов, — отмечает А. Ранович, — не угасала мечта о возвращении на родину…» ⁶

Мечта стала реальностью после смерти Навуходоносора. В 562 г. до н. э. в Вавилонии создалась тревожная обстановка. В течение последующих шести лет сменили друг друга три преемника царя. Двое из них было убито. Наконец, в 555 г. до н. э. престол достался Набониду. Интриги жрецов, дворцовые смуты, острые классовые противоречия внутри страны, восстания в Северной Сирии, военные походы против мидян усилили гнет и эксплуатацию. Как отмечают историки, резко ухудшилось положение чужеземцев ⁷. В частности, от них потребовали значительные суммы в виде подушной и иной подати ⁸. Лирический поэт того времени выразил боль угнетенных в молитвенных строках, обращенных к Яхве: «Господи! услышь молитву мою, и вопль мой да придет к тебе… ибо исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня; сердце мое поражено и иссохло, как трава, так что я забываю есть хлеб мой; от голоса стенания моего кости мои прильнули к плоти моей. Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах; не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле. Всякий день поносят меня враги мои и злобствующие на меня клянут мною. Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами» (Псалом CI, 2–10). Угнетенные массы сочувствовали наступательным операциям войск персидского царя Кира II (558–529 гг. до н. э.). В 550 г. до н. э. он покорил Мидию, в 539 г. до н. э. Кир вторгся в Месопотамию и сокрушил под Описом вавилонские войска ⁹. Непосредственная угроза Вавилону стала реальностью. «А когда вновь наступила весна, — пишет Геродот, — царь выступил в поход на Вавилонию. Вавилоняне не вышли из города с войском и ожидали Кира. Когда царь подошел к городу, вавилоняне бросились в бой, но, потерпев поражение, были оттеснены в город. Вавилонянам было уже заранее известно, что Кир теперь не будет бездействовать: они видели ведь, как персидский царь напал на один народ за другим» ¹⁰. Всколыхнулись и стали действовать пленники из Иудеи. Обращаясь к ним, пророк призывал: «Бегите из страны Вавилона и уходите из Халдейской земли и будьте как козлы впереди стада овец» (Иеремия, L, 8). Однако осенью 538 г. до н. э. Кир захватил Вавилон, присоединив его владения к персидской державе. Иудея вошла в ее состав.

В этой ситуации жрецам, жившим в Вавилонии, казалось, что миф о создании теократии во главе с богом Яхве стал реальностью. Поэтому они обратились к Киру с просьбой вернуть их соплеменников в Иудею и дать им возможность восстановить разрушенный храм. Ходатайство было удовлетворено.

Буржуазные историки объясняют «доброту» Кира тем, что он проникся глубокой верой в иудейского бога Яхве. Так, Грец поясняет, будто Кир, признав величие израильского бога, «почувствовал внутреннюю потребность соорудить богу новый храм и возвратить верующим в него свободу» ¹¹. Эту же точку зрения разделяют и современные израильские авторы «Истории евреев в древние времена». Они воспевают Кира и твердят, будто он был посланцем Яхве, дабы избавить иудеев от власти Навуходоносора и представить им полную возможность соорудить и освятить «дом божий», т. е. храм в Иерусалиме ¹².

«Благосклонность» Кира к иудейским пленникам объясняется политическими соображениями. Завоевав Вавилонию, персидский монарх задумал покорить Египет. Для этой цели он решил создать на территории Иудеи, граничащей с Египтом, государство, поддерживающее его захватнические устремления. Однако персидский царь не восстановил суверенитета Иудеи. Вся власть в Иудее была в руках наместников Кира. Этим и воспользовались жрецы.

Пытаясь установить свое господство над населением Иудеи, иерархи горели желанием немедленно приступить к сооружению храма. Разумеется, одного разрешения Кира для осуществления их желания было недостаточно. Еще потребовалось убедить массы в необходимости сооружения храма — символа единства Яхве с «его» народом. Последователь учения Иезекииля о богоправлении, идеолог иерократии Второисайя стал развивать догмат о богоизбранности иудеев[30]. «А ты, Израиль, раб мой, Иаков, которого я избрал, семя Авраама, друга моего» (Исаия, XLI, 8). Согласно этому мифу на «семя Авраама» не распространяются обычные социальные нормы. Стало быть, не о государственности в общепринятом смысле слова должен проявить заботу «раб Яхве» Иаков. Ему, учил Второисаия, нужен только храм, куда все иудеи должны будут являться и служить богу. А царем «сынов израилевых» будет сам Яхве.

Итак, миф о едином Яхве дополняется еще одной чертой: богоизбранностью сторонников Яхве.

Уместно отметить, что хотя богоизбранничество является одной из характерных особенностей иудаизма, идею эту проповедовали и жрецы других культов. Широкое распространение она имела среди многих народов Древнего Востока. Она была порождена сложными процессами становления рабовладельческих государств, частыми воинами между ними и классовой борьбой. Небольшие по численности народы, чувствуя слабость перед окружающим миром, уповали на покровительство бога. Отсюда и возникает образ сверхъестественного покровителя, готового уничтожить врагов «своего» народа. Учение же Второисаии о богоизбранности иудеев превратно отражало исторический процесс возникновения среди древних иудеев монотеизма, выбора ими бога Яхве из множества «собственных» и «чужих» богов и закрепило религиозное представление древних иудеев о Яхве, как о всемогущем божестве, лично заинтересованном в благополучии «своего» народа.

Книжники Иудеи с позиции доктрин Иезекииля и Второисаии разработали регламент храма (Жреческий кодекс) — своеобразное руководство по яхвизму, с многочисленными религиозными установлениями и предписаниями. Основная идея этого регламента сводилась к следующему: «… вы будете у меня царством священников и народом святым» (Исход, XIX, 6). Покорность богу, признание авторитета священников и власти устава искупительных жертв стали важнейшими догмами иудейской иерократии.

В Жреческом кодексе предусмотрено огромное количество жертвоприношений: ежедневные всесожжения (утренние и вечерние агнцы), добавочные всесожжения по субботам (два), в дни новолуния (десять), во второй день пасхи (одиннадцать), в праздник шевуот (двадцать), к праздник кущей (двадцать девять) и т. п. Эти жертвоприношения животными (частью быками, частью агнцами) называются «ола». Но кроме этих, в Жреческом кодексе перечислены искупительные жертвы, повинные, мирные, первины, десятина, жертвы так называемой легкой святыни. Немало муки и елея получали жрецы от жертвоприношений, называемых «минха». Здесь и «дар возлияния», и «всесожжения» из пшеничной муки, облитой елеем и посыпанной ладаном (Левит, VI, 12–16), и «минха ревнования» из ячменной муки, не поливаемой елеем (Числа, V, 15), которую приносит муж, приведший в храм свою подозреваемую в неверности жену, и т. п. Иными словами, во имя искупления вины перед богом Яхве верующие обязаны были приносить огромное количество приношений священникам и первосвященникам. Не случайно у пророка Осии в адрес жрецов сказано: «Грехами народа моего кормятся они, и к беззаконию его стремится их душа» (Осия, IV, 8). А в другом месте Осия едко иронизирует: с овцами и волами священники ищут Яхве (V, 6).

Реальная структура «теократического общества» представляется в таком виде: главенствующая роль принадлежала князю (наси), или первосвященнику; его власть опиралась на рабовладельческую клику и священников (коханим), беспощадно эксплуатировавших крестьян и ремесленников. Авторы Жреческого кодекса воспользовавшись генотеистическим мифом о боге Яхве, узаконили общественный строй господства и подчинения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.