Глава пятнадцатая Праведный

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава пятнадцатая

Праведный

Иакова, брата Иисуса, называли «Иаковом Праведным». В Иерусалиме, где Иаков поселился после смерти брата, его знали за непревзойденное благочестие и за то, что он без устали защищал бедных. У него самого не было собственности, даже одежда его была из льна, а не шерсти. Он не пил вина и не ел мяса. Он не посещал бани. Бритва никогда не касалась его головы, а душистое масло — кожи. Говорили, что он так много времени проводил на коленях, испрашивая у Бога прощения для своего народа, что они стали мозолистыми, как у верблюда.

Для последователей Иисуса Иаков был живой связью с их мессией, кровным родственником Бога. Для всех остальных в Иерусалиме он был просто «праведником». Даже религиозные власти хвалили Иакова за его нравственность и непоколебимую верность Закону. Разве Иаков не раскритиковал этого еретика Павла за отказ от Торы? Разве он не заставил бывшего фарисея оставить свои заблуждения и очиститься в Храме? Возможно, учение Иакова о мессии нравилось властям не больше, чем учение Павла, но они уважали Иакова и видели в нем праведного и почтенного человека. Согласно раннехристианскому историку Гегесиппу (110–180 гг. н. э.) иудейские власти неоднократно просили Иакова использовать свое влияние среди людей, чтобы уговорить их не называть Иисуса мессией. «Просим тебя, удержи народ: он заблуждается, думая, что Иисус и есть Христос, — говорили они. — Мы и весь народ свидетельствуем о тебе, что ты праведен и не взираешь на лица. Убеди толпу: пусть не заблуждаются об Иисусе».

Эти просьбы были, естественно, оставлены без внимания. Хотя Иаков и был ревностным приверженцем Закона, он вместе с тем был и преданным последователем Иисуса. Он никогда не предавал наследие своего старшего брата и даже пошел ради него на мученическую смерть.

Рассказ о смерти Иакова можно найти в Иудейских древностях Иосифа Флавия. Шел 62 г. н. э. Во всей Палестине воцарилась анархия. Неурожай и засуха опустошали страну, поля оставались невспаханными, а крестьяне голодали. Иерусалим охватила паника, поскольку сикарии невозбранно убивали и грабили жителей. Революционный пыл иудеев грозил вырваться из-под контроля, поскольку даже жреческое сословие, которому Рим вверил надзор за порядком, было расколото на части. Состоятельные иерусалимские служители культа придумали план, чтобы присвоить себе десятину, предназначавшуюся для прокорма сельских священников. Череда бездарных римских наместников — от вспыльчивого Кумана до негодяя Феликса и неудачливого Феста — только ухудшила ситуацию.

Когда Фест внезапно умер, а преемник еще не был назначен, в Иерусалиме воцарился хаос. Осознавая серьезность ситуации, император Нерон поспешно направил в Иерусалим Альбина, чтобы тот восстановил порядок в городе. Но путь занимал несколько недель. Эта задержка предоставила новоназначенному первосвященнику, несдержанному и энергичному молодому человеку по имени Анан, время и возможность заполнить вакуум власти в Иерусалиме собственной персоной.

Этот Анан был сыном другого Анана, чрезвычайно влиятельного человека, бывшего первосвященника. Еще четверо его сыновей (а также зять Иосиф Каиафа) поочередно занимали это же почетное место. Старшего Анана Иосиф называет «великим стяжателем денег», именно он был инициатором бесстыдного плана, нацеленного на то, чтобы отобрать у служителей низшего ранга десятины, являвшиеся их единственным источником дохода. В отсутствие римского наместника Анан-младший начал решительную кампанию по уничтожению своих противников. Первым делом, пишет Иосиф, он собрал синедрион и ему «представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом». Анан обвинил Иакова в богохульстве и нарушении Закона и приговорил его к побитию камнями.

Реакция на казнь Иакова была немедленной. Группа городских жителей, которых Иосиф называет «усерднейшими и лучшими законоведами», были разгневаны поступком Анана. Они послали весть Альбину, который в этот момент был на пути из Александрии в Иерусалим, и сообщили о том, что случилось в его отсутствие. В ответ Альбин написал Анану гневное письмо с угрозой жестоко отомстить ему по прибытии. Однако, когда Альбин приехал в Иерусалим, Анана уже сместили с должности первосвященника и заменили Иисусом, сыном Дамнея, который в свою очередь лишился сана через год, перед самым началом Иудейской войны.

Этот отрывок из Флавия, сообщающий о смерти Иакова, знаменит тем, что содержит самое раннее упоминание об Иисусе вне библейских текстов. Как уже говорилось выше, слова Флавия «Иаков, брат Иисуса, именуемого Христом [т. е. мессией]» свидетельствуют о том, что к 94 г. н. э., когда были написаны Иудейские древности, Иисус из Назарета уже был признан как основатель влиятельного и давно существующего религиозного движения. Но более пристальный взгляд на этот отрывок обнаруживает, что внимание Флавия сосредоточено отнюдь не на Иисусе, которого он довольно небрежно называет «именуемый Христом», а на Иакове, чья несправедливая смерть и образует ядро рассказа. Упоминание Флавием Иисуса, несомненно, очень важно. Но тот факт, что иудейский историк, пишущий для римских читателей, пересказывает в деталях обстоятельства смерти Иакова и описывает возмущение, которое вызвала его казнь (и не среди иерусалимских христиан, а среди самых что ни на есть преданных и послушных Закону иудеев), красноречиво свидетельствует о том, насколько выдающейся фигурой был Иаков в то время. Он был не только братом Иисуса. Он был, как показывают исторические свидетельства, бесспорным лидером того движения, которое Иисус оставил после себя.

Гегесипп, принадлежавший ко второму поколению последователей Иисуса, подтверждает в своей истории ранней церкви в пяти книгах, что Иаков возглавлял христианскую общину. «Брат Господень Иаков получил управление Церковью вместе с апостолами, — пишет Гегесипп. — Все, от времен Господа и доныне, называют его „Праведным“: имя Иакова носили ведь многие». В неканоническом Послании Петра главный апостол и глава Двенадцати называет Иакова «господином и епископом святой церкви». Климент Римский (30–97 гг. н. э.), преемник Петра в Риме, в письме обращается к Иакову как к «епископу епископов, который правит Иерусалимом, святой церковью евреев и всеми церквями». В Евангелии от Фомы, которое обычно датируется концом I — началом II века н. э., Иисус сам называет Иакова своим наследником:

«Ученики сказали Иисусу: Мы знаем, что ты уйдешь от нас. Кто тот, который будет большим над нами? Иисус сказал им: В том месте, куда вы пришли, вы пойдете к Иакову справедливому, из-за которого возникли небо и земля».

Один из ранних отцов церкви Климент Александрийский (150–215 гг. н. э.) утверждает, что Иисус вверил тайное знание «Иакову Праведному, Иоанну и Петру», которые, в свою очередь, передали его другим апостолам, отмечая при этом, что из этих троих именно Иаков «первый, как рассказывают, получил епископский престол в Иерусалимской Церкви». В своей Книге о знаменитых мужах св. Иероним (ок. 347–420 гг. н. э.), который перевел текст Библии на латинский язык («Вульгата»), пишет, что после того как Иисус вознесся на небеса, Иаков немедленно «был поставлен апостолами во епископы Иерусалима». Также он пишет, что «Иаков славился такою святостью и такой известностью в народе, что было верование, будто бы Иерусалим разрушен за убиение его». Иероним ссылается на традицию, идущую от Иосифа Флавия, о которой также упоминает христианский богослов III века Ориген. Слова Флавия приводит в своей Церковной истории Евсевий Кесарийский (ок. 260 — ок. 339 гг. н. э.): «Это [Иудейская война и разрушение Иерусалима] случилось с иудеями в наказание за Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, ибо его, человека праведнейшего, иудеи убили». Комментируя этот не сохранившийся до наших дней текст Флавия, Евсевий пишет: «Иаков был человеком настолько удивительным и праведность его всем была так известна, что разумные люди из иудеев сочли дерзостное преступление, над ним совершенное, причиной осады Иерусалима, последовавшей сразу после его мученической кончины». (Евсевий. Церковная история. 2. 23).

Даже Новый Завет подтверждает, что Иаков был главой христианской общины: именно он упоминается первым среди «столпов [церкви]»; он посылает своих людей в христианские общины, разбросанные по всей империи (Гал. 2. 1–14); ему Петр докладывает о своих действиях прежде чем покинуть Иерусалим (Деян. 12. 17); он возглавляет «пресвитеров», к которым пришел с прошением Павел (Деян. 21. 18); он председательствует на Апостольском соборе, его слово является последним в обсуждениях и его решение считается окончательным (Деян. 15. 13). По сути, после описания Апостольского собора апостолы пропадают со страниц Деяний. Апостолы, но не Иаков. Напротив, именно он вступает с Павлом в печально известный диспут, публично унижает Павла за его еретические учения и требует от него пойти в Храм, что в итоге приводит к кульминации всей истории — аресту Павла и его экстрадиции в Рим.

Христианские и иудейские тексты трех столетий, не говоря уже о почти единодушном мнении современных исследователей, признают в Иакове, брате Иисуса, главу первой христианской общины: он стоял выше Петра и остальных апостолов, выше Иоанна, «ученика, которого любил Иисус» (Ин. 20. 2), гораздо выше Павла, с которым Иаков периодически вступал в конфликт. Почему же тогда фигура Иакова практически исключена из Нового Завета, а его роль в ранней церкви отдана Петру и Павлу в восприятии современных христиан?

Отчасти это связано с тем фактом, что Иаков был братом Иисуса. Династическое преемство было нормой для иудеев той эпохи. Иродиады и Хасмонеи, первосвященники и религиозная знать, фарисеи и даже вожди разбойников следовали принципу наследования по родству. Вероятно, кровное родство имело даже бо?льшую важность для мессианских движений, поскольку мессия должен был происходить из рода Давидова. В конце концов, если Иисус был потомком Давида, Иаков тоже был им. Почему бы ему не возглавить общину после смерти мессии? К тому же Иаков был не единственным родственником Иисуса, имевшим авторитет в ранней церкви. Двоюродный брат Иисуса Симеон, сын Клеопы, возглавил иерусалимскую церковь после Иакова, в то время как остальные члены семьи, включая двух внуков другого брата Иисуса, Иуды, играли активную роль в первые два столетия христианской истории.

Однако к III–IV векам н. э., когда христианство постепенно трансформировалось из неоднородного иудейского движения с массой различных сект и ответвлений в имперскую религию Рима с установленными институтами и четкой доктриной, тот факт, что Иаков был братом Иисуса, стал препятствием для тех, кто отстаивал тезис о непорочности Марии. Чтобы примирить неоспоримый факт существования родственников Иисуса с церковной догмой, пришлось придумать несколько изощренных объяснений. Например, существовало старое и совершенно антиисторичное утверждение, будто братья и сестры Иисуса были детьми Иосифа от предыдущего брака, или что слово «брат» на самом деле означало «кузен». Но результатом всего этого стало постепенное принижение роли Иакова в истории раннего христианства.

Как раз в тот момент, когда авторитет Иакова пошел на убыль, роль Петра начала возрастать. Имперское христианство, как и сама империя, требовало наличия четко определенной властной структуры, желательно — с центром в Риме, а не в Иерусалиме, и напрямую связанной с Иисусом. Статус Петра как первого римского епископа и верховного апостола как нельзя лучше подходил для того, чтобы сделать его опорой для авторитета Римской церкви. Епископы, которые наследовали Петру в Риме (и которые впоследствии превратились в непогрешимых пап), подтверждали преемственность своего права на власть в расширявшейся церкви отрывком из Евангелия от Матфея, в котором Иисус говорит апостолу: «И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16. 18). Проблема состоит в том, что этот отрывок, вызывающий множество споров и отвергаемый большинством ученых как неисторический, является единственным местом в Новом Завете, где Петр упоминается как глава церкви. По сути, это единственный отрывок среди всей совокупности ранних документов, как библейских, так и небиблейских, где Петр называется преемником Иисуса и главой общины, которую тот оставил после себя. Иаков же в этой роли упоминается неоднократно — как минимум, в дюжине текстов. Исторические документы, свидетельствующие о роли Петра в раннем христианстве, говорят о нем только как о главе христианской общины в Риме, которая, при всей своей многочисленности, была лишь одной из многих общин, находившихся под властью иерусалимской церкви — «Матери церквей». Иными словами, Петр был епископом Рима, но Иаков был «епископом епископов».

Существует, однако, и более убедительная причина постепенного уменьшения роли Иакова в раннем христианстве, которая имеет отношение не столько к родственным связям Иакова или его отношениям с Петром, сколько к его собственным взглядам и противостоянием Павлу. Известное представление о том, за что выступал Иаков, можно было составить уже по его действиям и богословским спорам с Павлом, которые описаны в «Деяниях апостолов». Однако более глубокое понимание взглядов Иакова дает его Послание, написанное между 80 и 90 гг. н. э., — документ, который слишком часто обходят вниманием или считают недостоверным.

Очевидно, что оно написано не самим Иаковом: он, подобно своему брату Иисусу и большинству апостолов, был неграмотным крестьянином без нормального образования. Вероятно, послание было написано кем-то из его ближайшего круга. Повторим, что такая ситуация характерна почти для каждой книги Нового Завета, включая евангелия от Марка, Матфея и Иоанна, а также изрядной части посланий Павла (к Колоссянам, к Ефесянам, Второго послания к Фессалоникийцам, двух посланий к Тимофею и Послания к Титу). Как уже упоминалось, в древности считалось нормальным называть свою книгу именем какого-либо известного человека: таким образом можно было отдать ему дань уважения и изложить его взгляды. Пусть послание было написано не самим Иаковом, но оно, несомненно, отражает то, во что он верил (считается, что послание является отредактированной и расширенной версией проповеди, которую Иаков произнес в Иерусалиме накануне своей смерти в 62 г. н. э.). Все исследователи согласны, что содержание послания восходит к самому Иакову. Тем самым оно становится для нас одной из самых важных книг Нового Завета. Ведь единственный верный способ выявить, во что верил Иисус, заключается в том, чтобы определить, во что верил его брат.

Первое, что стоит отметить применительно к посланию Иакова — его пылкую заботу о положении бедных. Само по себе это совсем не удивительно. Вся традиция рисует Иакова защитником интересов нуждающихся и обездоленных; поэтому он и получил свое прозвище «Праведный» (то есть «справедливый»). Иерусалимская община была основана Иаковом на принципе служения бедным. Есть даже свидетельства, дающие основания предполагать, что первые последователи Иисуса, собравшиеся вокруг Иакова, называли себя «бедными». Пожалуй, более удивительным в Послании Иакова выглядит резкое осуждение богатых. «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас.

Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь» (Иак. 5. 1–3). По мысли Иакова, нет никакого пути к спасению для тех, которые «собрали себе сокровище на последние дни» и «роскошествовали на земле и наслаждались» (Иак. 5. 3, 5). Их судьба предопределена. Богатый «прейдет, как цвет на траве. Восходит солнце, настает зной, и зноем иссушает траву, цвет ее опадает, исчезает красота вида ее; так увядает и богатый в путях своих» (Иак. 1. 11). Иаков доходит до заявлений о том, что никто не может быть истинным последователем Иисуса, если он не поддерживает бедных. «Братия мои! имейте веру в Иисуса Христа нашего Господа славы, не взирая на лица [то есть, не судя по богатству], — пишет Иаков. — Если поступаете с лицеприятием, то грех делаете, и перед законом оказываетесь преступниками» (Иак. 2. 1, 9).

Такое резкое осуждение богатства может объяснить, почему Иаков вызвал гнев алчного первосвященника Анана, отец которого придумал план, как лишить сельских священников доходов от причитавшихся им десятин. Но на самом деле Иаков просто вторит своему брату, Иисусу, которые в своих заповедях блаженства сказал: «Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лк. 6. 24–25). Действительно, послание Иакова во многом отражает слова Иисуса, когда речь заходит о бедных («Не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?» (Иак. 2. 5); «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк. 6. 20)), о клятвах («Прежде же всего, братия мои, не клянитесь ни небом, ни землею, и никакою другою клятвою, но да будет у вас: „да, да“ и „нет, нет“, дабы вам не подпасть осуждению» (Иак. 5. 12); «А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его… Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет» (Мф. 5. 34, 37)) или о важности осуществления веры на практике («Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя» (Иак. 1. 22); «Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне… А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке» (Мф. 7. 24, 26)).

Но все же область, в которой между Иаковом и Иисусом наблюдается наибольшее согласие, — это роль и применение Закона Моисея. «Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном», — говорит Иисус в Евангелии от Матфея (Мф. 5. 19). «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем [в нарушении всего Закона]», — вторит ему Иаков (Иак. 2. 10).

Главной заботой Иакова в его послании становится то, как сохранить надлежащее равновесие между преданностью Торе и верой в Иисуса как мессию. Во всем тексте Иаков неоднократно призывает последователей Иисуса оставаться верными закону. «Но кто вникнет в Закон совершенный, Закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии» (Иак. 1. 25). Иаков сравнивает иудеев, которые, присоединившись к движению Иисуса, отвергли Закон, с человеком, рассматривающим «природные черты лица своего в зеркале: он посмотрел на себя, отошел и тотчас забыл, каков он» (Иак. 1. 23).

Не должно быть особых сомнений в том, к кому обращается Иаков в этих строках. По-видимому, его послание было задумано как поправка к проповеди Павла и поэтому адресовано «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии». В нем безошибочно распознается враждебное отношение к идеологии Павла. Если Павел называет Закон Моисея «смертоносными буквами, начертанными на камнях» (2 Кор. 3. 7), то Иаков прославляет его как «закон свободы». Павел утверждает, что «человек оправдывается не делами Закона, а только верою в Иисуса Христа» (Гал. 2. 16). Иаков подчеркнуто отрицает учение Павла о том, что для спасения достаточно одной только веры. «Может ли эта вера спасти? — возражает он. — И бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2. 14, 19). В «Послании к Римлянам» Павел пишет: «Мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел Закона» (Рим. 3. 28). Иаков называет это мнением «глупого человека» и утверждает, что «как тело без духа мертво, так и вера без дел [Закона] мертва» (Иак. 2. 26).

То, что и Иаков, и Павел называют «делами Закона», является приложением иудейского Закона к повседневной жизни человека. Попросту говоря, Павел считает такие «дела» не имеющими отношения к спасению, в то время как Иаков смотрит на них как на необходимое условие веры в Иисуса Христа. Чтобы доказать свою точку зрения, Иаков приводит пример, который красноречиво свидетельствует о том, что послание было направлено в первую очередь против учения Павла. «Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?» — пишет Иаков, ссылаясь на сюжет с жертвоприношением Авраама (Быт. 22. 9–14). «Видишь ли, что вера содействовала делам его [Авраама], и делами вера достигла совершенства? И исполнилось слово Писания: „Веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим“» (Иак. 2. 23).

Красноречивым этот пример является потому, что тот же самый сюжет упоминает в своих посланиях Павел, доказывая при этом совершенно противоположное. «Что же, скажем, Авраам, отец наш, приобрел по плоти? — пишет Павел. — Если Авраам оправдался делами, он имеет похвалу, но не пред Богом. Ибо что говорит Писание? Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (Рим. 4. 1–3; см. также Гал. 3. 6–9).

Возможно, Иаков и не мог прочитать послания Павла, но он явно был знаком с содержанием его учения об Иисусе. Последние годы жизни он занимался отправкой собственных миссионеров в те общины, где проповедовал Павел, чтобы они исправили то, что Иаков считал ошибками последнего. Проповедь, ставшая «Посланием Иакова», была еще одной попыткой сдержать влияние Павла. Судя по собственным посланиям Павла, эти попытки были успешными, поскольку многие из его бывших последователей отвернулись от него и обратили свой взгляд в сторону иерусалимских учителей.

Гнев и горечь, которые чувствовал Павел в отношении этих «лжеапостолов [и] лукавых делателей», этих «служителей Сатаны», посланных с целью тайно проникнуть в его, Павла, общины тем человеком, которого он сам считает всего лишь одним из «якобы знаменитых» людей — тем человеком, в котором для Павла «нет ничего особенного», — сочатся, как яд, со страниц его более поздних посланий (2 Кор. 11. 13; Гал. 2. 6). Но попытки Павла убедить своих слушателей не отрекаться от его учения оказались, в итоге, тщетными. Ни у кого никогда не было и доли сомнения в том, на чьей стороне должна быть церковь в споре между бывшим фарисеем и родственником Христа по плоти и крови. Вне зависимости от того, насколько эллинизированными были иудеи диаспоры, их преданность предводителями «Матери церквей» была незыблемой. Иаков, Петр, Иоанн — это были столпы церкви. Они были главными персонажами тех историй, которые рассказывались об Иисусе. Это были люди, которые ходили вместе с Иисусом и разговаривали с ним. Они были в числе первых, кто увидел воскресшего Иисуса; они были первыми, кто засвидетельствовал его возвращение в окружении облаков с небес. Авторитет внутри общины, которым обладали при жизни Иаков и апостолы, был несокрушим. Даже Павел не мог не подчиниться ему, как выяснилось в 57 г. н. э., когда ему пришлось публично раскаяться в своих убеждениях и пройти очищение в иерусалимском Храме.

Как и в случае с описанием Апостольского собора, состоявшегося несколькими годами ранее, Лука, рассказывая об этой последней встрече Павла и Иакова в «Деяниях апостолов», старается тщательно устранить любой намек на конфликт или враждебность между ними. Павел в его рассказе молча соглашается исполнить требуемый обряд. Но даже Луке не удается полностью скрыть то напряжение, которое очевидно присутствует в этой сцене. Согласно рассказу Луки, прежде чем отправить Павла в Храм, чтобы участием в обряде он доказал, что «продолжает соблюдать Закон», Иаков проводит четкое различение между тем, «что сотворил Бог у язычников служением его [т. е. Павла]», и тысячами уверовавших иудеев, которые все являются «ревнителями Закона» (Деян. 21. 24).

То, о чем пишет Лука в этом отрывке, называлось «обетом назорейства» (Чис. 6. 2). Назореи строго следовали закону Моисея, они давали обет воздерживаться от вина, не брить волосы и не подходить к мертвому телу до истечения определенного промежутка времени. С их стороны это могло быть актом благочестия или благодарностью за исполнение какого-либо желания, например за рождение здорового ребенка или за благополучное путешествие (возможно, Иаков сам был назореем, поскольку описание тех, кто давал такой обет, полностью соответствует портретам Иакова в древних текстах). Что касается взглядов Павла на Закон Моисея и иерусалимский Храм, то его вынужденное участие в подобном ритуале, должно быть, ставило его в очень неловкое положение. Цель всего обряда заключалась в том, чтобы продемонстрировать Иерусалиму, что он больше не верит в то, о чем проповедовал на протяжении почти десяти лет. Невозможно истолковать участие Павла в назорейском обряде как-то иначе, нежели как торжественное отречение от своего учения и публичное заявление о признании власти Иакова над ним. Все это заставляет нас еще больше усомниться в правдивости слов Луки о том, что Павел отправился в Храм без каких-либо возражений и комментариев.

Возможно, текст Луки — не единственный источник, рассказывающий об этом важном моменте в жизни Павла. Очень похожая история рассказана в подборке текстов, известных под общим названием Псевдо-Климентины. Хотя этот сборник был составлен около 300 г. н. э. (почти через столетие после официальной канонизации Нового Завета), он отражает две разных традиции, которые могут быть датированы гораздо более ранним временем. Первая часть известна под названием Гомилии (Беседы), она включает в себя два послания: одно приписывается апостолу Петру, другое — его преемнику в Риме, Клименту. Тексты второй традиции называются Узнавания, и они, в свою очередь, базируются на более древнем источнике — Восхождении Иакова, который большинство исследователей датируют серединой II века н. э. (примерно через два-три десятилетия после написания Евангелия от Иоанна).

Узнавания содержат невероятный сюжет о ссоре Иакова, брата Господня, с неким «врагом». В тексте Иаков и его «враг» сначала вступают в перебранку в Храме, а затем, внезапно, «враг» в гневе наносит Иакову удар и сбрасывает его с лестницы. Во время падения Иаков получил сильные повреждения, но его сторонники быстро пришли на помощь и отнесли его в безопасное место. Примечательно, что далее в тексте «врагом» оказывается не кто иной, как Савл из Тарса (Ps.-Clem. Recogn. 1. 70–71).

Как и версия Луки, сюжет о ссоре между Иаковом и Павлом в Узнаваниях тоже имеет ряд изъянов. Тот факт, что он назван Савлом, свидетельствует о том, что автор текста считал, будто описываемое событие произошло до обращения Павла (хотя в Узнаваниях нет никаких упоминаний о самом обращении). Но вне зависимости от степени историчности данного рассказа, само восприятие Павла как «врага» церкви неоднократно отразилось не только в Узнаваниях, но и в остальных текстах Псевдо-Климентин. В Послании Петра, например, главный апостол жалуется, что «некоторые из язычников отвергли его законную проповедь, поверив беззаконным и легкомысленным проповедям человека», бывшего его «врагом» (Послание Петра. 2. 3.). В другом месте Петр открыто называет этого «лжепророка», проповедующего «смерть закона», Павлом, предостерегая своих последователей, чтобы они «не верили никакому учителю, кроме как тому, который принесет из Иерусалима свидетельство Иакова, брата Господня» (Ps.-Clem. Recogn. 4. 34–35).

Тексты Псевдо-Климентин показывают, а Новый Завет прямо утверждает, что Иаков, Петр, Иоанн и другие апостолы относились к Павлу, как минимум, с осторожностью и подозрением и поэтому не жалея сил противодействовали его проповеди, порицали его слова, предостерегали остальных от следования его учению и даже посылали своих миссионеров в те общины, где проповедовал Павел. Неудивительно, что Павел так стремился бежать в Рим после инцидента в храме в 57 г. н. э. Безусловно, он отнюдь не стремился предстать перед судом императора за якобы совершенные им преступления, как могло бы показаться из рассказа Луки. Павел отправился в Рим, потому что он надеялся выйти из-под власти Иакова. Но, прибыв в столицу империи и найдя там Петра, он понял, что сделать это не так-то просто.

В то время как Павел доживал последние годы своей жизни в Риме, разочарованный отсутствием энтузиазма у своих слушателей (возможно, иудеи учли совет Петра не верить «никакому учителю, кроме как тому, который принесет из Иерусалима свидетельство Иакова, брата Господня»), иерусалимская община процветала под руководством Иакова. Безусловно, «евреи» в Иерусалиме не были полностью защищены от преследований со стороны религиозных властей. Их часто арестовывали и иногда даже убивали за проповеди. Иаков, сына Зеведеев, один из Двенадцати, даже был обезглавлен (Деян. 12. 3). Но эти периодические вспышки гонений были довольно редкими и, судя по всему, не были связаны с несоблюдением «евреями» Закона, как то случилось с «эллинистами», которых изгнали из города. Очевидно, «евреи» нашли способ приспособиться к требованиям религиозных властей, иначе они бы не смогли оставаться в Иерусалиме. По всем источникам, это были законопослушные иудеи, соблюдавшие обряды и традиции своих предков, но в то же время верившие, что простой крестьянин из Галилеи по имени Иисус был обещанным мессией.

Нельзя сказать, что Иаков и апостолы были совсем не заинтересованы в том, чтобы распространить свое учение среди язычников, или что они считали, будто язычники не могут присоединиться к движению. Как свидетельствует решение Иакова на Апостольском соборе, он хотел воздержаться от принуждения язычников к обрезанию и прочим «тяготам закона». Иаков не хотел заставлять язычников становиться иудеями, прежде чем они станут христианами. Он просто настаивал, чтобы они не порывали с иудаизмом полностью и соблюдали известную степень почтительности к верованиям и традициям того человека, последователями которого они себя называли (Деян. 15. 12–21). Иными словами, движение грозило превратиться в совершенно новую религию, а об этом никогда не помышляли ни Иаков, ни его брат Иисус.

Власти Иакова над иерусалимской общиной наступил конец в 62 г. н. э., когда по приказу первосвященника Анана он был казнен, но не только за то, что следовал учению Иисуса, и уж, конечно, не потому, что преступил Закон (иначе «самые что ни на есть преданные и послушные Закону иудеи» не взялись бы за оружие после его казни). Вероятнее всего, Иаков был убит за то, что удавалось ему лучше всего: за защиту бедных и слабых от богатых и сильных. План Анана по присвоению сельских десятин явно не нашел бы одобрения у Иакова Праведного. И поэтому Анан воспользовался кратким отсутствием римского наместника в Иерусалиме, чтобы избавиться от человека, который служил для него источником постоянного раздражения.

Никто не знает, что чувствовал Павел, когда в Рим пришла весть о смерти Иакова. Но если он полагал, что уход брата Господня приведет к ослаблению власти Иерусалима над церковью, он ошибался. Главенство над иерусалимской общиной перешло к следующему родственнику Иисуса, Симеону, сыну Клеопы, и она просуществовала еще четыре года, вплоть до того момента, когда иудеи внезапно подняли восстание против власти Рима.

Когда началось восстание, некоторые из «евреев» бежали из Иерусалима в Пеллу. Но у нас нет свидетельств о том, что кто-то из лидеров общины оставил Иерусалим. Скорее всего, они оставались в городе, где умер и воскрес Иисус, с нетерпением ожидая его возвращения, вплоть до того момента, когда туда пришли войска Тита и стерли священный город с лица земли вместе со всеми жителями — и христианами, и иудеями. С разрушением Иерусалима была навсегда разорвана связь между христианами, рассеянными по империи, и иерусалимской общиной, а вместе с ней порвалась и последняя реальная нить, соединявшая христианскую церковь с Иисусом Иудеем. Иисусом-ревнителем.

Иисусом из Назарета.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.