Один Бог, одна любовь

Один Бог, одна любовь

Он и она

Он был высок и строен. Длинный серый плащ и серые замшевые туфли, живой взгляд темно-серых глаз. Квартира, дом за городом. У него были диплом кандидата наук, торгово-посредническая фирма, изрядный пакет акций одной международной компании, банковские счета – сколько, где – неизвестно, да и неважно.

Ее согнули годы, нездоровье и страдание. Она носила платок, ветхую телогрейку, клочья ваты там и здесь, на ногах галоши. В лицо ей никто не смотрел, а кто смотрел – тотчас отворачивался. Недвижимости у нее не было, денег тоже.

Где могли сойтись их пути? Пожалуй, только в церкви. Здесь, у ворот, возле церковной ограды, ее можно было встретить в любое время: она просила подаяние Христовым именем.

Он в церковь ходил редко, и то лишь с недавних пор. Едет мимо, и вдруг словно что-то толкнет его под локоть: завернет в переулок, хлоп дверцей и торопится в храм, словно боится передумать. Зайдет и стоит сзади. Зажжет свечу перед иконой и опять стоит неподвижно. Постоит минуту, оглянется по сторонам, перекрестится неловко и нервно – и прочь: будто забыл, зачем пришел. Или вовсе не знал.

Последний раз, в начале марта – ветер уже властно нес весну, и осколки солнца дробились в лужах, – народу было заметно больше обычного. Когда он вошел, читали Евангелие. Он дождался «Слава Тебе, Господи» и вышел на улицу. Странное чувство волновало его: словно кто-то зовет назад и надо вернуться. Он даже для порядка посмотрел на часы, удостоверился, что время не ждет, и пошел к воротам, машинально повторяя про себя: «Господи, когда Тя видехом алчуща или жаждуща?.. Аминь глаголю вам, понеже сотвористе единому от сих братий Моих…»

Взгляд его встретился с ней и задержался. С усилием ломая сопротивление многолетней привычки, он замедлил шаг, выудил из кармана пятирублевую монету, опустил в темную ладонь и зашагал через лужи, намереваясь обкатать в уме деловой план предстоящей недели, – но мозговой компьютер у него уже переключился на другой режим:

«Пять рублей… не слишком ли густо? Хватило бы и рубля… Наверняка мошенница… Взалкахся, и недасте Мне ясти… Для нее пять рублей – немалая сумма… Почему именно пять?… Тебе-то что пять, что пятьдесят… Все они мошенники… Наг, и не одеясте Мене… А завтра еще двадцать пять попрошаек набежит… Что же это со мной делается, в конце концов!»

Он резко остановился и вернулся назад, почти бегом, стыдясь самого себя и людей, на ходу вытаскивая бумажник. Она снова ответила ему поклоном, знаком креста и «Спаси, Господи».

Затем их пути разошлись и больше уже не сходились. Какие плоды принесла их встреча? Про него нам мало что известно, поскольку в переулке возле машины его окликнул по имени-отчеству невзрачный молодой человек. Он подошел, и тот почему-то сильно ударил его кулаком в живот, а затем, когда он согнулся от невыносимой боли, приложил ему к затылку холодную сталь. Негромкий звук утонул в капели, шорохе талого снега и шелесте шин.

– Я много думала о религии и смысле жизни. Мне показалось, что религия – это любовь…

– Вы совершенно правы, апостол Иоанн прямо говорит, что Бог – это любовь.

Но что мы понимаем под этим словом? Вместо хитроумных определений просто посмотрите на Крест, на Распятие. Любовь – это отдать себя. Бог отдал Себя на смерть ради каждого из нас – ради вас, меня, вашего больного мужа, ваших дочерей, вашего умершего сына и всех остальных в отдельности. И мы с вами тоже отдаем себя, будь то в семье или в монастыре, в мирном служении ближнему или на поле сражения.

Любовь бывает разделенная и неразделенная (то есть со взаимностью или без таковой). Древнейший институт человеческого общества – семья (она возникла еще в раю, до грехопадения) – основана на любви со взаимностью. А когда Бог пришел на землю и стал Человеком, Он принес с собой любовь без взаимности: Он пришел, чтобы любить, а не чтобы Его любили; Он любит нас, несмотря на то что мы убили Его.

А дальше начинаются удивительные вещи. Мы с вами зовемся христианами: мы обязаны свести воедино две указанные противоположности – восстановить взаимность любви, ответить любовью на любовь. Ведь человек был создан как подобие Божие, но из-за греха утратил богоподобие. Теперь, когда Христос с нами, мы можем вновь обрести его. Так и определяется цель и смысл христианской жизни: Бог стал Человеком, чтобы человек стал подобен Богу.

Вот ведь какой умопомрачительный подвиг нам предстоит! Ничего удивительного, что столько трудностей на пути: болезнь, печаль, смерть близких… Все это может пойти нам на пользу в той мере, в какой мы сами идем на пользу людям, как восстанавливаем взаимность любви, как соединяемся со Христом.

– Ситуация, в которой я оказалась, с каждым днем запутывается все больше, и мне становится все страшнее. Понимаю, что страх, нерешительность – это тяжелые грехи, но сделать ничего не могу. Все зависит от действия других людей, а я перед ними как предмет, никому не нужный, бесполезный. – В чем особенность страха? В порочном круге. Чем больше я боюсь, чем больше унываю – тем меньше у меня энергии противодействия, тем с большей апатией и безнадежностью я смотрю на себя самого… Этот порочный круг надо разорвать.

– Во время молитвы за ближних у меня иногда появляются слезы от любви и сочувствия к ним. Хорошо это или не очень?

– Нравственный критерий в этом деле проходит «под углом» к вашему вопросу. Личная молитва – ваше личное дело, и никто из посторонних лиц не может (и не должен!) оценивать ваши переживания, связанные с искренней, чистой молитвой. Однако фокусировка на переживаниях, внимание, интерес к ним, попытки их стимулировать, безусловно, вредны: этого следует избегать.

– У меня есть семьдесят шесть простых инструкций на все случаи жизни, но я не знаю, насколько они совершенны. Помогите уточнить… – Православная жизнь по инструкциям невозможна: дьявол всегда сумеет создать положение, не предусмотренное даже самыми «совершенными» инструкциями. Тем не менее ваши 76 инструкций легко уточнить. Возьмите лист бумаги, напишите на нем крупными буквами: «Люблю Господа, люблю ближнего» — и повесьте его у себя над столом. Все остальные инструкции спрячьте до лучших времен.

– В чем особенность страха? – В порочном круге. Чем больше я боюсь, чем больше унываю – тем меньше у меня энергии противодействия, тем с большей апатией и безнадежностью я смотрю на себя самого… Этот порочный круг надо разорвать.

– Чем его разорвать? – Любовью. И если у меня сегодня нет сил и способности любить Бога и ближнего, то я хотя бы приму Его любовь, посмотрю на Него, на Его Крест, приму Его жертву любви и спасения. Этого мне сделать никто и ничто не мешает: ни помраченный рассудок, ни подавленные чувства, ни внешние обстоятельства. Моя свободная воля к добру – единственный ключ к нему, первый и последний гарант моего соединения с Богом: ведь приняв Его любовь, я непременно отвечу Ему взаимностью… Здесь, словно в капле воды, отражается вся великая тайна воплощения, смерти и воскресения Спасителя.

Дьяволу это известно. И он пытается устроить ловушку (по-гречески «скандалос», в переводе на славянский «соблазн»), преграду между Христом и мной, между моей свободной волей и Его любовью, закрыть от меня Его Крест, Его жертву ради меня, заставить забыть о ней, о бесконечной цене, данной за мое спасение. Заставить забыть, кто я такой: человек, образ и подобие Божие, создание, за которое был распят Создатель.

– Как научиться искренне любить Бога, если человек сердцем ощущает не любовь, а лишь покаяние, уважение и страх Божий? Услышит ли Господь его молитву?

– Неужели вы думаете, что Господь не слышит каких-то из наших молитв? Неужели у Него проблемы со слухом? Или Он заснул от усталости? – Подобные выражения можно воспринимать только в переносном смысле, а за ним искать смысл прямой.

Прп. Антоний Великий говорит очень ясно и просто: «Господь скрывается от человека – все равно что солнце скрывается от закрывшего глаза». Надо, значит, раскрыть глаза души, раскрыть сердце, раскрыть всю свою жизнь навстречу Богу. А это и значит любить Его: жить так, как Он заповедал нам и показал Своим Собственным примером.