Отличие благодати

Отличие благодати

Итак, существует великая пропасть между представлениями о том, что Бог принимает нас за наши усилия, и о том, что Бог принимает нас благодаря тому, что совершил Иисус. Религия действует по принципу «я повинуюсь – поэтому Бог меня принимает». Но принцип действия Благой вести иной – «Бог принимает меня благодаря тому, что совершил Христос – поэтому я повинуюсь». На одной и той же церковной скамье могут сидеть два человека, руководствующихся разными принципами. Оба молятся, оба щедро жертвуют деньги, оба преданы своим ближним и церкви, оба пытаются вести достойную жизнь. Но при этом они исходят из двух принципиально разных мотиваций, совершенно различных идентичностей, в итоге кардинальные отличия прослеживаются в их жизни.

Первое различие – в мотивации. В религии мы стараемся подчиняться божественным правилам из страха. Мы верим, что если мы ослушаемся, то лишимся благословения Божьего и в этом, и в ином мире. Евангелие же побуждает нас подчиняться из благодарности за ту милость, которую мы уже получили благодаря Христу. Если моралиста принуждают к послушанию, вызывая у него боязнь стать отвергнутым, христиане стремятся к этому послушанию, мотивированные желанием доставить радость и уподобиться Тому, кто отдал за нас жизнь.

Еще одно различие имеет непосредственное отношение к нашей идентичности и чувству собственного достоинства. В религиозной модели мы, считая, что живем в соответствии с выбранными религиозными стандартами, наполняемся чувством превосходства и презираем тех, кто не следует истинным путем. Это в равной мере справедливо и для более либеральной религии (в этом случае мы испытываем чувство превосходство по отношению к фанатикам и ограниченным людям), и для ее более консервативной разновидности (в этом случае объектом чувства превосходства становятся менее нравственные и набожные люди). Если нам не удается жить в соответствии с выбранными стандартами, нас наполняет презрение к себе. Мы чувствуем себя гораздо более виновными, чем если бы вообще держались в стороне от Бога и религии.

Когда мои личные представления о благой вести были весьма приблизительными по отношению к самому себе, меня бросало из одной крайности в другую. Когда мне удавалось соответствовать собственным стандартам – в учебе, профессиональных достижениях, взаимоотношениях, – я чувствовал себя уверенно, но был далек от смирения. Чаще всего меня переполняла гордыня, я не проявлял никакого сострадания по отношению к потерпевшим фиаско. Когда мне не удавалось соответствовать стандартам, появлялось смирение, но не было уверенности; я был неудачником. Однако я обнаружил, что благая весть содержит источники для построения уникальной идентичности. Я узнал, что во Христе я принят благодатью не только несмотря на мои изъяны, но и потому, что я готов признать их. Согласно христианской благой вести, я настолько испорчен, что Христу пришлось умереть за меня, и в то же время Он настолько любит и ценит меня, что был рад умереть за меня. Отсюда следовало и глубокое смирение, и одновременно – прочная уверенность. Они не давали надуваться от самомнения и плакаться. Я не мог испытывать чувство превосходства и в то же время никому и ничего не должен был доказывать. Я не стал относиться к себе лучше или хуже. Вместо этого я меньше думал о себе: отпала необходимость так часто обращать на себя внимание – выяснять, каковы мои успехи, как ко мне относятся окружающие.

Еще одно принципиальное отличие религии от благой вести – в отношении к иным, тем, кто не разделяет наши убеждения и обычаи. Постмодернистские мыслители считают, что личность формируется и крепнет в процессе отделения себя от иных – тех, кто не придерживается ценностей или особенностей, на которые опирается моя собственная значимость. Мы определяемся, указывая на тех, к кому не принадлежим. Мы подкрепляем свое чувство значимости, обесценивая другие расы, убеждения, особенности⁴. Идентичность, построенная на благой вести, дает нам новое основание для гармоничного и правильного общественного устройства. Значимость и ценность христианина создается не за счет нетерпимости к кому-либо, а благодаря Господу, к которому ради нас была проявлена нетерпимость. Его благодать смиряет меня успешнее, чем религия (поскольку у меня слишком много изъянов, чтобы я мог спастись собственными силами), и вместе с тем оказывает мне более значительную поддержку (поскольку я могу быть абсолютно уверен в безусловном принятии Богом).

Это означает, что я не могу презирать тех, кто не верит в то же, во что верю я. Поскольку меня спасает не правильное учение и не обычаи, человек, о котором идет речь, при всех своих ошибочных убеждениях может быть во многом нравственно выше меня. Кроме того, это означает, что мне незачем кого-либо бояться. Я не настолько неуверен в себе, чтобы опасаться власти, успеха, таланта людей, отличающихся от меня. Благая весть дает человеку возможность избежать чрезмерной ранимости, оборонительного поведения, необходимости подвергать окружающих критике. Христианская идентичность основана не на потребности выглядеть добродетельным человеком, а на том, что Бог ценит нас во Христе.

Человек другой веры может быть во многом нравственно выше меня

Религия и Евангелие также предлагают разные способы, позволяющие справляться с бедами и страданиями. Морализаторская религия внушает своим приверженцам: если они живут честно, тогда Бог (и окружающие) обязаны благоволить к ним и уважать их. Они верят, что заслуживают достойной, счастливой жизни. Но если в жизни случается беда, дух моралистов подрывает гнев. Они злятся либо на Бога (или на «вселенную»), потому что считают, что за примерное поведение им полагается лучшая жизнь, – либо на самих себя, не в силах избавиться от ощущения, что они жили не так, как следовало бы, или не соответствовали меркам. А Евангелие дает всем возможность сойти со спиралевидной траектории горечи, угрызений совести и отчаяния, даже если в жизни не все идет гладко. В этом случае верующие знают, что базовая предпосылка религии – если ведешь праведную жизнь, у тебя все будет хорошо – неверна. В нравственном отношении Иисуса не превзошел никто, но тем не менее за свою жизнь Он испытал нищету, неприятие, несправедливость и даже мучения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.