4.1. Содержание подвига преподобных[365]
4.1. Содержание подвига преподобных[365]
Преподобными называют христиан, прославленных за монашеские подвиги, достигших святости путем монашеской аскезы.
Подвиг этот является одним из установлений Божиих в Новозаветной Церкви. Призыв к монашеству, приводящему достойно подвизающихся к лику преподобных, св. Иоанн Лествичник видел в словах: «Вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить [в них]; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прайму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель» (2 Кор.6.16–18)[366]. Этот тип святости указан в словах Спасителя апостолу Петру: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф.19.29)[367].
Для свидетельства о богоустановленности монашеского подвига приводят также слова, сказанные Христом богатому юноше: «…если же хочешь войти в жизнь [вечную], соблюди заповеди… если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф.19.17,21)[368]. Здесь «Спаситель мира указал два пути, два образа жизни для верующих в Него: путь… доставляющий спасение, и путь… доставляющий совершенство»[369]. Для спасения необходимо исполнение евангельских постановлений, хранимых в должной целости Святою Православною Церковью, а для снискания христианского совершенства требуется отречение от мира. Спасение возможно для каждого христианина, живущего посреди окружающего его мира, оно необходимо для всех; снискание совершенства предоставлено произволяющим: «если хочешь быть совершенным» (Мф.19.21)[370].
Иноческая жизнь есть удел только немногих избранных, имеющих «призвание», то есть непреодолимое внутреннее желание всецело посвятить себя на служение Богу. «Кто может вместить, да вместит», – сказал об этом Господь (Мф.19.12). «Два суть чина и состояния в жизни, – пишет свт. Афанасий, – одно – обыкновенное и свойственное человеческой жизни, т. е. супружество; другое – ангельское и апостольское, выше которого быть не может, т. е. девство или состояние иноческое»[371].
Монахи, – по словам святителя Игнатия Брянчанинова, – суть те христиане, которые оставляют все по возможности земные занятия для занятия молитвой, – добродетелью, выше всех добродетелей, чтоб посредством ее соединиться воедино с Богом. А как молитва заимствует свою силу из всех прочих добродетелей и из всего учения Христова, то монахи прилагают особенное тщание к исполнению евангельских заповедей, присовокупляя к исполнению заповедей, обязательному для всех христиан, исполнение двух советов Христовых: совета о нестяжании и совета о безбрачии[372]. Жительством своим они стремятся уподобиться жительству на земле Богочеловека, по этой причине святых иноков именуют преподобными[373].
Почему для инока необходимы нестяжание и безбрачие?
Оставление стяжания сопряжено с добровольной нищетой, которая смиряет человека и учит его возлагать всю свою надежду на Бога, учит довериться словам Евангелия о том, что ищущим Царства Божия и правды его все остальное, нужное для земной жизни, приложится промышлением Небесного Отца (Мф.6.24–33). Нестяжание поднимает подвижника над житейской суетой, переселяет сердце его на небо («где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» – Мф.6.21), вводит в возвышенное духовное состояние, которое отделяет его от христиан, живущих посреди мира, и не может быть известным для них опытно. Это возвышенное состояние есть вместе с тем непрестанное страдание для тела и для всего падшего естества, то есть крест. В духовном отношении действию нестяжания подобно и действие безбрачной жизни. Подвигом этим совершается отречение от естества, пополняются распятие и крест, доставляемые нестяжанием, при котором совершается только отречение от имущества. Этот подвиг низводит в глубину смирения, приводит к живой вере, возводит к состоянию благодатному[374]. Монашеские обеты в общей службе преподобным сравниваются с освобождением из-под спуда, не дающего подвижнику, словно светильнику, освещать все вокруг: «Преподобен и честен светильник божественный и светоносный, под спудом житейския толстоты никогдаже скрывается: но на верее полагает его высоких чудес Человеколюбец»[375].
В общей службе преподобным находим и указание на содержание подвига этого лика святых: «Законом и молитвою и постом всегда претерпеваете, в безстрастие и одеястеся, плотский разум смиривше крепостию Святаго Духа»[376]. Здесь названы два главных делания инока, которые неразрывно связаны между собою: телесное делание (пост) и душевное делание (исполнение евангельских заповедей и молитва).
Подробное описание телесного и душевного делания подвижника находим в «Приношении современному монашеству» свт. Игнатия Брянчанинова[377].
Иноческий подвиг начинается с телесного (наружного) делания[378]. Главное правило вступившего на путь монашества – это прохождение тех подвигов и трудов, которые ему будут указаны, а не тех, которые он посчитает сам для себя нужными и необходимыми. Весь монастырский труд называется послушанием, поскольку он непременно должен быть соединен с отсечением воли и ума, его выполняющего. Каков смысл послушания и отсечения своей воли? Святитель Игнатий для пояснения необходимости послушания приводит слова прп. Иоанна Кассиана Римлянина: «Египетские великие отцы утверждают, будучи изучены многими опытами, что монах, в особенности юный, будет не в силах обуздать самых похотений вожделения, если прежде не обучится умерщвлению своих волей посредством послушания. Они решительно свидетельствуют, что тот, кто не научился прежде побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни гнева, ни печали, ни духа любодеяния, не возможет стяжать ни истинного сердечного смирения, ни всегдашнего единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии. Они стараются преподать новоначальным эти правила, как азбуку, руководящую к совершенству» (Книга IV, ra.VIII и IX). Таким образом, послушание, соединенное с отсечением своей воли, становится началом и основой борьбы со всеми страстями. Следствием послушания являются смирение и духовный разум (Правило 4)[379].
Для новоначального подвижника необходимо неупустительное посещение церковных служб, уединенная молитва для него является неполезной (Правила 5–6)[380].
Основанием всех иноческих добродетелей является пост. «Без него невозможно ни сохранить уединения, ни обуздать языка, ни проводить трезвенной, внимательной жизни, ни преуспеть в молитве и бдении, ни стяжать воспоминания о смерти, ни узреть множества согрешений и немощей своих»[381]. Новоначальному иноку предписывается неукоснительное присутствие на общей трапезе, пост для него должен быть умеренный, употребление пищи почти до сытости (Правило 30)[382].
Свободное время подвижник проводит в келии за душеполезным чтением и рукоделием. Роскошь в келии исключена. Прием в келии возможен только по благословению настоятеля, а встреча с женщинами воспрещена (Правила 32–35). При совершении поклонов во время келейной молитвы необходимы неспешность, умеренное количество; цель поклонов – привести подвижника в состояние сокрушения[383]. В одежде инока должны быть простота, приличие и опрятность (Правило 38)[384].
Иноку необходимо избегать свободного обращения с братией. поскольку без сдержанности и благоговения в поведении, в обращении с людьми, невозможны ни истинное богопочитание, ни хранение заповедей. Свободное обращение, очень легко и часто переходящее в дерзость, бывает причиною ссор, гнева, памятозлобия и даже причиной сильнейшей блудной страсти[385].
Наружный подвиг через благоустройство тела приводит в благоустройство душу инока, приучает его к постоянному благоговению и наблюдению над собою, делает его способным к душевному деланию[386]. По словам прп. Исаака Сирина, «телесным деланием предваряется душевное, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос из голого пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовных дарований»[387].
Душевное делание является центром всего подвига преподобных, оно возводит подвижника к богоподобию, наполняет его дарами Святого Духа, соделывает его храмом Божества. Душевным подвигом доставляется благоугождение Богу: «Сокрушенным сердцем Богу благоугодивше…»[388]. Как душой оживляется тело, так правильным душевным деланием оживляется благоговейное наружное поведение, без благочестивого упражнения души оно бесплодно, поскольку под покровом наружного благоговения, не одушевленного истинным благочестием, очень быстро растут и крепнут душевные страсти[389].
В душевном делании инока свт. Игнатий[390] выделяет несколько составляющих:
– деятельное изучение евангельских заповедей и творений святых отцов (главы 1–4, 9-10);
– смирение и любовь к ближнему (главы 15–16);
– молитва келейная и молитва Иисусова (главы 17–26);
– богомыслие и памятование о смерти (главы 27–28);
– терпение скорбей (главы 29–33);
– трезвение (глава 34);
– борьба с падшими духами (главы 43–48);
– покаяние (глава 50).
Правильная внутренняя жизнь подвижника начинается с изучения Евангелия и его реализаиии в своей жизни. Это основа душевного делания. В древности монашество называлось евангельским жительством[391]. «Истинное христианство и истинное монашество заключаются в исполнении евангельских заповедей. Где нет этого исполнения, там нет ни христианства, ни монашества, какова бы ни была наружность»[392]. Непрестанное изучение Евангелия насаждает в душе инока добродетели, на которых основывается вся монашеская жизнь: веру, надежду на Бога, смирение, кротость, послушание, сердечное покаяние, рассудительность, равную ко всем ближним любовь, всесовершенную любовь к Богу и многие, многие другие добродетели[393]. Подвижник, чья духовная жизнь всецело основана на Евангелии, не может потерпеть никакого крушения, так как Евангелие запечатлено в его уме и сердце и является мерилом всех его мыслей, слов и поступков[394].
Для правильного понимания Евангелия и исполнения его заповедей иноку необходимо прибегать к чтению святоотеческих творений. В чтении следует проявлять должное благоразумие: читать сочинения, которые соответствуют образу жизни подвижника (живущим в общежитии – творения общего характера, подвизающимся в уединении – сочинения, написанные для отшельников и безмолвников)[395].
Главный подвиг преподобных отцов – молитва. Началом истинной молитвы являются смирение перед ближним и любовь к ближнему. Эти добродетели неотделимы друг от друга: любовь к ближнему рождается из смирения перед ним и сопутствуется смирением[396]. Смирение и любовь приносят в сердце умиление и покаяние, уничтожают гордость, гнев и памятозлобие, делающие молитву бесплодной[397].
Молитва, соединенная с известным числом поклонов, составляет келейное правило подвижника. Основная цель молитвенного правила заключается в том, чтобы доставить душе молящегося правильные, святые и богоугодные мысли и чувствования, которых у него недостает[398]. Общий устав для молитвенного правила заключается в том, чтобы оно не превышало сил подвижника, не расстраивало его здоровья. Е[ри этом подвижник акцентирует свое внимание не на количестве прочитанного, а на том, чтобы прочитанное оставило в его душе свой след[399].
В молитве особую роль играет внимание. Внимательная молитва является плодом тяжелого труда инока, когда он в течение многих лет понуждает себя к вниманию. За этот духовный труд Господь в известное одному Ему время дарует подвижнику непоколебимое внимание в молитве. Внимательная молитва, в свою очередь, может перейти в молитву постоянную, возводящую подвизающегося к высоким ступеням духовного преуспевания. Непрестанная молитва делает подвижника способным к принятию различных Даров Святого Духа[400].
Собственно молитвою святые отцы называют молитву Иисусову. Ее отличие от других молитв состоит в том, что при молитве Иисусовой ум подвижника сосредоточивается в одну мысль: в мысль о помиловании грешника Иисусом Христом. Сама молитва разделяется на два вида: устную и умную. Подвижник переходит от внимательной устной молитвы к умной сам собою, по особому Промыслу Божию[401]. Истинная Иисусова молитва есть великий дар Всеблагого Бога грешному человеку. Немногие подвижники сподоблялись получать этот дар. Способным к нему делается тот, кто достойно прошел путь телесного и душевного подвига. Иисусова молитва – это есть то внутреннее духовное делание, которое превосходит все другие делания, возводит монаха к совершенству[402].
Богомыслие – благочестивое размышление о глубоких тайнах христианства[403], есть Божий дар. Подвижник при прохождении своего духовного подвига не стремится быть зрителем Христовых Таин, но Сам Господь, если сочтет для кого-нибудь нужным, подает этот дар. Далеко не все иноки способны к богомыслию. Необходимыми условиями богосмыслия являются точное познание в богословии, очищенное покаянием[404].
Инок должен в свое время достичь непрестанного памятования смерти, которая помогает ему не забывать о переходе в вечность, о Страшном Суде и о своей участи в вечности, помогает удержаться от греха[405].
Истинный подвижник стремится к непрестанной молитвенной бдительности над собою в отношении помыслов. Это делание называется трезвением. Подвиг трезвения заповедан Самим Спасителем: «Бдите и молитеся, да не внидите в напасть» (Мф.26.41), «а яже вам глаголю, всем глаголю: бдите» (Мк.13.37)[406]. И св. апостол Петр увещевал христиан: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как лев рыкающий, ища, кого поглотить» (1 Пет.5.8).
Трезвение противодействует самым началам греха: помыслам и чувствам греховным. Оно неразрывно соединено с непрестанною молитвою, это отвержение греховных и вообще любых помыслов во время молитвы. Поэтому трезвение, с одной стороны, рождается от молитвы, с другой – само ее рождает. Трезвением совершается исполнение заповедей в самых началах человека – на уровне помыслов и чувствований[407]. Как разнообразен грех, так же разнообразны и помыслы, восстающие на подвижника, но со временем внимательная молитва, соединенная с благодарением Богу от смиренного сердца, делают преподобного неприступным и для них.
Особую роль в духовном подвиге преподобных занимают скорби. По мнению святителя Игнатия Брянчанинова, взятие на себя креста Христова заключается, прежде всего, в признании подвижником достойным себя посылаемых в жизни скорбей. Скорби порывают последние нити, которые связывают преподобного с землею. Главными источниками иноческих скорбей служат падшее естество, мир, люди. Подвижнику, научившемуся переносить эти виды скорбей, может быть попущена открытая брань с падшими духами. Хотя лукавые духи и принимают участие в искушениях, наносимых падшим естеством, миром и людьми, но когда преподобный выходит из них победителем, по особому попущению Божию, они «лично собою» открывают брань против раба Христова. Эта брань возводит преподобного в великий подвиг, а победа в ней делает его причастником особых духовных дарований[408]. О победе преподобного в этой духовной брани упоминается и в церковных песнопениях: «Преподобие отче… демонския разорил еси полчища…»[409]
Наконец, жизнь инока есть не что иное, как деятельное и непрестанное покаяние и плач. Это важнейшее духовное делание, душа всех иноческих подвигов. Вступление в иноческое жительство есть сознание своей греховности, а само жительство есть ничем не прерывающееся поприще покаяния. Тогда только инок шествует правильно, когда он преисполнен и руководим чувством покаяния. Когда чувство покаяния отступит от его сердца, то это служит верным признаком неправильного устроения. Истинный инок радуется тогда, когда он начинает усматривать грех свой, когда он, по мнению своему о себе, соделается ниже и грешнее всех ближних своих. Действительное признание себя грешником является величайшим успехом иноческого подвига[410]. «Когда ум начинает зреть согрешения свои, множеством подобные песку морскому, это служат началом просвещения души и знаком ее здравия» (прмч. Петр Дамаскин)[411].
Как правило, монашеский путь начинается с поступления в общежительный монастырь. После общежития инок может взять на себя подвиг отшельничества или затворничества. Жизнь подвижника в безмолвии или затворе сопряжена с серьезной опасностью впадения в самообольщение и прелесть. Именно поэтому исключено своевольное вступление в эти подвиги. К отшельничеству и затворничеству способны немногие. Принимать на себя эти подвиги советуют только тем подвижникам, которые достигли преуспевания в евангельском жительстве среди окружающей их братии.
В древности особым видом затворничества было столпничество. Способом удаления от мира для сосредоточения в постоянной молитве в нем является пребывание на столпе – небольшой башне с балконом наверху. В стоянии на балконе подвижник проводил большую часть времени. Балкон иногда был огорожен решеткой, так что снизу можно было видеть только голову и плечи подвижника. Подняться на столп можно было (в основном) с помощью подъемной лестницы, которую подвижник держал у себя наверху.
Почему подвижники выбирали такой образ жизни? Иеромонах Алексий (Кузнецов) в работе «Юродство и столпничество: Религиозно-психологическое, моральное и социальное исследование» приводит несколько объяснений. С одной стороны, столпничество явилось как противоположность языческому культу гор и холмов, которые, как известно, считались обиталищами языческих богов. С другой стороны, известно, что заключение на столпы или в столпы некогда служило наказанием[412]. Святые столпники, сознавая себя великими грешниками и преступниками перед Богом, добровольно наказывали себя тем способом, который существовал в стране в отношении к гражданским преступникам. Столпы были для подвижников своего рода крестами, на которых они распинали свою плоть, подвергая ее всевозможным лишениям и жестокому влиянию погоды. «Владыце подобяся, на столп взошел еси, яко на крест», – говорится в стихире прп. Симеону Столпнику. Как добровольное мученичество, столпничество как бы явилось на смену реальному мученичеству от гонителей, возникнув именно тогда, когда подвига мученичества в империи уже не стало. Столпники (как и преподобные вообще), продолжили дело мучеников, став для своего поколения тем, чем были мученики для первых христиан, – живыми свидетелями веры, образцом чистейшей нравственности, укреплением колеблющихся, орудием обращения для неверных[413].
Основателем столпничества считают прп. Симеона Столпника (ок. 390–459), но есть свидетельства, что этот вид подвижничества появился еще ранее. Так, прп. Ефрем Сирин († 373) в 29-м поучении к египетским монахам говорит, что он видел человека, который ради добродетели стоял на столпе.
В V–X вв. пример св. Симеона имел многих последователей, в том числе прп. Даниила (V в.), прп. Иоанна и прп. Симеона Столпника Младшего (VI в.), прп. Алипия (VII в.) и др. Образки с изображением столпников, которые приносили с собой паломники, возвращаясь после посещения этих подвижников (столпники, видимо, могли благословлять эти образки), сыграли существенную роль в развитии иконопочитания[414].
Столпничество было особенно распространено в Сирии и Палестине в IV–VII веках. Сирийские иноки принесли эту традицию и в Грузию. В других местах столпники были редки. В Римской Церкви этот подвиг не привился. Григорий Турский (VI в.) в своей истории франков (кн. 8;15–16) пишет, что по приказу Галльских епископов был разрушен столп одного отшельника, на котором тот желал подвизаться по примеру восточных монахов[415]. Есть упоминания о столпничестве на Афоне и Синае. На христианском Востоке этот подвиг существовал до XII–XIII вв. Его исчезновение связывают с изменением всего государственного и общественного строя в Сирии и Палестине в результате турецкого завоевания[416].
Подвиг столпничества был известен и на Руси. На столпе спасались, например, прп. Никита Столпник Переяславский († 1186 г.), прп. Савва Вишерский († 1461 г.)[417].
* * *
Как видим, подвиг преподобных весьма многотруден и сложен. Он требует от подвижника верного видения своего духовного состояния, правильной оценки своих духовных и физических сил, т. к. любая погрешность, неточность может привести к падению. «Всего труднее знать и врачевать себя самого, – пишет свт. Василий Великий, – потому что людям прирождено самолюбие, и каждый по пристрастию к самому себе превращает истинный суд. Но удобнее может познавать и врачевать нас другой; потому что судящего о других страсть самолюбия не затрудняет в истинном распознавании»[418]. Поэтому в духовной жизни ключевую роль, особенно для новоначального подвижника, играет духовный наставник – старец. Этому совершенно особому служению посвящен следующий раздел нашего курса.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.