5.1. Общие сведения о содержании святительского подвига
5.1. Общие сведения о содержании святительского подвига
Святители – это разряд святых из епископского чина. Они почитаются Церковью как предстоятели отдельных церковных общин, которые своей святой жизнью и праведным пастырством осуществили Промысл Божий о Церкви в ее движении к Царству Небесному.
Священномученик Игнатий Антиохийский († ок. 107) уподобляет епископов Христу, а пресвитеров, помогающих ему в управлении Церковью, – апостолам. Епископ символизирует Христа во время евхаристического богослужения и возглавляет общину во всей ее духовной жизни. Вместе с тем, епископ соединяет в себе церковную общину, предстательствует за нее перед Богом. Святость святителей как предстоятелей Церкви (при условии беспорочной жизни и праведной кончины) есть прежде всего выражение святости самой Церкви как Тела Христова. Будучи ходатаями перед Богом за свою паству при жизни, архиереи остаются таковыми и после кончины.
Епископы имеют дар учительства (см. Тит.1.9) и являются продолжателями апостольского служения. Выражением их непрерывной связи с апостолами служит апостольское преемство. Рукоположение епископов совершается непрерывно с апостольских времен, когда апостолы поставили первых епископов. В преемственных отношениях с почитанием апостолов находится и почитание святителей.
Первоначально почитание епископов совершалось только в местных церквах. Каждая местная община чтила и праздновала память всех своих предстоятелей со времени ее основания. Естественно, сюда не включались впавшие в ересь или как-либо иначе оказавшиеся недостойными. Имена епископов заносились в диптихи и вспоминались во время богослужения[813]. Созомен в своей «Церковной истории» (V в.) говорит о ежегодном чествовании памяти святителей как установившейся практике. Память их, как и память мучеников, праздновалась в дни преставления[814].
По мере становления общецерковного культа отдельных святых, почитание святителей перерастало рамки их епархий и делалось общецерковным. Этому способствовало и формирование иерархической структуры церковной юрисдикции (патриаршества, митрополии, архиепископии), когда предстоятели старших церквей почитались всею церковной областью.
В этот период в канонизации архиереев появляется значительная избирательность, что свидетельствует об изменении концепции святительской святости. С канонизации в силу сана акцент перемещается на личное подвижничество архиерея и его роль в устроении церковной жизни[815]. В доказательство того, что древние архиереи причислялись к лику святых уже по самому своему месту в церковной иерархии, проф. Е.Е. Голубинский приводит такие сведения. Из 74-х архиепископов Константинопольских, начиная с Митрофана (315–325) до Евстафия (1019–1025), не были причислены клику святых только 18 еретиков и 7 православных. О трех из этих семи несомненно известно, что они Церковью не почитались, остальные же четыре, возможно, почитались некоторое время. С 315 по 846 гг. из 58 иерархов 18 было еретиками. Из оставшихся не прославлено только двое, православие которых было под подозрением. Но с IX века Константинопольские Патриархи причисляются к лику святых только в связи со своими личными достоинствами.
Аналогичным образом складывалась ситуация и в Римской Церкви. Все 56 пап до 535 года признаны святыми (тридцать первых пап причислены к лику святых как претерпевшие мученическую кончину). Из 52-х пап с 535 по 867 гг. признаны святыми только 21. После 867 г. канонизированы или беатифицированы только несколько пап[816].
Возможно, это изменение концепции святости архиерея было обусловлено распространением на лик святителей общепочитаемости, когда лишь отдельные местночтимые епископы оказались в числе святых, чтимых всею Церковью[817].
Насколько избирательно и осмотрительно поступала Церковь при возведении местночтимых архиереев в святые всей Церкви, свидетельствует тот факт, что даже знаменитейшие святители Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский и Епифаний Кипрский были признаны общепочитаемыми только через несколько веков после своей кончины, во времена императора Льва Мудрого (правил 886–911)[818].
Эта избирательность по отношению к предстоятелям Церквей отразилась в Византийской агиографии. Авторы житий, акцентируя внимание на тех или иных чертах архиерея, тем самым дают определенное представление о критериях оценки личности святителя и его деятельности в Церкви.
В качестве примера рассмотрим Надгробное слово свт. Василию Великому свт. Григория Богослова (IV век), житие свт. Иоанна Милостивого, составленное еп. Леонтием из Неополиса (VII век), житие свт. Георгия Амастридского, составленное митр. Никейским Игнатием, житие Стефана Сурожского (VII–VIII в в.), житие Николая Мирликийского (Симеон Метафраст, Х век)[819].
Начиная рассказ о подвиге святителя, византийские агиографы нередко подчеркивают их предызбранность к своему служению. Так, Георгий Амастридский родился после долгих и усердных молитв родителей и их обета посвятить дитя Богу[820]. О свт. Николае сообщается, что в младенчестве он постился в среду и пятницу, «следуя еще до вступления в детский возраст святому правилу и с самого начала показывая склонность к воздержанию». Этим «Бог показал, каким будет Николай, достигнув разумного возраста»[821]. Все упомянутые святители родились от «благочестивых и боголюбивых родителей»[822].
В качестве одного из достоинств святителя составители житий называют ученость и в первую очередь, конечно, обширные познания в богословии и духовную мудрость. Так, Стефан Сурожский «в науках превзошел всех своих сверстников и школьных наставников», на восемнадцатом году постиг «духовные и светские предметы»[823]. Святитель Николай «вследствие своих природных дарований и остроты ума в краткое время превзошел большинство наук» и «много потрудился для разумения Божественных догматов»[824]. И о свт. Василии Великом свт. Григорий Богослов пишет: «Кто больше Василия… просветился светом ведения, прозрел в глубины Духа, и с Богом исследовал все, что ведомо о Боге?»[825].
Наряду с ученостью в святителях восхваляется «неукоризненность жизни»[826] и аскетизм. Например, свт. Николай «предавался бдению, постам и молитвам, стремясь наблюдать бестелесную жизнь в смертном теле»[827]. Святитель Стефан Сурожский принял постриг «потому что возлюбил монашескую и подвижническую жизнь»[828]. Свт Георгий Амастридский был «образцом подвижника» и имел «обоготворенную посредством умерщвления желаний душу»[829]. О стремлении к аскетизму свт. Иоанна Милостивого свидетельствует случай с дорогим одеялом, подаренным ему неким вельможей взамен худого[830]. Известно, что этот патриарх, чтобы стяжать память смертную, приказал изготовить для себя незаконченный гроб и каждый праздник напоминать ему о внезапности смертного часа и необходимости доделать гроб[831]. Святители Василий Великий и Григорий Богослов в Афинах знали только две дороги – в храм и «к наставникам наук внешних»[832]. Святитель Николай Мирликийский «сторонился неподходящих сборищ и бесед, уклонялся вступать в разговор с женщинами и даже не смотрел на них, заботясь лишь об истинно разумном»[833].
Еще одна характерная деталь в образе святителя – это стояние за чистоту Православия и защита своей веры перед язычниками. Свт Григорий Богослов пишет о сочинениях свт. Василия Великого против еретиков: «Когда имею пред собою его обличительные слова на еретиков, тогда вижу Содомский огнь, которым испепеляются лукавые и беззаконные языки»[834]. Житие свт. Николая повествует о его пощечине Арию на Первом Вселенском Соборе[835]. Св. Иоанн Милостивый, вступив на Патриарший престол, прежде всего позаботился очистить свою паству от ереси монофизита Петра Фуллона[836] – сектытеопасхитов[837]. Святитель Стефан Сурожскиймужественно защищает иконопочитание перед «недостойным царства», «зверообразным» Львом Армянином[838]и подвергается за это тюремному заключению. Замечательной проповедью христианства перед язычниками было чудо, явленное свт. Георгием Амастридским после его кончины, когда «невидимыми узами» были связаны воины росов, намеревавшихся ограбить гробницу святого[839].
Предметом почитания в святителях являлось также их милосердие, сострадание к нуждам и скорбям своей паствы. Св. Патриарх Александрийский Иоанн именно за эту черту получил название Милостивого. Милосердие и заступничество свт. Николая сделало его одним из самых почитаемых святых не только Византии, но и всего христианского мира. Во множестве сказаний о нем, появившихся в течение нескольких веков и собранных в X столетии Симеоном Метафрастом, сложно отделить правду от вымысла. Да это и не нужно. Для нас важно увидеть, на какие черты личности святителя житие обращает особое внимание. А наибольший акцент в историях о свт. Николае ставится именно на его милосердии и любви к людям. Это и тайная милостыня (подбрасывание кошельков с деньгами на приданое дочерям бедняка), и защита невинно страждущих (избавление от казни трех стратилатов), и забота о пастве во время голода (когда святитель явился во сне купцу, торгующему хлебом, велел ему плыть в Миры и оставил задаток), и усмирение бесчинствующих воинов, посланных на подавление восстания во Фригии[840]. Подобные случаи есть также в житии св. Иоанна Милостивого. Он тайно благотворит бедному благочестивому юноше, велев составить документ о мнимом родстве с ним, отправляет корабль с золотом и пшеницей для выкупа плененных персами христиан и оказания помощи нуждающимся. Замечательной чертой при этих обильных подаяниях является всецелое упование святителя на помощь Божию, и автор жития отмечает, что по его вере, церковные богатства не оскудевали[841].
Наконец, жития подчеркивают глубокое смирение святителей. Так, Георгий Амастридский был силою принужден покинуть монастырь и принять епископский сан[842]. Святитель Николай, в момент избрания его на епископство, входя в храм рано утром, отвечает на вопрос предуведомленного Божественным откровением мужа: «Как тебя, чадо, звать?» – «Я, грешный Николай, раб твоей святости»[843]. Св. Иоанн
Милостивый, во время Литургии, преклонив колена, испрашивает прощение у клирика, затаившего на него злобу за справедливое наказание, во всеуслышание признается в своих грехах – в гордости за обильно подаваемую милостыню, в напрасном наказании оклеветанного инока[844]. За свое смирение святители удостаиваются дара чудотворения – свидетельства «дерзновения и близости Богу»[845].
Итак, предызбранность к своему служению, образованность и духовная мудрость, преданность Православию, милосердие и сострадательность к людям, личный аскетический подвиг, высокое смирение, прижизненный или посмертный дар чудотворения – таковы основные черты святого пастыря по указанным византийским житиям.
Интересно, что и в общей службе святителю он также прославляется за эти добродетели. В тропаре святитель назван «правилом веры», в кондаке – «веры насадителем», «отсекателем ересей», в икосе – «учителем премудрым». В седальне по 3-й песни канона говорится о стоянии за чистоту Православия: «еретические отгнал еси горькия плевелы»; в седалене по полиелее: «Наказал [научил] еси славити единаго Бога в трех ипостясех». В 5-й песни канона – об обращении язычников и безбожников к истинной вере: «Идольстии угодницы быша угодницы Богу, твоими учении честными», «одождением словес твоих, преподобие, оледеневшая сердца плодоносна соделал еси Божию благодатию».
В стихирах на Господи, воззвах говорится о смирении и милосердии святителя: «Кто бо слыша безмерное твое смирение, терпению не удивися, еже к нищим тихости, к скорбящим утешению». В тропаре – о стяжании «смирения высокого, нищетою богатого». Не раз прославляется святитель и за свои аскетические подвиги. Он назван «воздержания учителем» (тропарь), «иноческаго постнаго жития истовым правилом» (стихира на стиховне). Жил «страстей вне быв, безстрастием украшаяся» (стихира на Господи, воззвах), «над страстьми царствовав плотскими» (седален по полиелее), «умертвив первее плотская мудрования воздержанием» (канон, песнь 3). Говорится в службе и о чудесах: «источаеши исцеления и по кончине верою приходящим ко святей Божией церкви и к раце [к раке] мощей твоих» (седален по полиелее), и др.
Таким образом, даже краткий обзор агиографических и литургических текстов дает нам представление о понимании Церковью содержания святительского подвига.
В Русской Церкви избирательность в почитании святителей существовала с самого начала. Первым русским святителем, которому устанавливается почитание, является св. Леонтий, третий епископ Ростовский (ум. ок. 1077 г.). Празднование его памяти впервые совершается в Ростове в 1190 г. в день обретения его мощей (23 мая). Одновременно были обретены мощи его преемника Исаии, однако почитание его памяти установлено не было. Избирательность в данном случае была обусловлена чудесами, совершавшимися при гробе св. Леонтия. К числу наиболее рано канонизированных святителей, почитание которых возникает вскоре после их кончины, относятся митрополиты Московские Петр, Алексий и Иона, а также св. Стефан Пермский[846].
В честь святителей вынимается четвертая частица из «девятичинной» просфоры. В русском чине проскомидии при этом поминают: «Иже во святых отец наших, святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого; Афанасия и Кирилла Александрийских, Николая Мирликийского, Михаила Киевского, Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена Московских, Никиты Новгородского, Леонтия Ростовского, и всех святых святителей». Греческий чин останавливается на имени св. Николая, в иерусалимских служебниках к перечню святителей добавляется св. патриарх Иоанн Милостивый[847].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.