Древнее международное право

Древнее международное право

Роль религии в ослаблении напряженности межгосударственных отношений проявлялась не только в обществе на уровне государств. Полинезийцы иногда совершали путешествия за пределы своей территории ради церемоний в «международных» храмах[236]. Однако именно когда социальная эволюция достигает уровня государств, боги начинают поддерживать то, что достойно называться «международным правом». Вот отрывок из мирного договора, заключенного между Египтом и хеттами во II тысячелетии до н. э.:

Если кто не соблюдает эти слова, начертанные на серебряной табличке в земле хеттов и в земле Египта, пусть тысяча хеттских богов и тысяча богов египетских уничтожат его дом, его страну и его слуг… а если кто соблюдает слова, начертанные на серебряной табличке, будь он хеттом или египтянином, и не пренебрегает ими, пусть тысяча хеттских богов и тысяча богов египетских даруют крепкое здоровье и долгую жизнь ему, а также его домам, его стране и его слугам.

Еще раньше, в III тысячелетии до н. э., божественность и международное право пересекались в месопотамских городах-государствах. На одном глиняном цилиндре описана закладка межевого знака между двумя месопотамскими городами, Лагашем и Уммой. «Энлиль, владыка всех земель и отец всех богов, своим повелением разметил границу для бога Лагаша и для бога Уммы. Правитель Киша произвел измерения в соответствии со словом бога о соглашении и воздвиг каменный межевой знак»[237].

Божественного авторитета не всегда оказывалось достаточно. Упомянутое выше повеление нарушил правитель Уммы, которого за это покарало войско Лагаша (или, как утверждают исторические свидетельства, бог Лагаша посредством войска Лагаша). Но зачастую к таким соглашениям относились почтительно, поскольку особенно могущественные города-государства брали на себя роль арбитра, а при необходимости — и полицейского[238]. В этом случае божество опять-таки эволюционирует, чтобы отражать и подкреплять геополитическую логику. Возвышение города-государства до господства в регионе означало возвышение его бога в региональном месопотамском пантеоне[239]. Так и на более локальном уровне: божество большого города по рангу превосходило божества соседних городов в его сфере влияния. Как писали археологи К. К. Ламберг-Карловски и Джереми Заблофф, «теологически информированный идеал» поддерживал «санкционированную свыше гармонию» месопотамских сообществ[240].

«Санкционированная свыше гармония» производила приятное впечатление, но имела и отвратительную изнанку. Региональное равновесие в Месопотамии покоилось на плечах господствующих городов-государств, которые зачастую утверждали свое господство стародавним способом: массовыми убийствами людей. Война была существенной составляющей жизни в Древнем мире, и мы проявили бы небрежность, если бы в поисках виновников этого обстоятельства не упомянули богов. Саггс отмечал, что «повсюду божественная воля становилась формальным оправданием войны»[241]. А господство, будучи установленным, означало не бескорыстное взваливание на себя обузы поддержания гармонии в регионе, а зачастую сбор дани у подчиненных государств.

«ПОВСЮДУ БОЖЕСТВЕННАЯ ВОЛЯ СТАНОВИЛАСЬ ФОРМАЛЬНЫМ ОПРАВДАНИЕМ ВОЙНЫ»

Если что-нибудь и способно искупить бойни и вымогательства, которым содействовали древние боги, то это лишь масштабы распространения дальнейшего мирного существования. Состояние равновесия в Месопотамии, которое хоть и перемежалось насильственными сдвигами в расстановке сил, «подмазыванием» в торговле и контактах другого рода, таким образом укрепляло мускулатуру практической взаимозависимости, которая зачастую оказывалась на переднем крае межкультурной толерантности и божественного универсализма.

Когда прошло III тысячелетие до н. э., такой подход к порядку в регионе — союз без выраженной структуры, образованный вокруг регионального гегемона, — уступил место более устойчивому образованию: региональному государству с централизованным управлением. Как и очень многие другие геополитические изменения, это осуществилось путем завоеваний. И подобно многим завоеваниям древности, в конце концов привело к расширению сферы потенциальной взаимозависимости.

Кроме того, социальное равновесие вновь продемонстрировало адаптивную податливость божественного. Подобно тому как боги эволюционировали, чтобы подкрепить бесструктурное единство городов-государств южной части Месопотамии в начале III тысячелетия до н. э., они продолжали эволюционировать, чтобы содействовать образованию более обширных месопотамских объединений в конце III тысячелетия до н. э. Это произошло в силу обстоятельства, способного вызвать удивление: в Древнем мире завоеватели — по крайней мере великие, — сокрушали идолов побежденных ими врагов с меньшей охотой, нежели поклонялись им.