Первоначально о завещаниях не было известно

Первоначально о завещаниях не было известно

Право завещать, то есть распоряжаться своим имуществом и передавать его другому лицу, а не своим наследникам, вступало в противоречие с религиозными верованиями, лежащими в основе права собственности и права наследования. Собственность была неотделима от культа; культ был наследственным, и можно ли было в этом случае думать о завещании? Кроме того, собственность принадлежала не одному человеку, а семье, поскольку человек приобретал ее благодаря домашнему культу, а не собственным усилиям. Связанная с семьей собственность передавалась от умерших к живым не по воле или выбору умерших, а на основании высших законов, установленных религией.

Древний индусский закон не знал завещания. До времен Солона афинское право не признавало завещания, и сам Солон разрешил завещание только для тех, кто не оставил после себя детей[61]. На протяжении долгого времени завещания были запрещены в Спарте и были признаны законными только после Пелопоннесской войны.

Аристотель рассказывает о времени, когда точно так же обстояли дела в Коринфе и Фивах[62].

Не вызывает сомнений, что право завещать собственность не считалось естественным правом; в древние времена люди придерживались неизменного принципа, согласно которому собственность, связанная с домашней религией, должна была оставаться в семье.

Платон в своем трактате о законах, который в значительной мере является не чем иным, как толкованием афинских законов, дает четкое объяснение соображениям, которыми руководствовались древние законодатели. Он высказывает предположение, что человек на смертном одре требует права составить завещание и восклицает: «О боги, какой ужас!.. Свое собственное имущество я не вправе отказать или не отказать кому хочу: одному больше, другому меньше, сообразно с тем, насколько плохо или хорошо относились ко мне люди…» Но законодатель отвечает этому человеку: «Сегодня вы есть, а завтра вас нет; трудно вам сейчас разобраться в вашем имуществе, да и в себе самих… Вы не принадлежите самим себе, и это имущество не принадлежит вам; все нынешнее поколение и его собственность принадлежат всему вашему роду, как предшествовавшим, так и будущим его поколениям»[63].

Нам мало что известно о древних законах Рима; столь же неизвестны они даже Цицерону. Все, что мы знаем, не восходит далее Законов Двенадцати таблиц, которые, безусловно, не являются первоначальными римскими законами; к тому же до нашего времени сохранилось только несколько отрывков. Этот кодекс разрешает составлять завещание; однако отрывок, который относится к этому вопросу, слишком короткий, чтобы позволить нам считать, будто мы знаем точные постановления законодателя в отношении завещаний. Нам известно, что существовало право составлять завещание, но мы не знаем, какими оговорками и условиями обставлялось это право. У нас нет законов более древних, чем Законы Двенадцати таблиц, запрещающих или разрешающих делать завещание, но сохранились устные воспоминания о том времени, когда о завещаниях не было известно; сын в те времена назывался обязательным (необходимым) наследником – heres suus et necessaries. Это выражение, которое использовали еще Гай и Юстиниан, хотя оно уже и не соответствовало законодательству их времени, пришло, вне всякого сомнения, из тех давних времен, когда сына не могли лишить наследства и сам он не мог отказаться от него. Отец не имел права свободно распоряжаться своим состоянием. За неимением сыновей и если у покойного были только родственники по боковой линии, допускалось составление завещания, но это было сопряжено с большими трудностями и требовало соблюдения серьезных формальностей. Прежде всего, при жизни завещатель не мог сохранять в тайне свое волеизъявление. Человек, который лишал наследства свою семью и тем самым нарушал закон, установленный религией, должен был сделать это открыто и испытать на себе при жизни все последствия своего поступка. Но и это еще не все. Требовалось, чтобы воля завещателя получила одобрение высшей власти, то есть народных избранников, выбираемых в куриях, под председательством понтифика. Не следует думать, что это была всего лишь пустая формальность. Эти куриатные комиции[64] были самыми торжественными собраниями, и было бы легкомыслием думать, что народные избранники собирались только для того, чтобы просто быть свидетелями при чтении завещания.

Можно предположить, что проводилось голосование и, если подумать, это было совершенно необходимо. На самом деле существовал общий закон, жестко регламентирующий порядок наследования; для того чтобы изменить этот порядок в каждом частном случае, следовало принять новый закон. Этим исключением из закона было завещание. Пока общество находилось под властью древней религии, человеку не предоставлялось, и не могло быть предоставлено, полное право на изъявление воли. Согласно тем древним верованиям, человек был всего лишь временным представителем того постоянного и бессмертного, чем являлась семья. При жизни он получал право распоряжаться собственностью и отправлять культ; после смерти он терял полученные при жизни право на культ и собственность.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.