«Молитва Ивану Грозному» и «опричный мистицизм»

«Молитва Ивану Грозному» и «опричный мистицизм»

Квинтэссенция мистических чаяний «новых опричников» выражена в популярной у них «Молитве Царю Иоанну Грозному». Почитатели самодержца обращаются к нему как к «Великому молитвеннику» и «кормчему Святой Руси», который прославился победой над всяческими врагами России и православия: «Ересь жидовствующих поразивый; бесов во плоти – жидов изгнавый; измену искоренивый; агарян, латинян, язычников победивый и ко Христу обративый»¹⁹. В «молитве» достаточно заметен антисемитский мотив: если агарян, латинян, язычников можно победить и обратить ко Христу, то обращение в православие «жидов», называемых «бесами во плоти», согласно «молитве», даже не предполагается – «молитва» сулит им изгнание…

Однако кульминацией «молитвы» является надежда на восстановление «Царства Самодержавного», во главе которого окажется именно такой монарх, каким был Иван Грозный… Восстановление монархии в «опричном формате» оказывается первейшим делом, с которым в качестве его следствия связывается возрождение Святой Руси. В «Молитве» ревнители «грозной святости» обращаются к Ивану Грозному со словами: «Восстани в помощь нам… умоли Христа Бога и Пречистую Богородицу Царство Самодержавное восстановити и ниспослати Царя Православного, аки же Ты был еси!»

Прошение «восстать» и надежда на ниспослание подобного Грозному царя некоторыми царебожниками понимается достаточно конкретно и однозначно. Часть царебожников указывает на то, что Иван Грозный в том или ином смысле воскреснет перед концом времен и исполнит свою страшную миссию… В стремлении мистифицировать фигуру первого русского самодержца его апологеты подчеркивают, что сам государь «отождествлял себя с Грозным Судией, который явится в конце, и с Ангелом Смерти Михаилом»²⁰. Таким образом, монархия оказывается встроена в апокалипсис царебожничества.

Если Грозный видится грядущим земным судией, предназначенным «очистить православное отечество от скверны» и казнить «всех врагов России», то опричнина осмысливается как прообраз «небесного воинства», призванного принять участие в решающей эсхатологической битве, непосредственно перед «Концом Света». Однако опричнина видится не только как прообраз «небесного воинства», но и в чисто земном измерении – как русское духовное орудие «последних времен» для борьбы с антихристом. В частности, «опричный журналист» Леонид Болотин, размышляющей в данном ключе, объясняет, что доселе (т. е. до наступления нынешнего апокалиптического времени) опричнина находилась в забвении, так как еще «не пришел ее час». «Учиненный Грозным Царем образец оказался не нужен ни его сыну Феодору, ни Борису Годунову, ни Царям из династии Романовых. Время еще не пришло! Великая тайна Опричнины откроется лишь тому – грядущему – Русскому Государю», – заявляет Л. Болотин²¹.

Не менее важно то, что опричнина наделяется санкциями теократической судебной инстанции на Земле. В этой связи «опричные идеологи» прилагают к феномену опричнины образ «сита», через которое нужно было бы просеять всю русскую жизнь, чтобы отделить «добрые семена русской православной соборности и державности» от «плевел еретических мудрствований, чужебесия».

Утверждение судейского авторитета опричнины не обходится без своеобразной мистической декорации опричнины под православный аскетический идеал – в книге «Самодержавие Духа» она представлена в виде некоего «монашеского ордена в миру». В качестве «монастыря» выступает цитадель опричнины – Александровская слобода, а «наместником монастыря» – «игумен всея Руси» Иван Грозный, написавший общежительный устав, регулирующий жизнь «монастырской общины».

Отметим, что подобным идиллическим осмыслением фигуры Грозного «опричный мистицизм» не ограничивается. Среди апологетов царебожничества существует точка зрения, что Грозный был «тончайшим православным эзотериком». Те, кто предпочитает этот образ, не только не желают отрицать жестокостей грозного царя, а, напротив, находят в пытках и казнях «соль» опричнины. Так, один из идеологов современного царебожничества Александр Елисеев напоминает, апеллируя к работам историка А. Юрганова, что «опричный террор символизировал наказание грешников на Страшном Суде». Поэтому-то «большинство опричных казней было связано с водной и огненной стихией». Таким образом, «эзотеризм» Грозного заключался в том, что он и его верные опричники не просто спасали Русь от изменников, но главное – избавляли самих изменников от вечных мук²².

Подобный образ Грозного – очистителя, помогающего грешнику через смерть достичь Царства Небесного, – подхватывает и «опричный историк» Андрей Хвалин, утверждая, что, «казнив игумена Корнилия, Государь Иоанн Грозный спас его для жизни вечной, не допустил полного падения его в прелесть»!²³

Идеи «карательной сотериологии» разделяет и руководитель Союза православных братств и Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич²⁴. Говоря об «иконе» Ивана Грозного, написанной членом Союза художником Дмитрием Кудряковым, он отмечает, что изображение царя на «иконе» создает именно «образ судии, готового спросить отчет у людей за их поступки…». В другом месте своего сочинения «Страсти по Иоанну» Симнонович-Никшич пишет: «…он (царь. – Б.К.) как бы обращался к своим врагам: „Придите к нам и покайтесь – и мы упокоим вас [..Мы вас, конечно, казним, и смерть ваша будет лютой, ибо страдания при жизни, страдания, принятые от карающей Царской десницы, есть очищение и искупление. Перед смертью вас исповедует священник и вы, прощенные, с отпущенными грехами, пойдете прямо на Небеса“»²⁵.

Рассуждения царебожников о карательно-принудительных методах «спасения» нельзя считать лишь пустым теоретизированием: братство А. Щедрина дает нам примеры карательных практик. Так, одним из элементов посвящения в члены братства, по свидетельству одной из бывших «опричниц», является демонстрация места будущей казни за непослушание: посвящаемому показывают пень, на котором ему отрубят голову, если на то будут основания…²⁶ А. Щедрин даже развивает своеобразное «богословие палачества», называя мастеров-палачей «заплечных дел мастерами», отмечая, что с помощью особого «ритуального кнута» они должны уметь первым крестообразным кнутовым ударом вызвать раскаяние «испытуемых», а вторым – отправить их души в рай…²⁷

В «опричных» СМИ гордостью повествуется о том, как в пасхальную ночь 1999 года в городе Вышний Волочек Тверской области предприниматель Александр Сысоев и его друг Евгений Харламов, именовавшие себя опричниками, руководствуясь в том числе и религиозными побуждениями, ворвались в здание местной милиции и расстреляли четверых находившихся в дежурной части милиционеров. На сайте Санкт-Петербургского опричного братства Сысоев и Харламов представлены героями, спасающими Россию от «жидовского ига». Редакция сайта отмечает: «В лице Александра и Евгения мы, патриоты Великой России, приобрели для себя опыт, очень горький опыт, чтобы в будущем не повторять их трагических ошибок»…²⁸ О Сысоеве, который гордится своим поступком, даже написана автобиографическая книга, распространяемая в монархических и националистических кругах.