ВВЕДЕНИЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ВВЕДЕНИЕ

Для систематического освещения истории религии в целом потребовалась бы работа значительно большего объема, чем та, которая предлагается читателю. Наша задача скромнее: дать ряд очерков по истории трех религий, называемых мировыми и оправдывающих это название тем, что они имеют межнациональное распространение, — христианства, буддизма и ислама.

По теме каждой из глав предлагаемой работы существует колоссальная литература, содержащая множество концепций, не только освещающих разные аспекты рассматриваемых явлений, но и противоречащих одна другой. Разбор этих концепций, ориентировка читателей во всем многообразии взглядов, высказывавшихся разными школами и учеными по вопросам истории религий, недостижимы в рамках одной работы. То же относится и к анализу и оценке источников. Автор ограничивается минимумом и вносит в текст изложения лишь выводы, необходимые для общей последовательности и внутренней связи самого текста. Ему приходится в ряде случаев, по тем же соображениям, отказаться и от полемики со сторонниками некоторых неприемлемых для него концепций. Такой характер изложения придает тексту некоторую «догматичность», что, впрочем, не мешает реализации главной цели, которую ставит перед собой автор: изложить основные, относящиеся к рассматриваемым вопросам исторические факты в том освещении, которое ему представляется правильным.

Особо следует сказать о системе понятий и о терминологии, используемых обычно в религиоведческой (В соответствии с установившейся в последние годы в научной литературе традицией в книге дается написание термина «религиоведение» и производных от него через «о», хотя грамматически правильнее было бы написание через «е» — «религиеведение». — И. К.) литературе и применяемых в данной работе.

Известно, как многообразно и, следовательно, неопределенно трактуются в литературе такие термины и понятия, как «анимизм», «фетишизм», «магия» и т. д. Не претендуя на установление единственно «правильной» их трактовки, мы лишь будем условливаться о том значении, в котором то или иное понятие применяется в данной работе. Остановимся для примера в этой связи на том смысле, который мы вкладываем в понятия политеизма и монотеизма.

В церковной и буржуазной религиоведческой литературе так называемые высшие религии обычно рассматриваются как монотеистические в отличие от политеистических; к первым относят иудаизм, христианство и ислам. В отличие от этой точки зрения некоторые советские религиоведы отмечают, что различие понятий монотеизма и политеизма условно и по существу несколько искусственно.

Оно основано на представлении о том, что в монотеистических религиях объектом поклонения является некий единственный бог, а в политеистических фигурируют многие боги. Следует, однако, указать на то, что во всех религиях, известных как монотеистические, существуют представления об ангелах разных степеней могущества и о других сверхъестественных существах, каковы, например, удостоенные пребывания в царствии небесном святые угодники. Помимо того, одним из догматов указанных религий является вера в существование антипода бога — Дьявола, Сатаны, Люцифера, рассматриваемого по существу в качестве злого бога. При нем считаются живыми и действующими целые ополчения его ангелов — чертей, таких же сверхъестественных существ, как и те, которые состоят при добром боге. Перед нами здесь прежде всего дуализм Бога и Сатаны, несовместимый с самим принципом монотеизма. Помимо того нельзя не отметить, что различие между Богом и ангелами или Сатаной и чертями — не качественное, а количественное, по степени силы. Отличие признаков, приписываемых Богу по сравнению с другими сверхъестественными существами, не выражено в вероучении последовательно, даже в таком признаке, как всемогущество. По сути дела все ангелы и другие сверхъестественные существа должны квалифицироваться как младшие боги, или, как они трактовались в религии древних римлян, безусловно рассматриваемой в качестве политеистической, в качестве dii minores — меньших богов.

В «высших» религиях сохранилась и такая черта политеизма, как наличие среди сверхъестественных существ главы пантеона — высшего, главного бога. К таким вероучениям автору представляется целесообразным применение предлагаемого им понятия супремотеизма, означающего, что среди многих сверхъестественных существ признается одно высшее (от лат. supremos — высшее). Если учесть сказанное о фактическом многобожии религий, считающихся монотеистическими, то надо признать, что это понятие и соответствующий ему термин более точно характеризуют их, чем понятие монотеизма.

Как в общефилософском плане, так и при решении историко-религиозных проблем автор руководствуется марксистско-ленинским учением о религии. Путеводным указанием для него является совет, данный В. И. Лениным в письме к И. И. Скворцову-Степанову: написать «томик по истории религии и против всякой религии (в том числе кантианской и другой утонченно-идеалистической или утонченно-агностической), с обзором материалов по истории атеизма и по связи церкви с буржуазией»1. То, что труд по истории религии должен быть направлен «против всякой религии», не означает одностороннего или тенденциозного подхода к подбору и интерпретации фактов. Автор убежден, что само объективное освещение историко-религиозных проблем ведет к раскрытию тех сторон религии, которые характеризуют ее как опиум народа, как реакционную идеологию, направленную против интересов человека и человечества.

* * *

Этимология слова «религия», восходящего к латинскому глаголу religare (связывать) или, может быть, relegere (перечитывать, передумывать), ничего не дает для уяснения содержания понятия религии, ибо в ходе исторического процесса оно наполнилось новым содержанием 2. Мы имеем здесь дело с явлением, включающим в себя ряд разнородных компонентов:

1) верования и представления, составляющие систему догматов или — в простейших случаях — мифологию данной религии. В так называемых «высших» религиях их догматика бывает сформулирована в официальных церковных документах и в богословской литературе;

2) культ — совокупность религиозно-магических действий, выполняемых в соответствии с каноническими установлениями данной религии под контролем и руководством церкви;

3) церковь как общественный институт, объединяющий на специфически религиозной, а нередко и на более широкой почве людей, считающих себя приверженцами данной религии;

4) специфические эмоциональные переживания, связанные с верованиями и культом соответствующей религии;

5) нормы нравственности, получившие независимо от своего действительного происхождения оправдание и освящение в системе догматов данной религии.

Какой из перечисленных элементов может претендовать на роль основного признака, определяющего специфику понятия религии? С нашей точки зрения — первый: верования и представления; при этом имеются в виду представления о сверхъестественном, вера в реальность сверхъестественных явлений.

Вспомним то определение религии, которое дал Ф. Энгельс: «…всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отражением, в котором земные силы принимают форму неземных»3. Речь идет об «отражении в головах людей», т. е. о явлении сознания, об идеологическом явлении. Все перечисленные остальные элементы религии получают свою специфическую религиозную окраску, лишь поскольку они связаны с соответствующими верованиями, религиозной идеологией.

Если человек не только «представляет» себе сверхъестественное, но и верит в его реальность, то у него неминуемо возникает потребность вступить в какие-то отношения с этой реальностью, ибо от нее, как он считает, может зависеть его личное благополучие, как и благоденствие других людей, интересы которых ему по тем или иным причинам близки. Если сверхъестественные персонажи действительно существуют, то при тех возможностях, которые имеются в их распоряжении, они могут оказывать существенное влияние на судьбы людей. А поскольку это так, то обнаруживается прямая «необходимость» вступить с этими существами в такие отношения, которые бы обеспечили их благожелательность или, наоборот, нейтрализовали их враждебное отношение. Возникает задача их систематического умилостивления при помощи жертвоприношений и молитв, постоянного подобострастного восхваления, соблюдения таких норм поведения, которые были бы угодны высшим существам.

Религиозные представления не сводятся, однако, к вере в сверхъестественные существа. Они находят также свое выражение в вере в безличные сверхъестественные явления и в сверхъестественные связи между явлениями природы. Здесь человек также обнаруживает возможность (разумеется, иллюзорную) воздействия в своих интересах на мир сверхъестественного при помощи магических действий.

Все остальные элементы религиозного комплекса (церковные учреждения, культ, эмоции верующего, выраженные в определенной форме морально-этические нормы) тоже обретают свою религиозную специфичность в связи с верой в реальность сверхъестественного мира.

* * *

При исследовании религии и различных религиозных систем в их историческом развитии мы берем «за основу» эволюцию связанных с ними верований. Но эта эволюция сама по себе не является первопричиной. Всякая идеология развивается в соответствии с теми процессами, которые происходят в реальной жизни людей: с ростом их материальной и духовной культуры, развитием производительных сил и изменениями в производственных отношениях, с эволюцией семейных отношений, общественного и семейного быта. Религиозная идеология находится в том же отношении к общим условиям жизни людей. Именно в этом смысле, писали К. Маркс и Ф. Энгельс, религия не имеет истории так же, как «мораль… метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания…» 4. Она не имеет самостоятельной истории, оторванной от истории общества. Поэтому если в развитии религии следить даже только за той нитью, которая связана с изменением ее верований, то и тогда необходимо видеть основной фактор этого развития, лежащий вне самой религии, в реальной общественно-исторической действительности.

Религиозные верования меняются прежде всего потому, что меняется та действительная жизнь людей, фантастическим отражением которой эти верования являются. Так как источник религиозных представлений находится не на небесах, а на земле, то обстановка на ней и определяет в конечном итоге характер этих представлений. Вместе с тем нельзя не видеть, что, например, догматика христианства, зафиксированная в Символе веры IV в., и теперь признается верующими и церковью как незыблемая основа вероучения, несмотря на то что, конечно, социально-историческая обстановка с тех пор изменилась. Это значит, что религиозные представления не следуют механически за эволюцией общественного бытия. Они имеют и внутреннюю логику своего существования, причем важной ее чертой является консервативность, тенденция к сохранению сложившихся взглядов и верований, сопротивление их изменению и модернизации, в конечном счете оказывающееся бесполезным, так как раньше или позже берет верх развитие общественного бытия.

Консервативность религиозной идеологии в значительной степени усиливается деятельностью церкви, которая канонизирует основы вероучения и превращает их в совокупность окостеневших догматических формул, признание которых в их раз и навсегда установленном виде является непременным условием правоверия. Обычно церкви удается до некоторого времени удерживать паству на давно устаревших вероисповедных позициях, не соответствующих уровню и характеру современного общественного сознания. Но в конце концов она все же вынуждена, нередко после ожесточенной внутренней борьбы, «менять вехи».

Было бы, однако, неправильно сводить причины консервативности религиозной идеологии только к деятельности церкви. От поколения к поколению людям передаются известные традиции, значение которых для верующих определяется их древним происхождением и узаконенной канонами незыблемостью. Репутация «вечных истин» не позволяет подвергать эти традиции пересмотру и переделке, поэтому они передаются по возможности в застывшем виде. «По возможности», ибо навеки застыть они все-таки не могут: незаметно вкрадываются отдельные изменения, диктуемые и временем, и самопроизвольной работой фантазии, и забывчивостью людей, полностью стирающей в памяти одни элементы традиции, заволакивающей другие ее элементы туманной дымкой забвения. Так идет процесс религиозно-идеологической эволюции. Но этот процесс не замкнут в пределах одной лишь идеологии. Его главный источник коренится в самом движении общественного бытия.

Религиозная идеология в целом и каждый ее элемент в отдельности являются лишь фантастическим отражением впечатлений и переживаний реального человеческого бытия. Ни один образ и сюжет, ни один элемент религиозных представлений и верований не возникает из внемирового источника, ибо такового не существует. Но реальное бытие, фантастически отражающееся в религиозных верованиях, непрестанно меняется. От поколения к поколению накапливаются изменения и внешних форм его, и внутреннего содержания, временами обусловливая и качественные скачки, в свою очередь сменяемые периодами медленной эволюции. Эти изменения охватывают все стороны общественной и индивидуальной жизни человека, создавая со временем новый характер производства, новый уклад общественной жизни, базирующиеся на изменившихся производственных отношениях и на новой классовой структуре общества, иные формы семьи и брака, иные формы быта и взаимоотношений людей в быту. Развивается наука, меняются и совершенствуются представления людей о мире, в котором они живут. Как бы ни было фантастично религиозное зеркало, в котором отражается содержание общественного бытия, изменение последнего не может не вызывать изменений в самом отражении. Несмотря на консерватизм религиозной идеологии, постепенно и боги приобретают другой вид, и их образ жизни оказывается совсем другим, и обстановка в сверхъестественном мире представляется людям иной.

Здесь-то и сказывается во всей своей силе значение того фактора, который В. И. Ленин называл социальными корнями религии. Это понятие означает ту общественную обстановку, которая, во-первых, порождает религиозные переживания и обусловливает их остроту и живучесть и, во-вторых, отражается в этих переживаниях, поставляя материал для религиозных представлений.

Сложившаяся в данном обществе в определенную эпоху обстановка может создавать питательную почву для появления и распространения новых верований и для обновления старых. В результате та или иная религиозная идея либо затухает, либо получает мощный резонанс в общественном сознании и превращается в большую идеологическую силу. В последнем случае она становится исходным пунктом для последующего развития на длительное время, причем дальнейшие перипетии общеисторического развития будут вносить в нее свою «злобу дня», но ее первоначальное содержание будет в той или иной мере сохраняться. Чаще всего такие идеи появляются в периоды острых общественных кризисов, когда массами овладевают настроения отчаяния и безысходности, а возникшая религиозная легенда сулит им выход из создавшейся ситуации.

С этим связан и вопрос о роли личностей, рассматриваемых обычно в качестве основателей тех или иных религиозных систем. Независимо от того, был ли тот или иной персонаж автором данных идей, исторически вопрос решался не столько его деятельностью, талантами или отсутствием таковых, его моральными качествами или безнравственностью, сколько той социально-исторической обстановкой, в которой эти его особенности проявились. Различные идеи, в том числе и религиозные, возникали у разных людей, но закреплялись в общественном сознании и получали возможность дальнейшего развития лишь те, которые находили поддержку в народных массах, а это в свою очередь определялось тем, в какой мере высказанная идея соответствовала их интересам и настроениям. Последние же всегда коренились в совокупности факторов, составлявших историческую обстановку, и прежде всего в социально-экономическом положении масс, в соотношении социальных групп и классов, в ходе классовой борьбы.

Из этого, однако, не следует, что вопрос о личностях, стоявших у колыбели и во главе движения, формулировавших те идеи, которые находили отклик в массах и привлекали их в лагерь приверженцев вновь возникшего идеологического явления, не имеет значения. Марксизм-ленинизм никогда не придерживался теории безличной эволюции. Освещая историю религиозных систем, мы не можем сделать это адекватно, игнорируя ту роль, которую сыграли в свое время их основатели и идеологи.

* * *

Предлагаемый двухтомник представляет собой второе издание работы, опубликованной в 1975–1976 гг. под тем же названием. В соответствии с пожеланиями читателей и отзывами печати здесь изложение доведено до современности. В связи с этим по причине ограниченности объема пришлось несколько сократить часть текста первого тома; в частности, опущена глава, относящаяся к религиям древних обществ Средиземноморья, а также глава, освещающая проблему происхождения религии.

Примечания и ссылки на источники

1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 210.

2 По поводу этимологии слова «религия» см.: Warde-Fowler W. The Latin History of the World Religion//Transactions of the Third Congress for the History of Religions, II. Oxford, 1908; Otto W. F. Religion and Superstition//Archiv fiir Religionswissen-schaft. 12(1909). S. 533–554; 14(1911). S. 406–422.

3 Маркс K., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 328. В первом русском издании Сочинений Маркса и Энгельса немецкое слово «iiberirdisches» переведено как «сверхъестественных», а не «неземных» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. XIV. С. 322). Нам представляется этот перевод более соответствующим сути дела, хотя он и менее точен в буквальном смысле, так что мы будем исходить из него в дальнейшем изложении.

4 Там же. Т. 3. С. 25.