§141. Вселенский собор в Халкидоне, 451 г.
§141. Вселенский собор в Халкидоне, 451 г.
См. Acta Concilii, а также предшествующую и последующую переписку, в Mansi (tom. vii), Harduin (tom. ii), Fuchs, также заметки Евагрия: ?. ?., 1. ii, с. 4; из историков более позднего периода: Walch; Schr?ckh; Neander; Hefele, l. с. Последний, ii, 392, приводит подробный список литературы.
Итак, партия Диоскора при поддержке двора слабого Феодосия II смогла подчинить себе Восточную церковь, которая теперь обратилась к Западной за помощью.
Лев, занимавший папский престол с 440 по 461 г., в плане способностей, смелости и рвения превосходивший всех своих предшественников и большую часть последователей, а кроме того, оказавшийся в данном случае представителем всей Западной церкви, в нескольких посланиях протестовал против «разбойничьего синода», который осмелился сместить его. Он мудро воспользовался общим смятением, чтобы утвердить власть папского престола. Он писал и действовал с достоинством, энергично, разумно и умело, показав великое мастерство ведения споров. Это явно был величайший ум и характер той эпохи, самый выдающийся из всех пап древней церкви. Он призвал созвать новый собор в свободной и ортодоксальной Италии, но потом посоветовал отложить его — якобы из?за беспокойств, которые вызвали на Западе набеги Аттилы, но, скорее всего, надеясь достичь удовлетворительного результата и без собора, уговорив епископов принять написанную им Epistola Dogmatica[1619].
В то же время произошли политические изменения, результатом которых, как это часто случалось на Востоке, стали и изменения в вероучении. Феодосии умер в июле 450 г. вследствие падения с коня. Он не оставил наследников мужского пола, и его преемником оказался выдающийся военачальник и сенатор Маркиан, женившийся на сестре императора Пульхерии[1620]. Он был сторонником папы Льва и дуофизитского учения. Останки Флавиана перезахоронили с почестями, несколько смещенных епископов вернули на должность.
Для того чтобы восстановить мир в империи, новый монарх в мае 451 г. от собственного имени и от имени западного коллеги созвал общий собор, но не в Италии, а в Никее, отчасти для того, чтобы лучше его контролировать, отчасти — чтобы подкрепить его авторитет воспоминаниями о Первом вселенском соборе. Митрополитам был адресован следующий эдикт:
То, что касается истинной веры и ортодоксальной религии, следует предпочитать всему остальному. Ибо благосклонность Бога к нам обеспечивает процветание нашей империи. Посему, так как сейчас возникли сомнения по поводу истиной веры, что видно из посланий Льва, святейшего архиепископа Римского, мы постановили созвать священный собор в Никее, Вифиния, чтобы подтвердить все истины всеобщим согласием и открыто и просто провозгласить истинную веру, чтобы в будущем не было никаких сомнений и расколов из?за нее. Итак, ваше святейшество должны, вместе с подобающим количеством мудрых и ортодоксальных епископов из числа ваших викариев, явиться в Никею к первому сентября. Мы сами также, несмотря на препятствия в виде войн, лично будем присутствовать на достопочтенном синоде[1621].
Лев, хотя его и не удовлетворило время и место проведения собора, послал туда своих легатов, епископов Пасхазия (Пасхасина) и Лукентия, а также священника Бонифация. Вместе с легатами, уже находившимися в Константинополе, они должны были представлять папу на синоде, а Пасхазий должен был председательствовать от его имени[1622].
Епископы собрались в Никее в сентябре 451 г., но из?за своего беспокойного поведения вскоре были отозваны в Халкидон, рядом с Константинополем, чтобы императорский двор и сенат могли лично посещать собор и подавлять, по возможности, всплески религиозного фанатизма каждой из партий. Здесь в церкви Святой Евфимии, на вершине холма, откуда открывался великолепный вид, всего в двух стадиях, или тысяче двухстах шагах от Босфора, Четвертый вселенский собор был открыт 8 октября и продолжался до 1 ноября. По количеству епископов–участников он превосходил все прочие соборы древней церкви[1623], а его доктринальное значение уступает только значению Никейского собора. Но все эти пять или шесть сотен епископов, за исключением папских посланников и двух африканцев, были греками или с Востока. Папские делегаты, таким образом, представляли все Латинское христианство. Императорские должностные лица[1624], которые руководили внешним ходом заседаний от имени императора, а также присутствовавшие сенаторы сидели посреди церкви, перед завесой святилища. Слева сидели римские делегаты, которые, впервые на вселенском соборе, вели заседания как духовные председатели; рядом с ними сидели Анатолий Константинопольский, Максим Антиохийский и большинство епископов Востока — все оппоненты евтихианства. Справа сидел Диоскор Александрийский (который вскоре вынужден был лишиться своего места в центре), Ювенал Иерусалимский и другие епископы Египта, Иллирии и Палестины — евтихиане.
С самого начала заседания шли очень бурно, богословский фанатизм двух партий разгорелся с полной силой, так что присутствующие миряне вынуждены были напомнить священникам о достоинстве их церковного сана[1625]. Когда представили Феодорита из Кира, Восточная церковь приветствовала его с энтузиазмом, в то время как египтяне кричали: «Долой иудея, врага Божьего, хулителя Христа!» Другая сторона отвечала с не меньшей страстью: «Долой убийцу Диоскора! Кто не знает о его преступлениях?» Возмущение Несторием было так сильно, что Феодорит смог успокоить собор, только решив (на восьмом заседании) объявить анафему против своего старого друга и всех, кто не называет Марию «матерью Бога» и кто делит единого Христа на двух сыновей. Но ненависть к Евтихию и «разбойничьему синоду» была еще сильнее, и ее поддерживал двор. В результате большинство египтян скоро перешло на другую сторону и исповедалось в своих заблуждениях; некоторые оправдывали себя насилием, которое применили к ним на «разбойничьем синоде». Документы этого синода, а также предыдущего, в Константинополе (в 448), были зачитаны секретарями вместе с другими официальными документами, но чтение постоянно прерывалось внезапно возникающими спорами, восклицаниями и проклятиями, совершенно не соответствующими нашему современному представлению о парламентских заседаниях — хотя практика постоянно подает нам новые примеры неконтролируемых проявлений человеческих страстей в ходе бурных совещаний.
Уже в конце первого заседания решения «разбойничьего синода» были аннулированы, мученик Флавиан объявлен ортодоксом, а Диоскор Александрийский, Ювенал Иерусалимский и другие главы евтихианства смещены с должности. Восточная церковь восклицала: «Да здравствует сенат! Святой Бог, святой всемогущий, святой бессмертный Бог, умилосердись над нами. Долгие лета императору! Нечестивые всегда должны терпеть поражение! Христос сместил Диоскора, убийцу [Флавиана]! Это праведный суд, справедливый сенат, справедливый собор!»
На этом заседании Диоскора трижды вызывали к ответу, обвиняя в жадности, несправедливости, прелюбодеянии и других пороках, и лишили всех прав священника; пять остальных смещенных епископов признали свои заблуждения и были снова допущены к участию в соборе.
На втором заседании, 10 октября, Диоскора уже не было. Были зачитаны Никейско–константинопольский символ веры, два послания Кирилла (но не его анафематствования) и знаменитая Epistola Dogmatica от Льва к Флавиану. Собор аплодировал, епископы восклицали: «Такова вера отцов! Такова вера апостолов! Так верим все мы! Так верят ортодоксы! Анафема тому, кто верит иначе! Устами Льва говорил здесь Петр. Так учил и Кирилл! Такова истинная вера»[1626].
На пятом, самом важном заседании, 22 октября, было принято утверждающее вероисповедание, включающее в себя Никейско–константинопольский символ веры, а потом переходящее к спорной проблеме и говорящее о ней почти что словами классического послания Льва[1627]:
Вслед за святыми отцами мы единодушно учим одному и тому же Сыну, нашему Господу Иисуса Христу, в полноте Его Божественности и в полноте Его человечности; истинно Богу и истинно человеку, с разумной душой и человеческой плотью, сосуществующими в Нем, единосущному Отцу в плане Божественности и единосущному также нам в плане человечности[1628]; Он — как мы во всем, только без греха[1629]; Его божественная природа рождена от Отца прежде всех миров, но Его человеческая природа рождена в эти последние дни ради нас, людей, и ради нашего спасения от девы Марии, матери Божьей[1630]; один и тот же Христос, Сын, Господь, Единородный, известный в двух природах[1631], которые не смешиваются, не превращаются, не нарушаются и не разделяются[1632]; разделение природ никоим образом не упраздняется их союзом, но особенность каждой природы сохраняется, и обе сочетаются в одной личности и ипостаси[1633]. Мы исповедуем не Сына, разделенного и рассеченного на две личности, но одного и единого Сына, Единородного, Бога–Логоса, нашего Господа Иисуса Христа, как пророки провозгласили ранее о Нем, и как Он Сам учил нас, и как сказано в символе, который передали нам отцы.
Так как теперь мы приняли это решение со всеобъемлющей точностью и тщанием, святой и вселенский синод[1634] постановил, чтобы никто не предлагал устно или письменно другой веры, не распространял ее и не учил ей других и чтобы тот, кто осмелится дать другой символ веры или учить другой вере обращенных из язычества или иудаизма или любой ереси, был, если он епископ или священник, смещен с епископства или лишен духовного сана, если же он монах или мирянин — отлучен.
После публичного чтения этого вероисповедания все епископы воскликнули: «Такова вера отцов; такова вера апостолов; с этим мы все согласны; так мы все думаем».
Символ веры был торжественно утвержден на шестом заседании (25 октября) в присутствии императора и императрицы. Император поблагодарил Христа за восстановление единства веры и угрожал тяжким наказанием всякому, кто будет возбуждать новые споры. В ответ на это собор воскликнул: «Ты — священник и царь, победитель на войне и учитель веры!»
На последующих заседаниях собор рассмотрел апелляцию Ивы, епископа Эдесского, смещенного «разбойничьим синодом» и теперь восстановленного, отдельные дисциплинарные случаи, отдельные личные случаи, а также выпустил двадцать восемь канонов, которые не относятся к рассматриваемой здесь теме[1635].
Император, выпустив несколько эдиктов, придал решениям собора силу закона, велел изгнать из империи всех евтихиан и сжечь их произведения[1636]. Папа Лев подтвердил вероучительное решение собора, но протестовал против двадцать восьмого канона, ставившего Константинопольского патриарха в равное с ним положение. Несмотря на эти ратификации и ликование, мир в церкви был лишь кажущимся, и еще долго монофизитские волнения тревожили ее[1637].
Но прежде чем перейти к ним, мы должны более подробно разъяснить халкидонскую христологию, ставшую ортодоксальным учением всего христианского мира.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.