Сентемврий – Рюинь

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сентемврий – Рюинь

Сентемврий, девятый месяц в году, у римлян был седьмым, отчего и получил свое название (от septem). В старину коренным славяно-русским названием месяца сентемврия был рю-инь, от рева осенних ветров и зверей, особенно оленей; это название месяца сентемврия можно встретить в древних наших месяцесловах и святцах. Ныне простой народ называет этот месяц по-своему – ревуном от древнего рюинь. Известно, что на первых порах месяц сентемврий был у нас по порядку седьмым в году месяцем, но в 1342 году, при митрополите Фе-огносте, возникло прение о начале года, и собором в Москве решено было начинать как церковный, так и гражданский год с месяца сентемврия. В 1505 г. последовало новое подтверждение праздновать церковно-гражданский год с этого же месяца. Именно собор, созванный в это время относительно еретиков, подтвердил начинать новый год индиктом 1 сентемврия. Вводя эту перемену в свое времяисчисление, церковь наша имела в виду пример греко-восточной церкви. Последняя установила празднование новолетия с 1 сентемврия в память победы, одержанной Константином Великим над врагом своим Максентием, жестоким гонителем христианства. Что касается, впрочем, народа, то ему трудно давалось новое времяисчисление, так как исстари он привык начинать свой год с марта. Поэтому, тогда как церковно-гражданский год начинался с месяца сентемврия, предки наши в частном, особенно сельскохозяйственном быту, долго считали начало года по-старому с месяца марта.

1-й день – преподобного Симеона Столпника.[4]

Наши предки особенно любили чествовать его память как летопроводца. Известно, что Борис Годунов, желая ознаменовать новолетие вступлением своим на престол русский, соорудил в память Симеона Летопроводца храм в Москве. Очевидно, что название летопроводца преподобный Симеон получил у нас от того, что в день его памяти наши предки оканчивали и провожали лето.

В Мирском Потребнике 1639 г. уже находим особенный чин летопровождения или нового индикта; сей чин, или обряд, состоял в следующем: местом его совершения обыкновенно назначалась Ивановская площадь в Москве, между Архангельским и Благовещенским соборами. Здесь в самой величественной обстановке патриарх в присутствии царя и народа совершал молитвословие о благословении наступающего лета, и затем все присутствующие взаимно приветствовали друг друга с началом года.

После этого молитвенного торжества предки наши старались ознаменовать начало года делами благотворительными. Люди богатые считали долгом посылать нужное для призрения живущим в странноприимных домах; другие, менее достаточные, раздавали милостыню. На Симеона Летопроводца государи русские давали свой личный суд всем имеющим на кого-либо жалобы. Так, великий князь Иоанн III приказывал явиться к себе на суд в день Симеона Летопроводца всем изменникам из Вятки и одних из них простил, а других присудил к казни. Из грамот царей Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича видно, что монастырским людям и крестьянам назначалось три срока в году ставиться на суд царский, именно: Семен день, Троицын день и Рождество Христово.

Кроме того, в старину на Летопроводца в сельском быту наших предков оканчивались все торговые и хозяйственные дела. Так, например, в писцовых книгах Полоцких читаем, что в 7086 г. по наказу Иоанна Васильевича об отдаче в оброк рыбных ловель и других угодий определялось «платить оброк ежегодно на срок Семена Летопроводца». Наконец, с этим же днем связан был один частный, но тем не менее довольно важный обряд – так называемые постриги и сажание на коня при переходе из младенчества по четвертому году. О нем весьма часто упоминают наши летописцы начиная с 1191 г., когда он встречается едва ли не первый раз. Самое совершение этого чисто семейного обряда в старину (особенно это нужно сказать о роде княжеском) имело характер церковный. В Первой Новгородской летописи читаем, что обряд пострижения над Ростиславом, сыном князя Михаила, совершался в 1230 г. в Новгороде у св. Софии, и при этом замечается, что постригаемому «уя влас архиепископ Спиридон». Наконец, нельзя не заметить, что в день Симеона Летопроводца в былое время совершался обряд, сам по себе довольно странный и несколько смешной, так называемые похороны мух и тараканов. Происхождение этого обряда объясняется тем, что с наступлением осени насекомые эти сами гибли от холода. По своему содержанию обычай этот несколько напоминает древнее русское почитание Белбога, который был у наших предков – по мнению Снегирева – то же, что древний Веельзевул, бог мух. Он представлялся обыкновенно в окровавленном виде, покрытый весь мухами и другими насекомыми, и относился вообще к божествам добрым. Естественно, что, когда начало года перенесено было с сентября на январь, самый день Семена Летопроводца должен был потерять прежнее свое значение. В настоящее время он большею частию известен в народе под именем Семенова или Семена дня. Ныне с Семена дня в простонародье начинаются так называемые засидки, т. е. начинают засиживаться над разными работами при огне, который для этого особенным образом добывают в настоящий день из дерева и называют обыкновенно новым огнем. Нередко день Семена простой люд называет Бабьим летом, так теперь начинаются разные сельскохозяйственные работы, например, трепание пеньки, мочение льна и т. п., которые обыкновенно производятся женщинами на открытом воздухе и составляют для них сравнительно с страдными летними трудами довольно легкие занятия.

2-й день – св. мученика Мамонта.

Предки наши называли этого мученика Мамонтием и поручали его покровительству овец и особенно коз. Так, древние русские странники-богомольцы, между прочим, пели о св. Ма-монтии:

Попаси же ему (т. е. хозяину)

Мамонтий козок.

Наши простолюдины и досель зовут его овчарником. Нет сомнения, что мысль об этом покровительстве св. Мамонта вышла из сказания о его жизни. В Прологе замечается, что когда св. Мамонт жил в пустыне, то ему особенную услугу оказывали дикие козы. Они сами приходили к нему, и он доил их и приготовлял сыры, которыми не только сам питался, но и торговал ими, раздавая вырученные деньги бедным и неимущим. Это сказание Пролога вошло и в живопись. В подлиннике Долотова XVIII в., при определении типа св. мученика Мамонта, указываются следующие характеристические подробности: «. .около него олени и дикие козы и прочие звери».

4-й день – празднество Пресвятой Богородицы Неопалимой Купины.

В тот же день в наших месяцесловах полагается память св. пророка и боговидца Моисея, видевшего Купину Неопалимую. Русский народ считает Пресвятую Богородицу Неопалимую Купину охранительницею от пожара и молнии, и потому в сказании о святых ей назначается особая молитва в этих случаях. Кроме того, на случай беды от огня в простом быту водится обычай ходить кругом пылающего здания с образом Богородицы Неопалимыя Купины для того, чтобы прекратить скорее пожар. Изображение Богоматери в огненной купине имеет основание в церковных песнопениях; так, например, в догматике 2-го гласа поется: «Яко же бо купина не сгараше опаляема, тако Дева родила еси». В другой песне, как бы в пояснение этого, замечается: «Дева всепетая, юже в тебе тайну Моисей пророческими виде очима купину горящу и неопаляему; Божества бо огнь утробу твою, Чистая, не опали». Таким образом, Пресвятая Богородица называется Купиною Неопалимою и изображается в средине горящего куста, потому что она в рождестве сохранила девство и осталась неопалимою от огня Божества. Но на том основании, что Божия Матерь сама осталась неопалимою от огня Божества, когда была его жилищем, легко могло возникнуть верование, что она может спасать и наши жилища от вещественного огня, от молнии и пожара. Самые обстоятельства чудесного явления чудотворной иконы Купины несгораемой были отчасти такого рода, что могли благоприятствовать указанному народному верованию относительно Богородицы Купины несгораемой. На дщице при иконе Неопалимой Купины в Софийском Киевском соборе вот так описываются обстоятельства чудесного ее явления:

Сия икона кресто-Богородична,

Яко неопалимая Моисеева Купина,

На месте, купин полном,

Бысть в Пинском повете

В Купятичах найдена,

В огнезрачном свете.

Наконец, нельзя не заметить и того, что у наших предков пресвятая Дева Мария представлялась распорядительницею огненной стихии. Так, например, в одном старинном русском сборнике сказано, что «пресвятая Дева Мария угрожает испустить с неба на землю камение много, молние огненное, провести в страдное время сильный мороз и лед и страшное землетрясение». В другом сборнике, также Соловецкой библиотеки, рассказывается, как в 1641 г. явилась сама Богородица некоей жене и объявила, что если люди не будут свято праздновать праздничных дней, то она за непослушание будет посылать на землю камение много. «Испущу, – говорит Богородица, – молние огненное с небес, и лед, и мороз лютый спущу на страдное время, на скот и на хлеб ваш, и на все живущее, и по вся годы хлеба не будет, и камение горящее с небес спадет, и будет молние огненное, и хлеб и травы озябнут, и скоты ваши голодом погибнут». Подобного рода представления были известны не только у наших предков, но также у чехов, сербов, поляков, литовцев.

Пресвятая (Богородица) Дева и поныне называется громни-цей и в некоторых случаях ставится в особенно близкие отношения к Илье Пророку громовику или громовержцу. При таком сближении Святой Девы с Ильею Пророком и те черты, какие принадлежали Илье Пророку, могли быть усвоены нашими предками Пресвятой Деве, и она, таким образом, стала в глазах их распорядительницею грозных и благодетельных сил огненной стихии.

8-й день – Рождество Пресвятой Богородицы.

Праздник этот называют в народе Госпожинками или Пречистою другою для отличия его в этом случае от дня Успения. В основании этих названий лежат известные (см. 15 августа) наименования, которые обыкновенно придаются нашею церковью Пресвятой Деве Марии. Нередко еще 8 сентября слывет под именем Аспожка, Спасова или Аспасова дня. В этих наименованиях смешано троякое производство: Спас (1, 6 и 16 августа), Госпожа (15 и 31 августа) и пожни – после жатвы. Теми же именами называется вся неделя с 1 сентября по 8 сентября.

14-й день – Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня.

В старину в наших летописях день этот именовался «ставровым днем» (от stauros – крест).

Киевская летопись под 1154 г. замечает: «разболеся Изяс-лав Мстиславич на ставров день». Некнижный люд, желая применить к празднику Воздвижения некоторые обстоятельства своего быта, называет его по-своему – Вдвижением или Сдвижением. Эти названия очень своеобразно толкуются нашими простолюдинами; они говорят: «пришло сдвижение – кафтан с шубой сдвинулся», или «хлеб с поля сдвинулся», – и этим обыкновенно намекают на приближение зимы, уборку хлеба с полей и т. д. В некоторых местах праздник Воздвижения называется «честным», подразумевается, конечно, «крестом».

На празднике Воздвижения, по народному замечанию, гады и другие пресмыкающиеся животные уходят в какие-то неведомые, теплые страны, что бывает также с разными птицами, особенно ласточками. Блаженная страна эта у наших предков, как и ныне у простолюдинов, называлась обыкновенно ирьем или вырьем. О ней упоминает Владимир Мономах в своем Поучении, говоря, что «птицы небесные из ирья идут». Приурочение этого поверья к празднику Воздвижения объясняется наступлением в это время холодов, которые гонят из наших стран птиц в более теплые страны, а гадов заставляют скрываться в глубь земли.

15-й день – св. мученика Никиты.

Угодник этот почитается у русского народа покровителем детей от болезни, известной в простонародье под именем родимца (падучей младенческой болезни), и потому в сказаниях о святых ему назначается особенная молитва на эти случаи. Для этого верования мы не находим объяснения в житии св. Никиты, равно как здесь же нет и намека на самую болезнь, от которой, по народному верованию, исцеляет св. Никита. Он известен также в простонародье под именем Гусепролета. Это название дано ему оттого, что обыкновенно около дня его памяти улетают от нас на зиму дикие гуси.

Еще в сельскохозяйственном быту называют этого угодника Репорезом, потому что теперь хозяева срезывают и убирают репу.

23-й день – Зачатие пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.

Предки наши об этом празднике замечали: отселе начинается осень. Подобным же образом говорится об этом дне: «Осень третье время года, сентября 23 числа до декабря 25 дня».

24-й день – св. мученицы Феклы.

Св. Мученица эта называется поселянами Заревницею. Такое название происходит от тех обычаев, которые приурочиваются у нас в сельскохозяйственном быту ко дню св. Феклы.

Наши поселяне в этот день начинают свои занятия в овинах, причем на первый раз с особенным старанием угощают молотильщиков. В старину почти весь этот день употребляем был на песни и забавы, и только с полуночи зажигали огонь и при нем начинали молотьбу в овине.[5] От этих-то огней или зарев св. Фекла и получила имя Заревницы.

25-й день – преподобного Сергия Радонежского.

Этот угодник считается у народа хранителем кур. На каком именно основании св. Сергию присвоено покровительство над этими домашними птицами – решить трудно. Одно только можно сказать, что, отдавая под защиту святых всех более или менее важных в хозяйстве животных, наши предки не могли сделать в этом случае исключения для кур. Они, как известно, едва ли не важнее всех других домашних птиц для нашего поселянина и потому, по мысли народной, необходимо было отдать их под покровительство какого-либо угодника.

26-й день – св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Св. Иоанн почитается в народе наставником живописного иконного дела, и потому в сказании о святых ему полагается особая молитва об изучении иконного писания.

В прописях и азбуковниках наших XVII в. находим такого рода молитвенные стихи апостолу Иоанну как учителю иконной живописи:

Святый апостоле и евангелисте Иоанне Богослове!

На тайней вечери возлегий на перси Христове,

Вразуми мя и научи добре писати,

Яко же оного гусаря, на песке образ твой изображати.

Отсюда можно догадываться о том, что подало повод нашим предкам считать св. Иоанна Богослова наставником иконного писания. Именно, по сказанию Четьих миней и Пролога, он из одного гусаря, т. е. простого пастуха гусей, чудесным образом сделал искусного живописца. Об этом обстоятельстве говорится следующее: «В одном городе был юноша, занимавшийся пасе-нием гусей, и, гоняя обыкновенно стадо за город, у ворот которого была икона Иоанна Богослова, он задумал научиться списать ее и для этого предпринял предварительные упражнения на песке. Несколько лет он настоятельно и усердно упражнялся в этом деле, но все усилия оказались напрасными.

Между тем однажды, когда он занимался своею работою, приходит к нему какой-то незнакомый человек и, осведомившись о том, чего ему хочется, вручает ему от своего имени хартию к одному очень искусному царскому живописцу, жившему в Константинополе, чтобы тот научил его иконной живописи. Юноша, получив это письмо, отправился к упомянутому живописцу и здесь, чрез несколько дней, под невинным руководством св. Иоанна Богослова, достиг таких успехов, что не только удивил всех своим искусством, но даже превзошел учителя-живописца в искусстве живописи».

Наши простые мастера иконного письма, читая эту историю в книге житий святых, естественным образом могли прийти к заключению – признать св. Иоанна Богослова наставником живописного искусства и даже положили молиться этому угоднику о чудесной помощи и содействии в деле иконного письма.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.