Глава VIII РЕЛИГИЯ НЕБА

Глава VIII

РЕЛИГИЯ НЕБА

Если доисторический человек в борьбе за существование придавал своему религиозному сознанию форму символов и эмблем, связанных с основами плодородия, он, видимо, также осознавал присутствие некой внешней высшей силы, обитающей на небесах и прямо или опосредованно управляющей происходящими в мире процессами.

ИДЕЯ БОГА

Анимизм и политеизм

В соответствии с господствовавшей эволюционной мыслью в конце XIX в. был выдвинут постулат об однолинейном развитии религии, которое последовательно происходило от анимизма через политеизм к монотеизму. Так, Тайлор (Tylor) дал определение религии как "веры в духов", возникающей, по его утверждению, из ошибочных умозаключений, сделанных под влиянием таких явлений, как сны, состояния транса, видения, смерть. Считалось, что солнце, звезды, деревья, реки, ветры, облака и горы имеют душу и поступают как живые существа. По мнению древних, духи управляли событиями как в окружающем материальном мире, так и в жизни человека — земной и загробной⁴⁸⁶. Так как они наделялись человеческими качествами, то божественное общество и структура правления были смоделированы по образцу человеческого общества: великие боги и менее значимые божества соответствовали вождям, царям и чиновникам и в политеистическом пантеоне имели обязанности, подобные земным, в подведомственной области деятельности.

На небесах в сказочном великолепии правили верховные боги, посылавшие вниз дождь, чтобы накормить землю; когда что-то заставляло их гневаться, они демонстрировали свое божественное неудовольствие, обрушивая на людей вселяющие ужас грозы, опустошительные ураганы или всепожирающий огонь. Соперником всеобъемлющих небес по силе и славе было Солнце, каждое утро поднимавшееся и каждый вечер уходившее в небытие, в преисподнюю. Давая свет и жизнь, оно часто воплощалось в том, кто занимал престол на Земле. Считалось, что Солнце сопровождает Луна или они выступали в обратном порядке. Во всемирной ассамблее великих богов присутствовали обожествленные герои-вожди, благотворители и другие добродетельные предки, которых после их смерти возвысили до божественного уровня и соответствующего статуса. Их должным образом чтили и считали бессмертными⁴⁸⁷.

Начиная с анимизма как "минимальной выраженности религии", развитие божественной идеи продолжалось. Как подчеркивал Герберт Спенсер, это проявлялось в обожествлении и умиротворении прославленных усопших⁴⁸⁸ или, по мнению Фрейзера, в стремлении упростить и унифицировать пантеон, уменьшив количество божеств, ответственных за управление отдельными отраслями, свойствами и аспектами природы. "Вместо индивидуального духа для каждого отдельно взятого дерева они вообразили бога лесов вообще — Сильвана или какого-нибудь еще: вместо отождествления ветров с несколькими богами, каждого со своим определенным характером и качествами, они представили единого бога ветра, — например, Эола. Он упрятал все ветры в мех и выпускал их только тогда, когда, потехи ради, хотел довести море до бешенства". "Инстинктивное стремление ума к упрощению и объединению идей" явилось причиной свержения многих местных и отраслевых божеств в пользу одного — верховного — создателя и правителя всего и вся. Таким образом, как политеизм развился из анимизма, так и монотеизм возник из политеизма после того, как появилась мысль об одном-единственном Боге — верховном владыке и создателе земли и небес⁴⁸⁹.

Высшие существа

То, что это аккуратное н удобное толкование развития теизма несостоятельно, стало очевидным, когда Эндрю Лэнг (Andrew Lang) привлек внимание к следующему факту: до сих пор из монотеизма, считающегося конечным продуктом эволюционного процесса у таких очень примитивных народов, как аборигены Австралии, верховные боги племен, или высшие существа, не являющиеся ни святыми, ни призраками умерших, ни "отраслевыми" божествами, не "добрались" до высочайшей власти⁴⁹⁰. Они нередко могли стоять в стороне от ежедневных дел, но все же являлись хранителями норм поведения племени. Даровав племени законы и установив обряды посвящения для насаждения правильного поведения в обществе, боги после торжественных сборищ, проходящих под их председательством, удалялись в почетное уединение на небеса. Эти удаленные божества фактически представляют собой выражение сверхъестественной силы и воли. Они — первобытные и милосердные хранители и дарователи общественного, религиозного и морального порядка. Но эта система настолько сложна, что Тайлор и его последователи отказались от мысли о внедрении ее христианскими миссионерами. Теперь установлено — и в значительной мере благодаря неустанным исследованиям пастора Вильгельма Шмидта (Wilhelm Schmidt) и его соратников, — что эти божества представляют собой подлинный образец не подвергшейся влияниям извне примитивной религии, характерной для таких туземных народов, как аборигены Австралии, фуэги в Южной Америке, калифорнийские племена в Северной Америке, а также некоторые негритосы и негроиды в Африке и других местах⁴⁹¹.

Каким бы ни было их происхождение, эти высшие божества стоят отдельно, будучи на две головы выше второстепенных божков, не исключая и святых более низкого порядка, тотемы и культурных героев (мифический персонаж, добывающий или "первые создающий для людей различные предметы культуры — огонь, орудия труда, культурные растения и т. п., обучающий их приемам, ремеслам, искусствам, вводящий определенную организацию, правила, ритуалы и праздники. — Прим. пер), а также местных богов, которым поклоняются народные массы. Иногда божки становятся настолько ненужными, что от них не остается ничего, кроме имени. В Центральной Австралии они всего лишь олицетворяют трещотку, громоподобный грохот которой воспринимается, во всяком случае, женщинами и непосвященными как глас божий⁴⁹². Они действительно рискуют быть забытыми в споем очень далеком звездном уединении, но все же они сохраняют свой собственный уровень, имея более важное и глубокое значение (несмотря на менее определенную сферу действия), чем другие божества и святые. Более того, они, видимо, символизируют высшую моральную ценность Вселенной настолько, насколько это может представить себе примитивный ум.

Так, профессор Эванс-Притчард (Evans-Pritchard) (сэр Эдуард Эван Эванс-Притчард, английский этнограф, 1902–1973. —Прим. пер.) свидетельствует, что у нуэров в восточноафриканских странах долины Верхнего Нила бог Kwoth, существо чистого духа, похож на ветер или воздух, поэтому "будучи везде, он сейчас — здесь". Находясь высоко в небе, он присутствует и на земле, которую он создал и оберегает. "Все в природе, культуре, в обществе и человеке есть так, как оно есть, потому что так это создал бог". Несмотря на то, что он вездесущ и невидим, он видит и слышит все, что происходит; а так как он отзывчив ко всем мольбам взывающих к нему, ему молятся и приносят пожертвования, чтобы отвратить беды. Бог может сердиться, он способен наказать и наказывает людей за проступки. Страдание принимается с покорностью, ибо такова его воля, хотя и не доступна человеческому разумению. Но последствия проступка можно смягчить или оста-новить искренним раскаянием и заглаживанием вины, молитвой и пожертвованием⁴⁹³.

Такая концепция божественного почти неотличима от той, что существует в высших формах монотеизма — христианстве, исламе или иудаизме⁴⁹⁴. Она является религиозным откликом на понятие "божественного провидения", более фундаментальное, чем последующее представление о переходе от множества к единству. Это стихийный, преследующий определенную цель врожденный тип мысли и эмоций; скорее оценка mysterium tremendum (лат. "страшная тайна"), чем абстрактное теоретизирование о душах или Вселенной. Действительно, когда ум древних додумался до одушевления природы и пришел к идеям о святых и пантеонах, высшее существо нередко оставалось у них на заднем плане, незамеченным. Поэтому переход к монотеизму, совершившийся в результате абстрагирования и обобщения, упрощения и унификации, размышления о природе и происходящих в ней процессах, о человеке и его строении, по-видимому, привел к очеловечиванию природных явлений и созданию множества духов, божеств-покровителей, "отраслевых" богов и мифологизированных героев, причем в таком количестве, что отдаленный высший бог часто отходил на задний план.

Всемирность и древность бога неба

Этим я не хочу сказать, что "первобытный монотеизм" существовал либо как результат особых божественных откровений, либо как итог специфических психологических процессов и воздействий, пропавших на более поздних стадиях развития той или иной религии. Веру в верховных богов среди племен, стоящих на нижней ступени развития, нельзя назвать настоящим монотеизмом, т. к. несколько особых, менее значительных божеств воздуха и земли, постоянно присутствующих в природных явлениях или возникающих из социальной, экономической и культурной среды и сопутствующих обстоятельств, существовали одновременно с Всевышним, а нормы поведения людей определялись сверхъестественными предписаниями, к которым он имел лишь отдаленное отношение. Пастор Вильгельм Шмидт (Wilhelm Schmidt) и его сотрудники приложили все усилия, чтобы защитить мнение, будто на заре истории человечества в гипотетической Urkultur (нем. "изначальная культура") существовала исключительно монотеистическая концепция Бога, а племена пигмеев, бушменов, айнов, островов Огненной Земли и племена курнаи, кулин и йин в Юго-Восточной Австралии являются современными представителями Urkultur. Но как метод этнологического анализа Kulturkreise несовершенен при определении происхождения и развития институтов и верований человека с антропологической точки зрения; да и существующие археологические данные не предоставляют или предоставляют недостаточно свидетельств в поддержку утверждения пастора Шмидта.

Единственными возможными указаниями на то, что в бога верили во времена палеолита, являются несколько маленьких овальных подвесок из кости и камня с отверстием на одном конце по форме идентичных трещотке, найденные в Ложери-Бас и Ложери-От недалеко от Лез Ейзи в Дордони⁴⁹⁵. Подобные костяные предметы были обнаружены на стоянке мадленской культуры в Сан-Марсель (Индр) с изображениями, похожими на австралийские чуринга⁴⁹⁶ (мифическое существо в религии австралийских аборигенов. — Прим. пер.), и в пещере Пин-Хоул в Крезвелл-Крэгс (Дербишир) вместе с орудиями мустьерского типа, которые, очевидно, уцелели в граветтскую фазу начала позднего палеолита. Поскольку священная трещотка и каменные чуринга широко использовались при исполнении культа высшего божества в Австралии и других местах⁴⁹⁷, присутствие данного мистического объекта в позднепалеолитических отложениях наводит на мысль о том, что вера в бога могла быть особенностью религии граветгского и мадленского населения Западной Европы. Именно в такие временные дали переносят нас археологические находки, и следует признать, что несколько подвесок (?), относящихся к более поздней фазе палеолита, являются чрезвычайно зыбким основанием для далеко идущих гипотез о верованиях, существовавших на заре человечества.

И все же идея существования небесного покровителя так прочно укоренилась в истории религии со времен неолита, что этот абстрактный аспект божественного вполне может относиться к очень раннему периоду — более раннему, чем возникновение высшей цивилизации на Ближнем Востоке. Если "трещотки" действительно были внешним и зримым признаком веры в условиях палеолита, поскольку их приходилось делать из дерева, чтобы они могли исполнить свое предназначение — произвести громоподобный "потусторонний" звук, который принимали за голос бога, то они вряд ли смогли пережить другие деревянные орудия. Поэтому не стоит ожидать, что эти находки прольют много света на рассматриваемую проблему. Как бы и когда бы ни возникло понятие "бог" в религиозном сознании первобытного человека, самое большее, что можно утверждать, — священный объект, по-видимому, существовал, поэтому существовали и его изображения, сделанные из более прочных материалов, которые вследствие их святости использовались в качестве амулетов.

БОГ НЕБА НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Небесная религия в Египте

Когда в сознании людей упрочилась идея внеземной силы, которая считалась источником всякого рода созидательной деятельности и сосредотачивалась в образе небесного бога, ему как главе пантеона стали прямо или косвенно приписывать различные аспекты и особенности существования природы. Единый лингвистический корень соединяет небеса, облака и дождь с их воплощениями в небесном боге и в его проявлениях — в возрождении природы, в громе и буре. Так, и Зевс, и у индоевропейских народов — Дьяус Питар, будучи вначале богами неба и погоды, имели несколько имен. Затем Питару придали функции нескольких божеств, образы которых он вобрал в себя. Так, в Египте сокологоловый бог Гор представлен в "Текстах пирамид" источником жизни и смерти, дождя и небесного огня; а правящего фараона, воплотившего Гора, стали, таким образом, отождествлять с древним додинастическим богом⁴⁹⁸ и сыном Озириса. Это произошло после того, как бог Солнца в качестве создателя мира заменил собой бога неба.

Множество проявлений, которыми бог солнца был представлен в египетских текстах, несомненно являются отголоском более древнего культа вездесущего бога неба, дополненного повсеместным и разнообразным по форме поклонением Солнцу. Как отмечает Брэстед (Breasted), "всеобъемлющее великолепие и сила египетского солнца — вот что является самой неотъемлемой чертой долины Нила"⁴⁹⁹, и едва ли удивительно, что древние египтяне видели солнечное божество в различных, несомненно "привязанных к местности" формах. Летающий в небесах подобно соколу, бог Солнца был известен под именем Горакхти, "Гора горизонтов", который с еще тремя Горами составляли Четверку Горов восточного неба; их представляли "четырьмя юношами, сидящими на восточном краю неба, с вьющимися волосами"⁵⁰⁰. По утрам Гор в облике Хепри, крылатого жука, появлялся на востоке и летел через все небо, расправив крылья и неся на голове солнечный диск. Вечером он неверной походкой старика Атума спускался к западу и появлялся в Гелиополе, закончив свой ежедневный путь.

Будучи главой египетского пантеона, Ра заключал в своем сложном многообразии все силы природы. В Гелиополе до правления первой династии он считался самим Солнцем и поэтому появлялся в небе в виде солнечного диска, а Гор стал его сыном. Культ Солнца занял доминирующее положение после объединения Египта победоносными царями Верхнего Египта (которые олицетворяли бога неба Гора и попадали под влияние Гелиополя), и тогда Ра получил главенствующее место среди богов, абсолютную власть над долиной Нила и стал союзником и покровителем престола. Таким образом, вдобавок к своей роли источника жизни и размножения, он являлся богом-царем Ра-Атумом, т. е. творцом, создавшим себя самого, а также Ра-Горакхти — юным богом восточного горизонта и Фив и еще Амоном-Ра — "царем богов", почитаемым со всем великолепием в Карнаке и Луксоре. Эти лики божества в конце концов объединились с Птахом — великим из Мемфиса, но не в едином монотеистическом боге, а в трех независимых божествах, схожих по сути.

Так египтяне пришли к идее единого бога, не отказавшись от своей политеистической традиции, за исключением одного промежуточного эпизода. В правление XVIII династии Аменхотеп IV (Эхнатон) ввел культ единого бога Солнца — Атона, древнего бога воздуха и света, известного также как Шу, и учредил новую иерархию и храмовую организацию. Карнак и прочие храмы Амона-Ра были закрыты, а имена всех богов стерты с монументов. Столица переехала из Фив в Амарну (Средний Египет), получившую название Ахетатон, т. е. "Горизонт Атона", где единственному богу земли и неба, творцу и промыслителю мира, поклонялся у алтарей под открытым небом его царственный сын и его земное воплощение. Все изображения богов в виде людей или полулюдей-полузверей строго исключались; единственным символом бога был объявлен солнечный диск с исходящими от него лучами⁵⁰¹. Но хотя монотеистическое движение соответствовало новой имперской власти государства, на нацию оно не произвело должного впечатления. Поэтому, воспользовавшись последовавшей за смертью Эхнатона смутой, жречество, ранее лишенное прав, вернулось к власти в 1350 г. до н. э., и старый порядок был восстановлен с воцарением новой династии фараонов.

В древнем мире недолговечный культ Атона, введенный Аменхотепом IV, оказался единственной попыткой уменьшить число богов пантеона до одного всеобъемлющего небесного создателя. Даже Яхве у иудеев до их исхода из Египта в VI в. до н. э. был, в первую очередь, богом израилевым, пользующимся исключительным суверенитетом только в землях, избранных им для своего народа. Заметим, что даже Эхнатон, являясь фанатиком культа Атона, видимо, никогда не пытался внедрить культ за пределами Египта; исключением стало строительство храма в Нубии, в городе, переименованном им в Гематон. От своих ближайших предшественников, которые признавали всемирность Амона-Ра, Эхнатон отличался тем, что он отверг синкретическую сущность Ра как сочетания божественного Солнца, горизонта и сокола. Но хогя Атон и был провозглашен одним-единственным богом, для египтян он оставался небесным светилом, так же, как древний бог неба существовал в виде сокола и являлся символом власти Солнца в небесных просторах.

Первоначально Гор именовался "высочеством" (Hrw), и его связь с Солнцем носила второстепенный характер по отношению к основной функции — небесного царя⁵⁰². Атон, напротив, олицетворялся с самим Солнцем, каким его видели, отправлявшимся в свое ежедневное путешествие от восточного горизонта к западному. Поклонение ему, по сути, свелось к почитанию солнечного диска, который стали рассматривать в связи с жизнью не столько на земле, сколько в загробном мире⁵⁰³. Поэтому в отличие or культа Озириса культ Атона не нашел одобрения у народа, так как ему нечего было предложить труженикам ни на этом, ни на том свете. Культ Атона стал привилегией лишь фараона и его семьи, ибо, как провозгласил Аменхотеп IV, "нет никого, кто знает тебя, кроме сына твоего Эхнатона". Таким образом, культ Атона был обречен разделить судьбу культа всех высших богов, которые порвали с делами и чаяниями широких масс населения, находивших выражение в доступных обрядах. Небесных богов и богинь египетского солярного цикла пришлось соотнести с земными богами культа Озириса и культа мертвых, чтобы небеса при их посредничестве являли земле свою благосклонность в сезоны плодородия, принося в избытке зерно и вино, побеждая силы зла и даруя бессмертие и воскрешение умершим.

Вавилонские триады

В Месопотамии ассамблея богов на небесах являлась верховной властью во Вселенной, определяющей ход событий на Земле. Под руководством Ану, бога небес, из хаоса и анархии возник единый космический порядок. Имя бога Ану в переводе с шумерского означало "небо"; его высокое положение как самой могущественной силы космоса указывает на его древнее происхождение, корнями уходящее в доисторическое прошлое. Однако его не упоминают в шумерских списках, и до времени правления лагашского царя Гудеи (около 2060–2042 гг. до н. э.) его господство не подтверждалось религиозными документами Вавилона. В "Списке Ан-Анума" (в котором уравниваются имена бога неба Шумера и Аккад), в записи его родословной значатся различные имена. Назван "двадцать один родитель (то есть предок) Ану" и обозначено его происхождение от Апсу — бога подземного океана и от Тиамат — первобытного хаоса.

Он и бог бури Энлиль, второе лицо в Великой триаде божеств, описаны вместе как "Царь богов". Власть земных царей изображалась как дар божий, а знаки царского отличия лежали "пред троном Ану"⁵⁰⁴. Но ни Ану, ни Энлиль, ни земные властители (lugal), не занимали уникального положения бога Солнца и египетского фараона. Триада руководила ассамблеей богов в небесном пантеоне, а цари городов-государств Месопотамии были их слугами, возвышаемыми и низвергаемыми в зависимости от состояния дел в подвластных им городах. Поэтому, хотя царская власть "спускалась с небес", она существовала в пяти — шести городах Шумера, где местные династии чередовались путем захвата власти⁵⁰⁵. Даже когда Хаммурапи объединил государство в империю и объявил Вавилон столицей, а Мардука — его главным богом (унаследовавшим статус и многие атрибуты и функции Энлиль) и главой пантеона, удалось достигнуть всего лишь временной стабильности. Прежняя шумерская триада (Ану, Энлиль и Эа, или Энки) с соответствующими жрецами утратила свою силу лишь частично: каждый из богов продолжал управлять одной из частей вселенной — небом, воздухом или водами. Следовательно, даже Мардук никогда не считался — подобно египетским Ра или Птаху — создателем и предком остальных богов.

Вместо Творца, появляющегося путем самосоздания из первобытных вод Нун, в Месопотамии прародители Апсу и Тиамат вывели свое потомство из хаоса. Согласно оригинальной версии, землю сотворил, видимо, Энлиль, прежде чем его заменил собой Мардук⁵⁰⁶. В конце концов боги учредили на земле царскую власть как чрезвычайную меру до и после потопа. Легендарный "божественный" Таммуз (Dumtt-zi), но прозвищу Рыбак, в одиночку продолжал допотопный режим правления во времена II династии Ура. В традиционном царском списке он находится между Лугальбанда (герой шумерского эпоса. — Прим. пер) и Гильгамешем (горой месопотамской мифологии. — Прим. пер.). Исключительным пастырем Вавилона была, однако, историческая личность — шумерский царь Лугальзаггеси, который объявил, что осуществляет власть по распоряжению Энлиля. Когда его победил Саргон Древний — царь Аккада, победитель назвался "тем, кто правит четырьмя четвертями". Его сын Нарамсин принял титул "царя четырех четвертей"; этот же титул носили великие боги Ану, Энлиль и Шамаш (Уру), бог солнца⁵⁰⁷. После того как Ану и Энлиль возвеличили Мардука над остальными богами и Вавилон объявили главой всех городов, а Хаммурали — его правителем, была установлена связь между царской властью и высшим божеством, который в чем-то подобен Ра и Озирису в Египте. Но и тогда, хотя Мардук считался создателем человечества и царем пантеона, свои функции творца он исполнял весьма ограниченно и получил их значительно позже появления Вселенной, возникшей в итоге конфликта между богами и хаосом.

В этой битве за гармонизацию мира именно бог воды Эа (первоначально Энки) — третий бог триады, угрожал Апсу и Тиамат заколдовать воды и установить магический круг, прежде чем боги передали Мардуку свою коллективную власть⁵⁰⁸. Более того, он создал человека из крови Кингу, предводителя сил хаоса⁵⁰⁹, и под его руководством Утнапиштим построил свой корабль, чтобы спасти человечество от полного уничтожения во время потопа, который именно с этой целью вызвал Энлиль⁵¹⁰. Эа, фактически, был более добр к человечеству, чем Ану или Энлиль, и Мардук, достигший верховенства, искал у отца Эа как у источника мудрости и магических знаний совета и помощи в исполнении своих обязанностей. Его прорицательская сила защищала от враждебных сверхъестественных сил, поэтому Эа стал покровителем экзорцистов, а на небесах ему предписывалось определять и контролировать человеческие судьбы.

Во второй триаде (в ранних "Списках богов") Ад ад, или Ха-лад, бог бури и воздуха, объединен с богом солнца Шамашем и с богом Луны Сином, также именуемым Нанна в шумерских списках, сыном Энлиля и отцом Шамаша. Именно Син закрепил календарную последовательность дней, месяцев и лет и управлял плодовитостью скота. Его сын Шамаш, значащийся в шумерских списках как Уту или Баббар, обратил свой "лучистый лик" к царям и дал им законы хорошего правления. Поскольку его особой задачей являлось поддержание правды, порядка и справедливости (этим же в Египте занималась Маат, дочь Ра, которая разрешала богам "жить"). Вместе с Ад адом он ведал предсказаниями. Фактически они были "властелинами оракулов", и в их святилища приходили за тем, чтобы зрить чудеса.

В широком смысле, Ад ад, в сущности, представлял собой Высшего атмосферного бога, культ которого распространился по всему Ближнему Востоку — в Месопотамии, Сирии, Палестине и среди хеттов, где Адад имел различные имена (например, Адду, Решеф, Раммон и Тешуб). Подобно Зевсу, он был богом грозы, и поэтому его символ изображали в виде молнии, которую он держал в правой руке, и топора, который находился в его левой руке. Из-за своих разрушительных возможностей он считался богом справедливости, чьим священным животным служил бык⁵¹¹. Этот двойственный титул имелся и у некоторых западных семитских царей, о которых говорили, что они "грохочут в небесах подобно Ададу, и весь мир сотрясается от этого грохота"⁵¹². Первоначально Адада, по-видимому, связывали с дождем, погодой и атмосферой, и он считался управляющим небесными предзнаменованиями, поэтому впоследствии Адад легко стал богом солнца, как и большинство древних божеств такого рода.

Поскольку дождь был самой насущной потребностью в выжженных, засушливых районах, человек в первую очередь обращался к тем силам, которые управляли стихиями. Поэтому закономерно, что на заднем фоне любого доисторического пантеона помещена фигура бога неба; правда, в процессе обожествления Солнца эта фигура теряла четкие очертания. Так, Адад, подобно египетским Гору и Мину, представлялся богом неба, имевшим в своем распоряжении небесного быка, громовую стрелу и топорик или молот. Он сочетал функции контроля за погодой и плодородием с функциями богов Солнца и бури, а также имел атрибуты различных богов.

ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ БОГИ НЕБА

Индоиранские боги неба

При всех превратностях бог неба иногда возвращал свое прежнее господство во Вселенной или становился бесплотным и независимым от мира, как это было в Индии с Варуной (верховный бог в ведийской религии. — Прим. пер.), чье имя встречается рядом с именами Митры, Индры и близнецов Насатья в договоре (около 1400 г. до н. э.) анатолийских хеттов и жителей Митанни (древнее государство в Северной Месопотамии. — Прим. пер.) в Сирии³¹³.

В древности индийские арии были связаны с ариями Ирана, хотя, возможно, и не вступали в реальный контакт друг с другом. Их индоевропейская родина к концу III тысячелетия до н. э. находилась где-то между р. Дунаем и Оксу, вероятно, в степях к востоку от Каспийского моря. Их общий дом запечатлен в иранской мифологии, но не упоминается в гимнах "Ригведы", — древнейших индуистских текстах, относящихся не позже чем к середине II тысячелетия до н. э. (около 1500 г.). В Индии встречаются иранские имена, а в ведийской литературе есть упоминания Персии⁵¹⁴. Возможно, эта сдержанность была преднамеренной, т. к. обе группы явно состояли во вражде друг с другом очень длительное время. В древней индоевропейской религии признавались боги неба, ветра и солнца вместе с культом солнца. Позже индо-иранцы добавили к ним культ сомы (растение и священный напиток из него в индийской мифологии. — Прим. пер.). У индийских ариев существовала тенденция придавать каждому божеству абстрактные функции. Например, Варуна был небесным богом, который поддерживал и регулировал добродетель в космическом порядке. В этом он уподоблялся своему авестийскому двойнику Ахуре, также верховному хранителю моральных устоев и космического порядка (ритб). Но когда индийская и иранская группы разошлись в разные стороны и каждая создала свою собственную культуру, абстрактные божества, известные до тех пор как боги (daiva), в Иране получили название Ахура (Asura)⁵¹⁵.

В Индии Варуна первоначально являлся всеохватывающим небом, поддерживавшим небесный свод, землю и воздух и посылавшим дождь; его имя на санскрите можно отождествить с греческим словом "небо" (Ouranos)⁵¹⁶. В этом качестве он — небесный монарх, живущий в золотом дворце на небе, — стал ассоциироваться с Митрой, солярным богом света. Могучий воин Индра, бог грома, обитал между небом и землей, а Агни, бог огня, был всепроникающим, как ветер. За всеми этими богами стоял старый индоевропейский Дьяус Питар, идентичный греческому Зевсу и римскому Юпитеру, богу неба и погоды. В конце концов Питар занял свое место на капитолийском холме в римском храме, где издревле поклонялись межевому камню, стоящему под открытым небом. В качестве небесного бога Дьяус Питар отвечал за плодоносный дождь и гром. Вместе с Притхиви, землей, они считались всеобщими родителями. Но в "Ригведе" о нем было сказано туманно. ему редко возносили молитвы, заменив его другими богами и богинями природы.

Таким образом, именно Варуна вместе с ритб — "правильным порядком" — появился в Иране как Ахура Мазда, премудрый господь "Авесты". Но хотя в Индии, как и на древнем Ближнем Востоке, небо и земля играют привычные им роли в процессе воспроизводства, ведийская традиция двигалась к установлению монистического единообразия всеобщего космического порядка. Когда обычай жертвоприношения под влиянием Брахмы в 800–600 гг. до н. э. пришел на смену Варуне и другим богам, Праджапати стал "господь потомства" и олицетворением основ творчества, будучи одновременно и творцом всего сущего, и творением. В качестве правителя макро- и микрокосма он проникал всюду, а посредством всеобщего космического и морального порядка (ритб) он выполнял свою роль имманентного динамического процесса. Принеся себя в жертву, он создал Вселенную, ставшую затем частями его тела, а он сам возродился золотым яйцом. Из яйца появился бесполый и безличный созидательный принцип брахмы, выразившийся благодаря обрядам жертвоприношения в священных изречениях (ведах) и во вселенской деятельности (ритб). Именно этот созидательный процесс имели в виду жрецы, повторяя: "Жертва есть бог Праджапати, пожертвовавший сам себя", и благодаря приношениям вся Вселенная становилась единством, опирающимся на обряды⁵¹⁷.

Поглощение одного божества другим являлось неизбежным результатом космического принципа, представленного ритб и Варуной как объединяющий элемент природы, человека и различных аспектов вселенского порядка. Когда возник Брахма — перворожденный — и стал в Упанишадах божественным принципом, отождествленным одновременно со всей Вселенной и с абстрактной сущностью (Атман) человека, древние боги неба и земли сохранились в качестве атрибутов абсолюта. Поклонение ведийским богам и порядок проведения ритуалов у населения Индии стали несколько иными. Основная сущность превратилась во Всеобъемлющее Существо, выраженное в Упанишадах тождеством "то есть ты" (tat tvam asi), и заключенное в неменяющемся, непознаваемом, бездействующем Брахме. Он — "недвижимый, однако двигающийся быстрее мысли", наполняет событиями постоянно изменяющийся мир и, подобно воздуху, необходим всем жизненным процессам⁵¹⁸.

В Иране, напротив, древний политеизм двигался в направлении монотеистической или дуалистической сущности одного-единственного бога — премудрого господа Ахура Мазда. Ему подчинялись другие daevas и ahuras, не теряя при этом своего примитивного смысла и значения. Они становились внешним выражением Ахура Мазда и разновидностями его деятельности. Борьба между добром и злом, светом и тьмой, столь важная для магически-религиозного культа древнего человека, продолжалась, но теперь все оказалось неразрывно связанным в единое противоречивое целое, в котором бог и человек играли соответствующие роли. Ахура Мазда в качестве Варуны стал всеобъемлющим, мудрым, всеведущим правителем вселенной и поступков человека, воплощением "правильного закона" (Asha). Как Добрый Ум он был отцом разума, открывающимся человеку и помогающим ему исполнить свое предназначение на земле, поддерживающим "Лучший ум" (добродетель) и создателем права, воздействующим непосредственно на человеческий ум. В "Гатах" он назван Вечным, постичь которого можно только мысленно, но чья власть над Вселенной очевидна для всех. Он — Добрый Зодчий, чье справедливое суверенное правление будет оправдано, когда в конце настоящего века обновленный мир преобразуется⁵¹⁹.

Когда маздаизм начал распространяться по всей Персидской империи, Ахура Мазда был запечатлен на царских надгробиях династии Ахеменидов и на памятниках Персеполя в виде крылатого диска, из которого выступали голова и плечи Господа премудрого, символизируя его царство на небе и под его крылом защиту Земли и земного правителя. Часто его окружали божественные помощники, которых когда-то почитали в качестве политеистических богов природы, а теперь они участвовали в борьбе добра и зла, выступая на стороне одного из близнецов-духов — Спента-Майнью или Ангра-Майнью⁵²⁰. Поскольку древнейшие тексты "Авесты" относятся к временам Заратуштры, можно только предполагать, в чем была причина его реформы. Этот символизм в египетской иконографии относится к началу монархии (IV тысячелетие до н. э.), когда, как мы уже знаем, небо изображалось в виде распростертых крыльев Гора. Кажется, будто в некоторых отношениях зороастризм был не столько уходом от прошлого, сколько решительной попыткой восстановить старую религию асуров, освободив ее от всех контаминаций daeva и пантеистических нововведений, вернуть верховному богу неба — Варуне, теперь носящему имя Ахура Мазда, его прежнее положение и поднять его до исключительных высот. Это сделало бы его сравнимым с Яхве, почитаемым в соседней еврейской общине, ставшей частью Персидской империи в конце VI в. до н. э.

Как показал Дюмезиль (Dumezil), структура индоевропейского общества отражалась в его пантеонах, а так как абстрактная сущность стремилась запечатлеться в каждом из богов небесной иерархии, Заратуштре удалось превратить Ахура Мазда в этническое божество преимущественно у скотоводов, окруженных мародерствующими урало-алтайскими кочевниками, пришедшими с севера и считавшимися сторонниками сил Зла, крадущими скот для совершения жертвоприношений своим daeva. Против них Заратуштра вел свои священные войны, и в результате одержанной победы прочно установилась новая вера. Хорошая жизнь отождествлялась с земледелием и с царствованием в небесных сферах премудрого господа, — Отца Доброго Ума. Традиция его почитания имела долгую историю, корнями, возможно, уходившую в доисторические времена, когда существовало поклонение Всевышнему как отцу племени и хранителю закона правильного поведения. Эта традиция с помощью иудаизма попала на Запад и повлияла на христианскую мысль, особенно на эсхатологические аспекты богословия.

Зевс и олимпийская семья богов

На луговых и пастбищных землях, простиравшихся от низовьев Дуная к востоку вдоль северного побережья Черного моря, через юг России, на север и восток от Каспийского моря, предшественники индоевропейских народов все еще пребывали в каменном веке. После 2000 г. до н. э. они разделились на две группы и разбрелись по Индии и Балканам, пастбищам Фессалии и зеленым холмам Италии, где они, говорившие на языке арийского типа, стали предками греков и римлян. Продвигаясь за своими стадами, они достигли северных границ Греции, где и осели у горы Олимп, прежде чем захватить эгейские крепости, подобные Тиринфу и Микенам. Они принесли сюда и богов, которые, в сущности, были горными божествами индоевропейской политеистической традиции. Напомним, что иудеи также утвердили в Палестине Яхве — своего бога священной горы Хорив, или Синай.

Во главе пантеона у переселенцев стоял Великий бог неба, которого они чтили под различными именами: Дьяус Питар, Варуна и, наконец, Зевс. Великий бог обитал на самой вершине горы Олимп во дворце, построенном из облаков. Держа в руке молнию, он управлял своими вассалами (comitatus) подобно скандинавскому вождю. Согласно Гомеру, небесное царство уподоблялось человеческому клану: каждый из вассалов Великого бога руководил царством природы или делами людей, а Зевс сохранял положение их вечного сюзерена. Он изначально являлся богом неба и погоды, поэтому подобающий ему дом (и дом остальных олимпийцев) находился на небе, в отличие от жилища хтонических богов, чья территория располагалась на земле и в преисподней, т. к. они были богами местного населения до прихода индоевропейцев и ахейцев во II тысячелетии до н. э. В небесном царстве, к которому приравнивался Олимп, Зевс как Высшее его Божество правил среди бессмертных. Он — "отец богов и людей", "всевидящий" (то есть мудрый, как Варуна и Ахура Мазда) и всемогущий в небесах и на земле.

На равнинах Фессалии, однако, гомеровская олимпийская мифология реализовалась в феодальном обществе. Пиры, бои и охота были повседневным образом жизни, особенно у скандинавских вождей и их вассалов. Поэтому боги представлялись им как вожди-завоеватели, царственные разбойники. Профессор Гильберт Мюррей (Gilbert Murray) писал о них: "Они дерутся и пируют, играют и музицируют, они напиваются допьяна и хохочут над хромым кузнецом, прислуживающим им. Они ничего не боятся, кроме своего царя. Они никогда не лгут, отступая от этого принципа только в любви и на войне"⁵²¹. В Греции они проявили себя больше завоевателями, чем созидателями. Они делили между собой трофеи и жили на эти доходы.

Но предания Гомера повествуют лишь об одной части сложной олимпийской схемы. Бог неба и погоды был наделен не только чертами общества, в котором властвовал. Вокруг Зевса возникало много других легенд, не имеющих ничего общего с его истинной природой и атрибутами. Такова, например, критская история его рождения, в которой он совсем не похож на верховного олимпийского бога (богом неба он предстает преимущественно в повествованиях Гомера). Зевс являлся сыном Реи, супруги Кроноса, а на Крите ей соответствовала анатолийская богиня-мать Кибела. После рождения Зевса Рея спрятала его в пещере горы Эгеон, где его выкормила своим молоком коза. Согласно одному преданию, из этой горы каждый год вырывался огонь, будто вытекала кровь при рождении Зевса. По словам Нилссона, это чудо означало, что рожденное "дитя — бог года, дух плодородия, новая жизнь весны"⁵²².

Критский Зевс был гораздо более примитивной фигурой, чем индоевропейский бог неба, олицетворяющий процессы земного возрождения и обновления, принесенного с небес живительным дождем. Однако перемешавшись, арийско-ахейские и эгейские аспекты греческой религии создали единого бога — "отца богов и людей", и синкретический Зевс занял в культе место, равное по значимости Великой матери в греко-римском мире. Едва ли удивительно, что божество, отождествляемое с небом и отвечающее за погоду, ассоциируется с богом плодородия, обеспечивающим обильные урожаи и преумножение стад и отар. Подобное сращение божеств мы часто встречаем на Ближнем Востоке, в Малой Азии, Египте, Индоиранском регионе. Это же произошло и в Греции, когда культ индоевропейских пришельцев слился с культом, существовавшим на островах Эгейского моря. Затем, существенно не меняясь, местный бог растительности стал Зевсом, местное божество без каких-либо существенных изменений продолжало исполнять свои обязанности, а Зевс остался главой пантеона и принял на себя ряд новых обязанностей и атрибутов, которые ранее не входили в сферу его деятельности как бога неба и погоды, тучегонителя и влагодарителя, громовержца и могучего властителя олимпийцев.

Но согласно Гесиоду, до того как занять свой высокий пост, Зевсу пришлось низвергнуть титанов — более древних богов, из рода которых вышел его отец, Хронос, а следовательно, и он сам. Возможно, в этом отразилась историческая ситуация, когда олим-пи некая небесная религия победила местный хтонический культ, взяв из него многое для себя. Считалось, что история человечества впитала как титанический элемент, так и божественную природу Загрея-Диониса. Эта двойственность исторического Зевса проявляется тогда, когда его небесные аспекты и атрибуты соединяются с его способностями повышать плодородие почвы и растительности. Пришлые земледельцы, поселившиеся в Греции, во многом зависели от даров земли (подобным образом Яхве возглавил культ произрастания после того, как конгломерат иудейских племен завоевал Палестину).

Небесный отец и мать-земля

Союзы Зевса с богинями земли и произрастания зерна — Герой, Дионой, Семелой и Персефоной — отражают широко распространенное представление о супружестве неба и земли, в котором Зевс играл роль небесного отца. Когда местные легенды стали эпической литературой, одна из его невест — Гера — была возвышена в ней до положения официальной жены Зевса, а остальные стали считаться его любовницами, что соответствовало нравам, процветавшим в Греции, где подобные явления не были исключением⁵²³. Таким образом, небесному отцу приписывалось немало незаконнорожденных отпрысков: полубогов, если они рождались от богинь и полусмертных — если их матерями являлись простые женщины. В доисторические времена ритуалы, посвященные небу-отцу и матери-земле и совершавшиеся для повышения плодородия почвы и усиления репродуктивных процессов в природе вообще, выполнялись людьми, считавшимися посредниками соответствующего бога и богини⁵²⁴.

В эгейском культе молодой бог подчинялся богине-матери, дававшей жизнь человеку, зверю и растению⁵²⁵, а после смешения олимпийского и хтонического культов бог неба стал верховным божеством. Поэтому Зевс играл роль лидера, а его женщины довольствовались менее значительными ролями, и часто сложно определить, являлись ли они его женами. Даже культ Геры, покровительницы женщин и брака, не имел ничего общего с культом Зевса, а ее союз с ним был заключен лишь потому, что она считалась старшей богиней и, следовательно, подходящей партнершей для верховного бога, несмотря на его предыдущие браки с богинями земли Деметрой, Семелой и Фемидой*²⁰. Но Зевс не всегда назывался богом неба и не всегда брал в жены богинь земли или прорастания зерна⁵²⁷. Приняв на себя функции местных, менее значительных божеств, он стал синкретической фигурой, т. к. имел много разных подчиненных ему жен и заключал союзы с бесчисленными любовницами. В то же время сохраняя свое главенствующее положение, он управлял жизнью и делами человечества. Во времена классицизма для поэтов и философов Зевс стал богом в его абстрактно-этическом и универсальном значении, т. е. как основа пантеизма или как всемогущий и вездесущий правитель Вселенной.

Скандинавские небесные божества

Индоевропейцы, изначально жившие кочевыми племенами, пасущими скот в степных краях, всегда более почитали в качестве высшего божества небесного отца, нежели мать-землю, чем отличались от оседлых земледельцев. Действительно, как указывает Чайлд (Childe), присутствие богини земли не отмечено в языке кочевников⁵²⁸, да и фигурки женщин не были их отличительным признаком. Но в Северной Европе, как и на островах Эгейского моря, бога неба часто связывали с богиней земли, его супругой, а брачный союз Зевса и Геры имел свои аналоги в Скандинавии. Так, Один (Водан), который на ранних этапах развития тевтонской религии, вероятно, был богом неба, являлся супругом Ёрд, которая считалась богиней земли и матерью Тора, бога грома.

В "Эдде", собранной в XII в. н. э. Снорри Стурлусоном, Один одновременно являлся Всеотцом и божественным королем, пришедшим с Черного моря, где в Асгарде он был правителем города, великим воином-завоевателем, героем и колдуном, учившим людей с помощью рун и заклинаний. Один из его детей, Тор, будучи громовержцем, также являлся богом плодородия, посылавшим свои ливни оплодотворять землю и производить "прекрасные плоды земные". Когда он дул в свою рыжую бороду, раздавался гром, а его молот олицетворял молнию. Чтобы размахивать им, Тор надевал железные рукавицы и застегивал на себе "пояс силы", укрывавший "стержень силы", в котором и заключалась магическая мощь Одина. Когда он проезжал по небесам в своей повозке, запряженной козлами, разносились раскаты грома. И таковы были его мощь и престиж, что в Норвегии и в Исландии ему поклонялись как богу всевышнему и милосердному. Его аспекты и атрибуты напоминали свойства и качества Зевса. В то же время, подобно Индре, он символизировал силу и могущество и в качестве снаряжения имел громовые стрелы. Он считался защитником человечества от демонических сил. Предшественником обеих фигур — Одина и Индры — мог быть общий герой индоевропейского эпоса, видоизменившийся в процессе расселения закаспийских племен по Индии, Восточному Средиземноморью и Скандинавии; точно так же местными воплощениями всеобщей Великой Матери стали Нертус, древнейшая норвежская богиня плодородия, и фригийская Кибела.